Путинбург - Дмитрий Николаевич Запольский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Костя Могила был профессиональным гангстером, причем крайне нетипичным для Петербурга. Точнее, было два криминальных лидера, ориентированных не на классических бандитов, а на воровские ценности и интегрированных в московскую среду, — он и Паша Кудряшов[60]. Кудряш был поскромнее, потише. Засиженный[61]. Костя — из хорошей семьи: папа — директор секретного оборонного НИИ Кароль Иосифович Розенгольц, отсидевший много лет в сталинских лагерях по 58-й статье, мама — преподавательница музыки. Костя родился в 1954 году, окончил техникум (не какой-нибудь, а физико-математический), увлекся спортом, стал чемпионом по вольной борьбе, служил в спортроте, демобилизовался и стал, как и вся продвинутая часть ленинградской молодежи тех лет, крутиться возле Галеры[62]. Правда, в отличие от Тинькова[63], Сабадаша[64], братьев Мирилашвили[65] и прочих выходцев из мелкоспекулянтской среды, просто фарцовка Костю не привлекала. Да и сотрудничать с ментами он не хотел (а вся Галера сотрудничала). Костя нашел себе более влиятельную крышу — военную разведку.
Паренек сразу сошелся с серьезными людьми — валютчиками и цеховиками, производившими «импортный товар»: поддельные джинсы и аксессуары, обувь от армянских подпольных цехов. Вскоре стал инкассатором, возил на Кавказ выручку от торговли — миллионы рублей. Набрал штат охранников из спортсменов, основу своей будущей бригады. Еврейская и цыганская кровь, прекрасное воспитание, спортивная сила воли, колоссальные амбиции, острый ум и умение вести разговор с самыми разными людьми на равных, от воров-законников до чиновников разного уровня, приглянулись в «Крестах»[66], куда он залетел случайно за вымогательство на три месяца. Там очень быстро к нему присмотрелись воры, уже тогда испытывавшие дефицит представительства в Ленинграде. Так сложилось, что воровской закон на берегах Невы не пользовался популярностью — то и дело возникали группы рэкетиров, не чтивших великую воровскую Россию и ее большой стиль. Феоктистов[67], тогдашний безусловный лидер криминального мира Северной столицы, сидел, причем, по мнению воров, скурвился, ссучился и покраснел — работал бригадиром-нарядчиком и сотрудничал с администрацией колонии. А Костя идеально подходил на роль будущего смотрящего: железная выдержка, понимание структуры системы, умение держать слово и четкое следование правилам игры.
Костя вышел по УДО и стал работать на Южном кладбище могильщиком. Но он не просто виртуозно орудовал лопатой, как Ойстрах — смычком (говорят, Могила поставил рекорд, достойный Гиннесса: одной совковой мог выкопать в глине стандартную яму в два кубометра грунта за сорок минут), но и сумел объединить коллектив в правильный профсоюз без штрейкбрехерства и всякого демпинга. Вскоре ушел на повышение — братва интересовалась не только расстрельной валютой[68], но и чеками Внешпосылторга. Так Костя стал главным в городе по магазину «Альбатрос» возле управления Ленинградского морского порта — и понеслась. Могила уже не просто скупал чеки и доллары c фунтами, а стал арбитром, решальщиком, судьей и держателем общака[69]. К концу восьмидесятых он был самым влиятельным человеком в питерской криминальной среде, так как промышлял не мелким рэкетом, взимая дань с торговцев и кооператоров. Он контролировал серьезную контрабанду, умудряясь не становиться барыгой[70], при этом изначально ориентировался на большой бизнес в качестве абсолютно независимого лидера.
В подручные Костя взял Володю Кулибабу, жестокого молодого спортсмена-борца, гагауза из Одессы, и юного борца Дениса[71], сына самого известного организатора свадеб и прочих торжеств Геннадия Волчека. Кулибаба был по боевой части, Дениска — по финансовой. Надо сказать, что Могила не терпел дешевых понтов. Свой гангстерский синдикат он собирал не просто из решительных и отважных парней. Одним из главных условий было благородное происхождение (из известных в городе семей), образование и умение себя вести прилично: разговор поддержать, за столом себя вести как надо, с дамами общаться, не пукать и в носу не ковырять. Вскоре появились менеджеры: Вадим Жимиров, ушлый кооператор-цеховик, решивший создать в Питере крупнейшую торговую сеть элитных продуктов, рекламисты и редакторы, художники (например, Белкин[72]), адвокаты и депутаты, чиновники и военные отставники, знающие вопросы тыла и цветмета — именно структуры Могилы смогли продать на Запад тысячи тонн цветмета из разобранных ракетных шахт Ленобласти.
Костя к середине девяностых практически отошел от крышевания бизнеса, сумев стать смотрящим от воров клана Деда Хасана[73], фактическим контролером грузопотоков через морской порт и посредником в скупке сельхозземель у мэрии и правительства Ленобласти. Об этом надо рассказать подробнее. Во второй половине девяностых основные финансовые потоки шли именно через морские схемы, где деньги были огромные и офшорные. Перевалку грузов, аренду причалов и даже лоцманскую проводку оплачивали не на территории России, а переводя со счета одной кипрской компании на счет другой. Миллиарды долларов в год. Плюс серые таможенные схемы. И Костя мог манипулировать этим, взяв под контроль рабочую силу в порту. Как гангстеры тридцатых годов в Америке управляли профсоюзами, так Могила в девяностых манипулировал стивидорными компаниями[74].
Было это настолько откровенно и опасно, что власти Костю просто боялись. При посредничестве ФСБ в порт все время интегрировались тамбовские, чтобы уравновесить его влияние. Подключались серьезные силы вплоть до администрации Кремля. Создавались новые стивидорные компании,
