Чертовски неправильное свидание - С. Р. Джейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пространство вокруг заполнилось смехом, демоническим смехом, который, казалось, доносился со всех сторон, будто комната внезапно наполнилась людьми.
– Помогите мне, – прохрипела я, пока лица плыли перед глазами, казалось, все плавилось, как горячий воск, и растекалось по полу вокруг меня.
И этот ужасный смех продолжался.
Мне нужно было выбраться отсюда… позвать на помощь. Я качнулась к тому, что смутно напоминало выход из комнаты, мои движения были неуклюжими и неустойчивыми.
Я вышла в коридор, цепляясь за холодные стены, дыхание стало прерывистым. Я неуверенно ступала по полу – казалось, мои ноги были забетонированы.
Я пыталась кричать, но ничего не получалось.
Шаг за шагом я пробиралась вперед.
Столько искаженных лиц. Все в жутких масках смеха.
Вспышки света, беспорядочные и ослепляющие… повсюду.
* * *
Бип. Бип. Бип.
Я попыталась открыть глаза, но они были словно заклеены суперклеем. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мне удалось распахнуть их, и еще больше времени для того, чтобы все в комнате стало четким.
Белый. Он был на каждой поверхности. Белые стены и белый потолок. Белая плитка на полу.
Белые простыни.
Простыни? Я уставилась на них, пытаясь понять, где я. В отеле?
Какие-то странные, однотонные?
Я попыталась пошевелить рукой, но что-то стало натирать мне кожу. На запястье была колючая повязка.
Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что я привязана к кровати.
В панике я потянула руку, пытаясь сбросить повязку. Мгновение спустя поняла, что мои лодыжки тоже связаны.
Пока я пыталась высвободиться, в комнату вошла медсестра, конечно, в идеально выглаженной белой униформе.
Я, очевидно, уже поняла, что случилось что-то плохое. И жалостливый взгляд, которым она на меня смотрела, не заставлял меня чувствовать себя лучше.
– Ты можешь развязать меня, пожалуйста? – отчаянно попросила я, хотя у меня было чувство, что я знала, каким будет ответ.
– Не волнуйся, дорогая, – проворковала она. – Мы окажем тебе необходимую помощь. Обещаю. Твоя семья сделает все возможное.
Моя семья?
– Что…? – прошептала я в замешательстве. Дверь в комнату распахнулась, и в нее вбежали мама и Марко.
– О, ты проснулась. Слава богу! – почти истерично сказала мама, сжимая руку Марко так, будто без его поддержки она могла упасть.
– Мы поможем тебе, – серьезно сказал Марко.
Я моргнула, ошарашенно смотря на них и пытаясь понять, о чем они говорят. Мне казалось, что я стала жертвой чьего-то розыгрыша… который пока не смогла раскусить.
Я прикусила губу, пытаясь вспомнить, как сюда попала. Я ведь выступала, верно? А потом пошла домой. Мы праздновали последнее шоу и…
– Ты накачал меня наркотиками! – завизжала я, отчаянно дернув повязки и заметавшись на кровати. Мне нужно было выбраться отсюда. Мне нужно было кому-то рассказать.
– Это из-за наркотиков? – Моя мать истерично обратилась к медсестре, все еще сжимая Марко одной рукой.
Женщина кивнула головой.
– Отход от такого количества кетамина может вызвать галлюцинации. А в сочетании с другими препаратами, которые были в ее организме… ей так повезло, что вы смогли вовремя ее сюда доставить.
Кетамин?!
– Я никогда в жизни не принимала кетамин, – огрызнулась я, не понимая, почему медсестра продолжает на меня так смотреть.
– Можно нам минутку? – фыркнула моя мать.
Медсестра помедлила, а затем кивнула.
– Я вернусь через несколько минут, чтобы проверить еще кое-какие жизненно важные показатели.
Марко и моя мать подождали, пока медсестра закроет дверь, чтобы снять с лиц маски. Исчезло беспокойство, и на его месте появилось… чистое зло.
– Ты действительно думала, что мы позволим тебе разрушить всю проделанную нами работу из-за одной твоей истерики?
– Что ты наделал? – прошептала я, отчаянно дергая повязки. Что это была за ткань? Она даже не сдвинулась с места.
– Ну, мы начали с 5150, – начал Марко с ухмылкой. – А завтра мы пойдем в суд, чтобы начать процесс опекунства.
– Это не сойдет тебе с рук, – сказала я… так яростно, как только могла, будучи в больничном халате, привязанной к кровати, лишенной всех основных прав.
– Ладно, – усмехнулась моя мать.
Марко открыл портфель, который всегда носил с собой, и начал бросать газеты и журналы прямо мне на кровать. На всех обложках были фотографии… меня.
С той ночи.
Я была в спортивном костюме, с бутылкой в руке, пятнами от рвоты на толстовке. На одной из фотографий рукав моей кофты был закатан, а в другой руке я держала иглу, которую втыкала в вену. На другой фотографии я стояла на коленях перед каким-то парнем… Они все не заканчивались. Как будто у меня был личный фотограф-свидетель моего падения.
Заголовки были такими же отвратительными.
«Шокирующее падение поп-принцессы Оливии: трагическая история наркоскандалов и отчаяния!»
«Темное падение Оливии: от сенсации, возглавлявшей чарты, до глубин наркозависимости».
«Взлет и падение любимицы Америки: внутри ее наркотической карусели».
«Оливия тонет в славе: скандал, потрясший музыкальный мир!»
«От сладких мелодий до горьких пилюль: тревожное путешествие Оливии».
«За кулисами: скрытая борьба Оливии с зависимостью».
«Трагическая баллада Оливии Дарлинг: как слава привела ее к падению».
«От поп-звезды до дна: шокирующая правда о борьбе Оливии Дарлинг».
«Последняя записка Оливии: Наркоскандал поп-принцессы, потрясший Голливуд!»
Я уставилась на них всех, меня охватило странное оцепенение.
– Это неправда, – заплакала я. – Зачем ты это сделал?
– Мы получим весь контроль. Все твои деньги. Ты не сможешь ничего сделать без нашего разрешения.
Голос матери был таким радостным, как у злодея из мультфильма.
И пока я сидела там, уставившись на них… все, о чем я могла думать… Моя жизнь кончена.
Глава 2. Уолкер
– Привет, Дисней, – прогремел в трубке насмешливый голос брата.
Гребаный придурок.
– Должен ли я назвать конкретный мультик, а не называть тебя просто «Диснеем»? Может, мне нужно попросить тебя спустить свои волосы, чтобы я смог подняться наверх, как, типа… Как зовут ту цыпочку? – Продолжил Коул.
Рапунцель. «Эту цыпочку» звали Рапунцель. Очевидно.
– Понятия не имею, о чем ты, – протянул я, решив, что Ари, черт, Ланкастеру нужно дать по яйцам, из-за того, что дурацкое прозвище «Дисней», которое он мне дал, распространилось по новостям. – Но если ты хочешь подняться ко мне в квартиру, называй меня только «Уолкер».
– Ну же, братишка. Впусти меня, – нараспев ответил он. Я вздохнул и нажал кнопку домофона, которая открыла дверь.
Через несколько минут лифт звякнул, и появился Коул, окруженный флером холодности, которая была его визитной карточкой. Длинные, словно поцелованные солнцем, светлые волосы спадали на плечи, темно-синяя бандана удерживала пряди от падения на лицо. Рубашка была расстегнута до
