СССР-2061. Сборник рассказов. Том 2 - СССР 2061

В баре наливают по две-три порции за вечер, крутят футбольные матчи и комедии — вот и все развлечение. Сеть работает только на Марс, связь с Землей пока слишком отстает по времени, устанешь ждать. Женщин восемнадцать человек на весь Тихов — явная нехватка. А что делать, семейная колонизация начнется лишь после возведения второго купола. Сейчас здесь лишь строители будущего…

Геолого-разведывательная партия где-то в горах Фарсиды обнаружила алмазы. Приволокли на склад килограммов пятьдесят, сколько наковыряли за раз. Лежат в ящиках, рядом с красителями для стекла — даже охранять толком не надо. И не в доверии дело, хотя об этом только и твердят. Просто — зачем они здесь кому-то? С собой на Землю не забрать. Перед посадкой на корабль любого обыщут, просветят и дезактивируют, так что даже в зубы лишнюю пломбу не воткнешь.

И все же план сложился. Вот как-то так взял — и готов… сволочь. И отказываться от него глупо. Особенно после того, как никто не хватился трех десятков пропавших камушков…

Вездеход выехал на заснеженную целину. Десяток других уже утюжили размеченные колышками контуры лыжной трассы вокруг пластиково-металлического городского купола. Небо голубело почти по-земному, солнце постепенно выбиралось из-за нависающей с востока громады вулканов Фарсиды. Приятный сегодня денек.

Вот и хорошо, что торжественную часть придется пропустить. Не то настроение слушать о достижениях последней пятилетки, хотя, признаться честно, достижения есть. И Матвей, наверное, даже гордился бы своим в них участием, если бы не эти алмазы.

Возле гальванических станций, на северо-восток от города, особо не приходилось трамбовать сугробы: здесь проложена дорога для смотрителя, который меняются дважды в сутки. Работы-то на станциях немного. Это была самая первая стройка Марса: огромные запасы щелочных металлов, соленые воды здешних озер и залежи "медного песка" — оксида меди позволили построить крупнейшие в мире батарейки, полностью снабжающие колонистские города дешевой электроэнергией. Вот только к раствору электролита пришлось добавлять кислоту, чтобы он не замерзал в резервуаре открытого типа: возведение столь обширных куполов в те дни было не по карману. А менять растворимые аноды требуется не чаще раза в месяц — вот и вся задача смотрителя.

Линия будущей лыжни была уже наезжена, отведены места для зрителей, подготовлены стартовый и финишный городок, возведен пьедестал для победителей.

Матвей как раз подъехал на своем вездеходе, когда распаковывались коробки с памятными знаками, отлитыми из марсианского стекла на одной из новых линий. Планировалось не только вручение наград участникам гонки, но и сувениры для всех присутствующих — колонистов и приглашенных гостей.

Он натянул дыхательную маску и спрыгнул на снег. Было тепло, а суета и беготня накануне соревнований еще подогревали атмосферу.

— Здесь только семь коробок, я правильно вижу? — орал толстяк Русланко, один из организаторов. Ему было жарко, блестящая лысина покрыта капельками пота. Встроенный в маску микрофон придавал голосу железно-истерические нотки. — В них по пятьсот штук, я так понимаю?

— Да, но должно быть еще, — несколько растерянно отвечал Караулов, начальник смены Матвея.

— И где же они?

— Мы сделали все пять тысяч, я уверен.

— Семь на пятьсот — будет три с половиной тысячи, я еще не разучился считать? Что мы раздадим оставшимся полутора тысячам человек?

— Надо просто поискать как следует, видимо в суматохе не туда сунули.

— Где вы предлагаете искать? Может, у вас под кроватью завалялись? До старта осталось два часа, а сразу после финиша надо вручать призы!

Матвей усмехнулся. Мне бы ваши проблемы.

— О чем спор, — вмешался он. — Все пресс-формы остались на линии, фритта держится горячей. За два часа я вам отолью полторы тысячи сувениров и привезу.

Русланко так и подскочил от радости:

— Сделаешь, голубчик? Выручи, очень благодарен буду. А то ведь нагорит мне…

Вездеход Матвея вновь протарахтел к шлюзу. На проходной уже знали, видимо, Караулов отзвонился, чтобы как можно скорее пропустили в цех.

Ничего сложного. Процесс полностью автоматизирован, по сути, нужно просто набрать на пульте команду запуска конвейера и подобрать нужные пресс-формы. На выходе сложить еще теплые изделия в ящики.

И ненамного сложнее было отвезти вчерашние три коробки не на тот склад. Если кто обнаружит — ну подумаешь, зазевался… Не обнаружили.

