Школа сновидений - Алексей Панов

В отличие от лисов, их почти не интересует диапазон эмоциональных энергий — т. е. энергии сердечной любви и страсти. В ситуациях с мотылями-мертвяками сновидящим лучше заниматься половой жизнью все-таки наяву, а не в воображении или сновидении, или не беспокоиться об этом вообще.

Очень высокие, часто светловолосые, хорошо сложенные светящиеся чистейшим золотым светом люди в снах могут быть, конечно, и нашими собственными высшими аспектами,[14] но есть основания думать, что иногда в таком облике появляются и сущности очень высокого порядка, имеющие непосредственное отношение к человеческому пути — Хранители.

Они хранят путь возвращения к нашим Настоящим Родителям, если говортъ по-китайски. Во всяком случае, общение с ними безусловно благотворно во всех отношениях, и их энергетический поток среди множества других воспринимается во снах как наименее чуждый, а точнее — как самый настоящий, истинный, родной, давно разыскиваемый нами.

По всей видимости, любое общение с ними — это удача, но у удачи свои пути, и опыт взаимодействия с Хранителями, видимо, относится к наиболее индивидуальным и глубоким процессам, и поэтому наше обобщение на этом заканчивается.

Карты начальных странствий

…расположенная в местности болотистой нездоровой.

Переселение туда сразу большого количества людей несомненно улучшило ее климат.

Маккиавелли «История Флоренции»

Что разделяет нашу повседневную жизнь и наши живые сны? Что отделяет известный нам мир от других миров, существование которых в сновидениях не вызывает у нас сомнений? Чем является эта граница и где она проходит?

Мы подошли здесь к узловому моменту всех систем сакральных знаний, особенно — практики.

Устройство человеческого восприятия, с преобладанием в нем зрения и видения, обуславливает для всех живущих на этой земле наибольшую приемлемость пространственной ориентации в жизненных потоках. Во сне или наяву, в восприятии человеком происходящего неизбежно присутствуют — лево-право, низ-верх, впереди-позади, близко-далеко. При затруднении пространственной ориентации он испытывает очень сильный дискомфорт и, соответственно, затрудняется жить и осознавать.

И в смысле качества все сакральные традиции уподобляют духовное продвижение человека и обретение им бессмертия движению в пространстве (от «худшего» пространства к «лучшему»). Обобщенно: из нижнего левого угла в верхний правый; по спирали, движущейся по часовой стрелке, с Юга на Север,[15] из топологического «низа» Мира к его «верху»; с земли на Небеса, из Ада в Рай и т. д.

Труднопостижимо то, что граница между этими пространствами и мирами по сути является границей восприятия.

Эта граница проходит сквозь все наше осознание всех доступных нашему восприятию вещей. Именно в связи с этим пространственная интерпретация теряет смысл; потому что граница восприятия проходит не где-то, — она везде: в каждом мире и в каждом атоме, в каждой крупице света и пустоты. И, самое важное для практики, — в каком-то смысле она и есть тот самый «напиток забвения», который мы пьем каждый раз, пересекая границу между известным и неизвестным, проявленным и непроявленным, смертным и бессмертным, мгновенным и вечным.

В сновидческом смысле граница восприятия — это то, из-за чего мы наяву плохо помним сны и вяло соотносим их с реальностью, а во сне мы почти или совсем не помним повседневного мира. Или, точнее, она есть то, что мы забываем.

Граница восприятия — это наиболее невообразимо — в каком-то смысле имеет место и во внешнем, называемом нами объективном, мире.[16] Не касаясь здесь собственно магических практик, укажем лишь на один повод для размышлений.

Среди того количества людей, которые ежегодно исчезают без вести по всему земному шару, есть (пусть их очень немного) и те, кого не находят никогда. Их не находят и когда стаивают снега, их не находят и водолазы, — их останков нет в этом мире. И это связано с тем, что они физически покинули наш мир.

Итак, граница восприятия — это область глубокой тайны, и в то же время — зона приложения большинства усилий ищущих. Это как бы точка опоры, при помощи которой можно повернуть судьбу.

Очень важно понимать, что внешняя и внутренняя сторона нашего восприятия так же разделены границей восприятия, и переход этой границы является переворачиванием (кувырком) сознания.

