Три измерения времени - Евгений Гаркушев

– Ну да. Бандит этот. А ты что, незнаком с ним?

– Если он и предприниматель Маковский – одно и то же лицо, то знаком.

– Фамилия его мне неизвестна, но похоже, что так.

– Мне он денег давал. На аппарат. Спонсорская помощь, так сказать.

– Не знаю, кто кому и чего давал. Если ты ему еще и денег должен – совсем нехорошо. Эх, Василий, предложил бы я тебе у себя перекантоваться, да семья, и голову под пулю подставлять совсем не хочется. А домой ты не ходи. Ни к чему.

– Спасибо, Виталий, – совершенно искренне поблагодарил Звягин. – Я, честно говоря, собирался. Что я здесь, женат, кстати?

Усанов вновь посмотрел на товарища вытаращенными глазами.

– А… Ну да… Нет, не женат, насколько я знаю. Разве что тайным браком.

– Уже хорошо, – кивнул Василий.

Не хватало еще, чтобы у Лены были из-за него проблемы. Она добрая, милая и ласковая, хотя готовить совсем не умеет.

Вахтер за стеклом около «вертушки» спал. Впрочем, ночью Юрий Яковлевич часто позволял себе вздремнуть. Большинство людей ночью спят, и институтский вахтер не был исключением. То, что он спит на работе и не лежит в кровати, а сидит на мягком стуле, Юрия Яковлевича никогда не смущало. В конце концов, не банк же он охраняет?

Звягина в его теперешнем положении отсутствие служебного рвения у вахтера полностью устраивало. Он тихо повернул вертушку – она не скрипела и не щелкала, потому что об этом заботился Юрий Яковлевич, которому лишние звуки, прерывающие сон, были ни к чему, – проскользнул мимо большой стеклянной двери. Свежий ночной воздух приятно бодрил.

Никакого супермаркета на первом этаже института действительно не оказалось – во всяком случае, вывеска не переливалась разноцветными огнями над входом, и окна зияли темнотой. Освещенность вообще была крайне слабой, даже на дороге за парком не горели фонари. Поэтому Василий едва не наткнулся на танк.

Бронированная машина была большой, стояла прямо на асфальте и пахла машинным маслом и дизельным топливом. Она явно не являлась музейным экспонатом.

Танки в городе никогда не сулили ничего доброго. Неприятно удивленный Звягин хотел проскользнуть мимо, когда с брони его окликнул молодой, почти мальчишеский голос:

– Ну, куда пошел, куда? Не положено!

– Так я… Домой, – пробормотал Звягин.

– Вот чудак-человек! – даже с некоторым разочарованием произнес молодой солдатик. – А комендантский час? Не пущу.

– То есть как?..

– Да так! Остановит тебя патруль, спросит – откуда. Выяснится, что ты мимо моего поста проходил, – тут мне и десять суток ареста, а то и что похуже. Так что смотри – еще шаг, и я стрелять буду!

– В самом деле?

– А то! Возвращайся-ка обратно, пока я в комендатуру не сообщил. Я ведь по-хорошему, дядя.

– Хорошо, – не стал спорить Звягин, которого слегка развеселило обращение солдата.

Комендантский час? Танк у входа в научно-исследовательский институт? Или танк здесь потому, что имеется просторная площадка, а до университета – двести метров? Куда ни кинь, всюду клин… Однако же любопытно!

– Юрий Яковлевич! У вас газеты есть? – обратился Василий к вахтеру.

Тот встрепенулся, сонно воззрился на Звягина.

– Газеты? Нет газет. Я книги читаю.

И зачем-то показал Василию книгу, в обложке которой преобладали оранжевые тона. «Кодекс чести», – прочел Звягин. Мужчина на обложке говорил по сотовому телефону и одновременно размахивал длинным клинком. Причудливое сочетание… Но ведь прошлым вечером вахтер читал именно газеты – Звягин четко помнил. Впрочем, что значит «прошлым вечером»? Может быть, это было совсем в другое время. Или в другом мире, что еще вероятнее.

– А телевизор вы не смотрите?

– Запрещено на посту, – твердо ответил вахтер. – Вас домой не пустили? Оно понятно, до конца ночи – никуда. Вы лучше к себе поднимитесь, подремлите. Или на пятый этаж – там диван в конце коридора. Если не занят…

– Спасибо, – поблагодарил Василий и побрел наверх. Нет, что-то совсем не так. Нужно отсюда убираться. Не зря здешний Звягин сбежал вместе с Машей, не побоялся рискнуть жизнью любимой. Танки на улицах и бандиты, которые врываются в институт и громят лабораторию, – это чересчур. Особенно в сочетании.

Диван был не просто занят – на нем было многолюдно. Четыре сотрудника института бесцеремонно распивали в коридоре института спиртосодержащие жидкости. Какие именно, сказать было сложно, потому что на маленьком столе громоздились пластиковые бутылочки без этикеток. А то, что пили физики не лимонад, становилось ясно по их поведению.

Всех мужчин, присутствовавших на пятом этаже, Звягин в свое время встречал, а доктора наук Дмитрия Амелина даже неплохо знал.

– Звягин! – обрадованно улыбнулся Дмитрий, узнавая коллегу. – Тебя еще не убили?

Такая простота Василия покоробила.

– Должны были? – мрачно спросил он.

– Собирались, – уверенно кивнул Амелин. – Причем такие люди, что слов на ветер не бросают. Присаживайся, пообщаемся.

Места на диване не осталось, и освободить его никто не спешил. Звягин просто прислонился к стене рядом.

– Как идет прорыв сквозь пространство и время? – хихикнул крупный бородатый мужчина – кажется, по имени Павел.

– Прорвался, – коротко ответил Василий.

– Хорошо, – заявил высокий худой мужчина с большим куском соленого огурца в руках. – А мы здесь празднуем повседневность. Домой не пустили – вот и празднуем. И пусть рестораны закрыты – нам хорошо под родным кровом.

– Что случилось-то? – спросил Звягин. – Отчего танк перед институтом?

Амелин расхохотался.

– Не прикидывайся, Василий! Ты еще скажи, что явился из другого мира, другой временной плоскости…

– Почему плоскости? – насторожился Звягин.

– А как тебе будет угодно? Из параллельного мира?

– Может быть и так.

Хохотать принялись все. Настроение компании было веселым, нашелся бы только повод посмеяться.

– На что только не пойдут люди, чтобы спастись от ответственности за совращение чужих жен, – всхлипнул бородач. – Только Мак от физики далек, он насчет параллельных миров не поймет. У него интересы совсем другие.

Заявления почти незнакомого человека показались Василию оскорбительными, но не драться же с пьяным? Он повернулся и пошел прочь.

– Не обижайся! – кричал ему вслед Амелин. – Ты у нас настоящий национальный герой! Кому еще так повезло, Звягин? Чья жизнь столь ярка? Выпей с нами!

– Идиоты, – пробормотал Василий. – Повезло… Я работал!

Потом он понял, что они говорили вовсе не о создании темпорального преобразователя, а о Маше, и ему стало вдвойне противнее. И еще он вспомнил, что прежде Амелин совсем не пил. Мир, в который он попал, слишком отличается от того, где он родился? Или на днях случилось что-то поистине ужасное?