Даже если вам немного за тридцать - Наталья Чеботок

После завершения конкурса, мы с Бариновым поехали ко мне. Федор взял в ресторане закуски, вино и на его машине мы отправились к моему дому. Я сидела рядом с ним и рассматривала профиль Баринова. Красивый чертяка, что тут еще скажешь. Чисто эстетически на него любоваться можно. Да и любуются. В голове моей был кавардак из мыслей и чувств, сплетенных воедино. Что от меня нужно Федору? Для чего он напросился ко мне? Зачем вообще все это? Но ответы, как я понимаю, получу позже. Должен же Баринов рассказать мне о своем загадочном поведении.

Когда мы выгружали пакеты из машины Федора, ко мне подбежала соседка.

— Кира, привет! — девочка открыто улыбалась мне.

— Привет, Богдана. Как ты? — улыбнулась я в ответ. Девчушка была просто прелесть, очаровывала меня с каждым разом все больше.

— Не очень. — Скривилась девочка. — Папа нашел мне новую няню, а она мне не нравится.

Ну и что я могу сказать ребенку на это. Даже не знаю, как правильно утешить.

— Чем же она тебе не нравится? — я присела на корточки около Богданы, отдав перед этим ключи от квартиры Федору.

Пусть он пока дожидается меня там. Я заметила, как перед уходом Федор бросил на меня странный взгляд. И что он значил, я не знаю.

— Она злая. — Пожаловалась Богдана.

— И в чем же проявляется ее злость? — продолжала расспрашивать девочку я. У меня даже не возникло мысли уйти и оставить Богдану.

— Она постоянно меня ругает. Запрещает рисовать, лепить. Не отпускает гулять — Перечисляла огрехи няни Богдана. — А я не могу сидеть на месте! — топнула она ногой. — Я ребенок и хочу бегать, прыгать, заниматься любимыми делами!

Ого, а список жалоб внушителен. Правда, что там за Фрекен Бок такая, которая лишь во всем ограничивает ребенка?

— Ты говорила об этом папе?

— Он приходит поздно, когда я уже сплю. — Совсем сникла девочка.

Да-а, дилемма! И что мне прикажете с этим делать? Отмахнуться от девочки и заняться своими делами? Логично, тем более это меня совершенно не касается. Но что делать, если девочка не оставляет тебя равнодушной и ты хочешь ей помочь?

— А знаешь, я сама поговорю с твоим папой. — Легкомысленно пообещала я, еще не зная, чем закончится наша беседа.

— Правда? — повеселела девочка.

— Обещаю тебе. — Я все-таки не удержалась и потрепала девочку за щеки. Господи, во всем виноват проклятый гипноз! Это была не я!

— Богдана! — раздался сердитый женский голос. — Не смей разговаривать с незнакомыми. Что я тебе говорила?!

Я обернулась и увидела высокую и худую женщину, выходящую из нашего подъезда. Губы ее были сурово поджаты, лицо ужасно недовольное. Она мне чем-то напомнила нашу учительницу по географии — Марину Викторовну. Та была точно такой же, вечно недовольна, раздражена на учеников. Я уже тогда задавалась вопросом: какого черта идти работать учителем, если ты ТАК не любишь детей?

Богдана недовольно засопела:

— Кира не незнакомая, она наша соседка.

— Ничего не знаю. — Отрезала злыдня и еще больше поджала губы. — Эрик Дмитриевич не оставлял мне никаких инструкций на ее счет.

У-у-у, как все запущено! Видимо, этому сухарю оставили целый список правил, и она следовала безукоризненно каждому пункту, боясь сделать шаг в сторону.

— И вообще, — менторским тоном продолжила няня, — я не разрешала тебе выходить на улицу. Идем обратно в квартиру. — Дама схватила Богдану за руку и потащила за собой.

Я с недовольством смотрела им вслед. Эрик не произвел на меня впечатления человека не любящего свою дочь. Наоборот, отношения отца и дочери были нежными и искренними. Так почему он нанял Богдане эдакого солдафона в юбке? Нет, я решительно настроена, поговорить об этом с соседом.

Быстрым шагом я вбежала по лестнице и добралась до квартиры. Федор сидел на кухне, обложившись пакетами. Выглядел он при этом растерянным. Не выдержав, я засмеялась.

— Ох, до чего же ты нелепо смотришься, Баринов. — Хохотала я, а Федор обиженно взирал на меня. — Ты зачем все пакеты водрузил на стол?

— А куда бы я их дел? — продолжал обиженно дуться Федор.

Как маленький, ей-богу. Многие мужчины не могут решить простейшие задачи. Я извлекла из пакетов пластиковые контейнеры с салатами, мясной, овощной и сырной нарезками. Достала тарелки, бокалы для вина и села рядом с Бариновым.

— Давай выпьем за тебя, Кирочка. — Заулыбался Федор.

— Ну, давай. — Пожала я плечами, отгоняя от себя мысли о странностях шефа. Мне это показалось.

Через полчаса, когда вино растеклось внутри, согревая тело, Федор вдруг выдал:

— Кирюха, у меня к тебе предложение!

— Еще одна квартира? — вдруг испугалась я. Еще одну ипотеку я не потяну это точно! Без штанов же останусь.

— Да ты что? — замахал руками шеф. — Я не об этом вообще.

Я вдруг успокоилась.

— Тогда говори, в чем дело. Не заставляй меня нервничать.

— Понимаешь ли, Кирочка. — Начал проникновенно Баринов. — Я тут как-то проснулся и понял одно. Мне УЖЕ тридцать пять, я был трижды женат… — Он замолчал ненадолго, а я закатила глаза.

Только не это! Вот уже пять лет, дважды в год на Баринова накатывала депрессия. «Кризис среднего возраста», как мы называли эти периоды нашего шефа. Федор причитал о своей неудавшейся жизни и принимался жалеть себя.

Вздохнув, я махом выпила бокал вина.

— Федь, — я дружески хлопнула его рукой по плечу, — тебе ВСЕГО тридцать пять. Ты красив, богат, успешен в делах. К твоим услугам море девушек — выбирай любую. Блондинку ли, брюнетку ли, шатенку, рыжую. Хоть серо-буро-малиновая в крапинку. Любой каприз за твои деньги. Любая будет с тобой, стоит тебе только щелкнуть пальцами.

— Да в том-то и дело, — в сердцах брякнул Баринов, — я не хочу щелкать пальцами, Кира. Я хочу любви. Взаимной.

— О-о-о, — иронично протянула я. — Кто бы мог подумать, что Федор Баринов, первый ловелас в нашем городе, мечтает о любви.

Шеф обиделся, надулся как ребенок.

— Вот ты смеешься, а я, между прочим, абсолютно серьезен.

— Хорошо, — кивнула я. — Забираю свои слова обратно. Но скажи мне, Феденька, ЧТО ты знаешь о любви?

— Любовь… — Федор надолго замолчал, видимо, пытаясь подобрать правильное определение. — Любовь, это когда рядом с тобой твой человек. Ты смотришь на него и понимаешь, что вот она вся такая неидеальная, порой вредная, язвительная, но, черт возьми, ты жизни без нее не представляешь. Что по утрам она может выглядеть помятой, что она не всегда в хорошем настроении, но тебя это не пугает.

— Да-а-а, — озадачилась я. — А ты, Баринов, оказывается романтик. Скажи мне, друг ты мой любезный, встречались ли тебе такие девушки?