«Империя Кремль». Крепость или крепостная система? - Станислав Белковский

Во-первых, этот документ углубляет и усугубляет конфликт (если угодно, разрыв) между властью и РОГами (шире – активной частью российского общества). А это и есть ключевой перестроечный симптом. Повторю в 152-й раз (не для тупых, а чтобы самому не забыть): перестройка характеризуется, прежде всего, тем, что правящему режиму отказывают в доверии его выгодоприобретатели, те, кто благодаря этому режиму произрос и состоялся в жизни. Так что путинский закон еще пуще заводит нас в перестройку-2. Помните, на зрелой стадии горбачевской перестройки-1, в 1990-м, власти тоже приняли решение об ограничении митингов в пределах Садового кольца. Прогрессивная общественность того незапамятного розлива возмущалась почти так же, как мы плачемся сегодня. И?

Во-вторых, логика перестройки-2 предполагает, что страх перед радикальным протестом (а закон продиктован именно страхом) должен компенсироваться уступками протесту нерадикальному. Что и случилось у нас с декабря 2011 года. Да, новые электоральные законы половинчаты и лукавы, но, в любом случае, это гораздо лучше, чем было до того, и больше всего, о чем мы всего год назад могли мечтать. Стало быть, митинговый закон – провозвестник уступок власти в других сферах, а это весьма неплохо.

В-третьих, очередной удар по Конституции – благо. Ельцинская Конституция 1993 года безнадежно устарела и исчерпала себя. Если мы идем в Европу, нам нужна парламентская демократия (возможно, в формате конституционной монархии) и, потому, новый Основной закон. Исходя из этого: чем меньше авторитет действующей Конституции, тем лучше. (Вообще, меня, мягко говоря, удивляют наши оппозиционеры, ретиво защищающие нынешний Основной закон, под сенью которого и возникли все условия для становления развитого ельцинизма-путинизма).

В-четвертых, ни мирный, ни радикальный протест никуда не исчезнут, невзирая ни на какой закон. На этом тезисе я хотел бы остановиться чуть подробнее. С подтезисами.

А) Из истории известно, что нежесткие ограничения – а новый закон действительно жестким не назовешь, между понятиями «штраф» и «расстрел» есть сущностная разница – только усугубляют желание ограничиваемых протестовать. Так будет и в России, здесь и сейчас. Т. е. Путин выступил рекламным агентом протестов, что с ним и раньше не раз бывало (вспомним фразу про бандерлогов, во многом поднявшую РОГов с декабрьских диванов на дымящийся проспект Сахарова).

Б) Что касается радикального протеста. И здесь новая редакция закона о митингах сыграет стимулирующую роль. А что радикалов будут серьезнее винтить и сажать (хотя из путинской бумаги это напрямую не вытекает)? Так неужели кто-то не понимает, что этого им и надо?

Из всех формальных оппозиционных лидеров единственный онтологически чуткий – Эдуард Лимонов. (Пришло мне время его воспеть, а то давно не виделись.) Лимоновский лозунг «Да, смерть!» (хоть и позаимствованный слегка у испанских фалангистов, но в данном случае это неважно) – куда интереснее и глубже, чем кажется на первый поверхностный взгляд. Основатель НБП, как художник, понимает, что стремление к смерти так же присуще человеку, как и страх смерти. Эти два инстинкта дополняют друг друга до целого. Ибо только смерть востребует человека полностью, на все нешуточные 100 %. В момент смерти – и только в эту минуту – человек абсолютно равен сам себе. («Все слиняло, один голый человек остался» – © М. Горький). И ошибаются те, кто считает, что Лимонов подставляет молодых нацболов, отправляя их на акции с тюремным исходом. Напротив – он дает им настоящий и единственный шанс. Одно дело – жить безвестно в провинции, тянуть лямку и сдохнуть в 30 лет от дешевых наркотиков. Совсем иное – ворваться на всем скаку в приемную президента РФ и при всем честном народе огрести суперпочетные 2 года тюрьмы. С элементами настоящей славы. Для провинциала любого рода, мечтающего об изменении участи, выбор очевиден. А, как сказал нелюбимый Владимиром Путиным народ-языкотворец, «на миру и смерть красна».

Так что радикальный оппозиционер, он же экстремист, сидит потому, что хочет сидеть. Иначе у него изменится гормональный фон и рассосется чувство внутренней гармонии, без которого любая политическая борьба бесполезна.

Конечно, настоящие суровые репрессии – типа повального выкашивания народных масс пулеметами – закрыли бы тему протестов на определенное время. А так…

Итого: новая редакция закона о митингах в основном отвечает целям и задачам перестройки-2, которую мы нынче переживаем. Слава Богу. Все идет своим чередом.

2012 г.

Справка ФСБ о Владимире Путине

Помните старую шутку, что главный персонаж картины Пикассо «Девочка на шаре» – это мужчина на кубе? (Скорее всего, имелся в виду не Фидель Кастро, хотя и он, возможно, тоже.) Сюда же можно приплести не менее опытный анекдот про пьяного ворошиловского стрелка, который никак не может понять, почему в центре Москвы стоит памятник Пушкину, если попал Дантес.