В цехе было пусто, только автоматика поддерживала печи горячими — разогревать их заново слишком долго. В смотровую щель виднелось ало сверкающее расплавленное стекло.

Матвей активировал пульт, отстучал знакомые команды. Все. Дело пошло.

Сегодня рабочие на празднике, и некому заметить, что включилась не одна линия, а две.

Спустившись по лесенке, он подошел к конвейеру, на котором формовались стеклоблоки. Обилие оксидов железа в марсианском песке окрашивало стекло в красно-коричневый цвет до полной непрозрачности, поэтому готовые изделия не многим отличались от кирпичей.

Он извлек из кармана горсть камешков. Постоял, вертя их в пальцах, усмехнулся: неужели все будет так просто? Бросил по несколько штук в заполнявший пресс-формы, уже стынущий расплав. Необработанные алмазы медленно потонули.

На фасовочном участке ожидали готовые полторы тысячи памятных знаков. Три коробки с подарками и одна — со стеклянной мечтой…

Осталось только отвезти сувениры в финишный городок, закинув по дороге упаковку с фаршированными стеклоблоками на склад. Там еще сотни таких же подготовлены к загрузке на корабль к Земле — они, в свою очередь, послужат сувенирами как образцы первого марсианского стекла. И Матвею Лапшину, одному из славных строителей обетованного Марса, не посмеют отказать, если он попросит парочку себе на память. Легкий синеватый оттенок нужных блоков не засечет никто кроме того, кто специально добавил красителя.

Сторож на проходной помахал рукой, открывая шлюз, и отвернулся к телевизору: смотрел праздничную трансляцию. Вряд ли он вспомнит, что на тележке было не три коробки, а четыре.

Вездеход вновь выбрался наружу. Склады сразу за гальванической станцией, их вовсе никто не закрывает и не охраняет. Воровать стекло некому, а диких зверей тут нет.

Вдоль укатанного полотна топтались болельщики с флагами, трещотками, вручную нарисованными плакатами, высматривая лыжников. Суетился телеоператор, управляя сразу несколькими летающими камерами, но бояться телекамер Матвею не приходилось: все они были обращены на трассу. Да и движение одного из волонтерских вездеходов не вызовет ничьего удивления.

Внезапно за спинами людей, над резервуаром гальванический станции возникло искрение, и тут же полыхнули языки быстро затухшего в разреженном воздухе пламени.

"Что за черт?"

В окне дежурки торчал силуэт — смотритель тоже наблюдал за гонкой, не замечая непорядка.

Раздался гулкий внутренний взрыв. Огня больше не было, но мелкие осколки бетона разлетелись в стороны, кого-то из зрителей сшибло с ног взрывной волной.

Внешний микрофон вездехода уловил изумленные, но не слишком испуганные возгласы. Никто серьезно не пострадал, упавшие поднимались на ноги, даже взялись за свои флаги. Не срывать же мероприятие из-за мелкой неполадки?

И вдруг Матвей увидел, как по серой бетонной стене резервуара с электролитом в разные стороны быстро поползли змеящиеся трещины. А из разлома потихоньку начала вытекать прозрачная жидкость.

Люди начали оборачиваться, указывать друг другу пальцем. Ближайшие к месту аварии побросали плакаты и побежали — неловко, глубоко увязая в сугробах. Следом кинулись остальные. "Кислота", — мелькнуло у Матвея.

Стена расползалась, словно пропитанный водой картон. Под давлением вываливались большие куски, брызгали струи электролита, тут же разъедая снег и нащупывая себе русло в самое низкое место — к расчищенной трассе. В толпе, спешно пытающейся убраться с его пути, раздавались уже панические крики.

Думать особо было некогда. Ясно, что по снегу людям не удастся уйти. А из-за поворота, как назло, показались пресловутые лыжники…

Вездеход Матвея рванул поперек трассы. Проскочив открытое пространство, он с лязгом опустил толкающий отвал в рабочее положение. Заостренный край вонзился в рыхлый снег, прогрыз его до слоя песка, и поволок закручивающийся вал в сторону дымящейся лужи. Может быть, эта куча грязи задержит поток хоть ненадолго…

Когда мгновенно поднявшийся снег с песком перехлестнул через верхнюю кромку отвала и покрыл грузовую платформу, вездеход остановился. Матвей успел прокатиться еще несколько раз туда-сюда, сформировав некий бруствер, а потом густая суспензия из электролита, снега и песка добралась до гусениц, которые увязли в ней, как муха в тягучем меду.