С момента, когда сновидящий начинает следить за своими снами, у него постепенно — с годами — интуитивно складывается топография пространств его сновидений. Топография эта, прежде всего, основывается на повторяемости тех или иных пространств во снах (по принципу «Здесь я уже был»). Затем, по мере разворачивания неявного посвящения, (тоже интуитивно), начинает осознаваться и структура сновиденческих пространств: «это пространство отдаленней чем то; пространству X предшествует пространство Y, через которое можно попасть в пространство Z».

В ходе неявного посвящения сновидящий, опираясь на доступные ему системы сакральных знаний, либо на свое безмолвное знание, осознает природу и качества тех или иных пространств, их парадигму в системе объекто-субъектных связей и в структуре достоверности, таким образом постигая законы Мироздания и правила Игры.

Продвижение по внешней карте в ходе неявного посвящения начинается с преодоления границы восприятия, которая во сне может иметь вид высокого препятствия — горы, стена, стена тумана и т. п. За этой границей между мирами лежит безжизненная местность, более всего напоминающая пустыню с небольшими барханами мутно-желтого цвета.[17] Пребывание здесь в сновидении достаточно тяжко, и для дальнейшего реального продвижения необходимы очень глубокие и необратимые изменения в духовной жизни и в теле сновидящего. В этом пространстве доступно постижение многих вещей, происходящих в виде самостоятельных линий сновидений, — достаточно сказать, что почти все взаимодействия с огневками, лисами и другими сущностями, населяющими сны, относятся именно к этому пространству, где они являются своего рода стражами. Эти взаимодействия длятся годами, пока не нарабатываются качества, необходимые сновидцу для дальнейших продвижений.

В дальнейшем пути за этой местностью могут следовать, например, другие горы — невысокие, полуденные, светлых пастельных цветов, с горным озером неотразимой красоты. В плане посвящения эта местность связана с более тонким очищением и началом перехода на иное — духовное энергетическое питание (преимущественно для людей семейных). Это время может сопровождаться самостоятельными снами о выпадении всех зубов у сновидящего (что имеет отношение к указанному переходу на новое питание).

Далее могут следовать очень высокие, почти неприступные горы цвета охры на закате. При восхождении сновидящие неизбежно сталкиваются с двумя стражами, которые часто воспринимаются в классической форме — как два вооруженных всадника.

Как правило, период сновидений подобного пространства соответствует началу выхода сознания сновидящего за рамки тех или иных религиозных представлений, которые он сознательно или бессознательно усвоил.[18]

И так далее — вверх-вправо, годами, со многими срывами вниз и возвращениями в уже исследованные местности. Из узловых мест в этом пути имеет смысл перечислить:

— здание с очень многими этажами и скоростным лифтом.

— фунтовые дороги охристого цвета, имеющие с левой стороны пропасть, либо лес.

— воды, вызывающие ассоциации с Северным Ледовитым океаном и близостью Северного Полюса (внимание! там тоже есть стражи).

— местность, где невидимый источник света таков, что сновидящий как бы отбрасывает четыре тени.

— невообразимо крупный океанский порт со многими кораблями.

— остров (острова) в северных водах с одноэтажными домами простой конструкции и воздухом аскезы.

— очень высокие черно-пепельные горы с плато на самом верху, на котором находятся несколько храмов (весь фон — космическая пустота).

И так далее.

На внутреннем уровне пересечению границы восприятия и сопутствующим этому трансформациям самопознания соответствуют, прежде всего, сны, связанные со смертью сновидящего в той или иной форме, в т. ч. и в чужих снах.

«Сновидящая во сне чувствует сильное беспокойство, связанное со своим приятелем. По мере того, как она во сне приближается к его дому, беспокойство перерастаете чувство, что произошло что-то непоправимое. Она входит в дом. На двух лавках печально сидят все близко знавшие ее приятеля, на столе — гроб с его телом. Царит подавленное молчание. Она присаживается вместе со всеми. Какое-то время все продолжают молча страдать, уставившись в пол. Затем сновидящая чувствует, что что-то не так, поднимает голову и видит умершего приятеля, который тоже как бы со скорбным видом сидит рядом с ней и смотрит на свой собственный труп, лежащий в гробу, затем смотрю в глаза приятельнице и хитро подмигивает ей, отчего сновидящая с хохотом просыпается».