Это я вот к чему.

Хотя 60 лет 7 октября (между прочим, в день образования ГДР) исполняется президенту РФ Владимиру Путину, эту статейку я начну не с него, а с себя.

Разочаровавшись некоторое время назад в российской оппозиции и вообще в политических технологиях как способе трансформации наличной (и безналичной) политической реальности, я решил, от греха подальше, стать простым писателем. Это, конечно, скажете вы, типично русский путь. Но с одной атипичной деталью: я решил стать сразу не русским, а немецким писателем.

Я посчитал, что русских писателей, во-первых, и так до фига, а человеку в возрасте не следует заведомо теряться в толпе. Во-вторых, почти все наши русские писатели недавно примкнули к оппозиции, и это значит, что мне, пусть даже как их наимладшему брату (своего рода Иванушке-дурачку семитского замеса), придется снова вернуться туда, откуда недавно ушел. А я, несмотря на повышенный интерес ко всему немецкому (особенно медицине), всегда неоднозначно относился к теории вечного возвращения.

Потому ваш покорный слуга написал и решил издать в Германии совершенно немецкую книгу о нынешнем юбиляре – Владимире Путине. Вы будете смеяться, она скоро увидит свет. (И, наверное, ужаснется от этого ослепительного зрелища.)

Дело здесь не только в том, что есть информповод (юбилей), а немцы относятся к ВВП особенно трепетно, ошибочно полагая, что он хорошо владеет немецким языком. Но и в том, что я давно знаю: неплохо продаются только такие русские человеческие бренды: «В. В. Путин» и «К. А. Собчак». С недавних пор еще – Pussy Riot, но про них уже напишет следующее (после меня) поколение начинающих писателей.

С К. А. Собчак я знаком очень мало, и потому писать о ней мне страшновато. С В. В. Путиным я вообще практически не знаком, потому могу писать о нем все, что угодно, в любом объеме. Согласно одному из законов Сирила Паркинсона, только два человека идеально представляют себе миллиард долларов: миллиардер и нищий. Вот в роли этого самого нищего – по отношению к объекту изучения, то есть В. В. Путину, – я и решил выступить.

Ниже я – в рекламных целях – привожу один-единственный фрагмент этой книги. Он основан на изысканиях моей личной структуры ФСБ (Фонд Станислава Белковского) в области астрополитологии. То есть новой, стремительно набирающей влияние научной дисциплины, позволяющей объяснить отечественную и мировую политику с сугубо астрологических позиций.

Итак, поехали.

«Есть науки серьезные, а есть – не очень.

Я как политолог (если можно так выразиться) к числу вторых, то есть не очень серьезных, отношу, например, политологию.

Нет, конечно, все в этой науке рассчитано, расписано, расчислено и систематизировано. И про общественные структуры мы всё знаем, и про политические системы, и про сломы социальных поверхностей, и про плоский мир в информационном обществе. Если бы в мире не было политологов, – а все мировые вузы ежегодно выпускают их явно больше, чем в зоопарках Земли рождается обезьян, – то давно обанкротились бы крупнейшие кейтеринговые компании. Которые обслуживают сегодня сотни политологических и приравненных к ним конференций по всему миру. Заодно и поставщики кофе серьезно бы пострадали. Ибо coffee break – точка экстремума любой политологии, а кульминация ее – фуршет.

Так что пока у Nescafe есть еще деньги, чтобы снимать в рекламе самого Джорджа Клуни, наука политология не умрет, соответствующие факультеты и кафедры не закроются. Слава богу.

В то же время я не могу предательски (по отношению к номинальным коллегам) не констатировать, что современный специалист нашего медального профиля вообще, как правило, в девяти случаях из десяти не может делать правильных выводов. Во всяком случае, таких, что рассматривались бы как научные хотя бы в приблизительном смысле слова.

По двум системообразующим (дискурсообразующим) причинам.

А) Истинный политологический вывод может быть сделан только на базе строго конфиденциальной информации, которой у меня/моих коллег нет и быть не может. Только очень наивный профессор из Гарварда или Йеля способен считать, что истекающий важностью сенатор или всемирно известный продавец пылесосов приглашает его на закрытый ленч в какой-нибудь дубовой комнате отеля “Плаза” (NY, NY), чтобы рассказать скрытую правду, доступную только посвященным, но не профанам. В таких случаях нашего брата чаще всего пичкают откровенной дезинформацией в надежде, что мы на следующий день расскажем все на ухо, по большому секрету знакомому обозревателю The Washington Post – и, соответственно, утечка пойдет-поедет, постепенно разойдется, и великий обман общественности удастся на славу. Стоимость же обмана не превысит $70 с человека, которые (со скидкой) попросит видавшая и не такие виды дубовая комната. Впрочем, иногда пылесосный король может рассказать и некую глубоко научную правду о романе султана Брунея с его собственной карликовой черепахой, но это означает лишь одно: организатор ленча активно употребляет в пищу плоды переработки пейотля; а хорошо это или плохо – Бог весть, ибо здесь уже никакая наука, даже медицинская, не в курсе дела.