Кровь Луны - Анна Малышева

– Хорошо, что догадались! – Катя одобрительно осмотрела букет и полезла в сумку за кошельком. – Я войду в долю.

– А я не собираюсь с тобой делиться! – высоким истеричным голосом выкрикнул парень. – Хочешь поздравить – иди купи цветы сама. Дай пройти!

– Я думала, это от всех, в складчину… – пробормотала девушка, пропуская его вперед. – И нечего так орать!

– Светлана Викторовна! – Петя больше не слышал ее. Он бросился к редакторше, которая уже сидела на своем месте и разбирала бумаги с записями. – Позвольте поздравить вас с днем…

– Что это? – отрывисто спросила та, подняв глаза на возникший перед нею огненный букет. – В честь чего?

– У вас день рождения, – настаивал Петя, хотя заготовленная улыбка заметно померкла под неподвижным взглядом начальницы. А смотрела Светлана так недобро, словно вместо букета ей сунули под нос нечто отвратительное – очередную бездарную серию, например.

– Ну, так и что? – оборвала его женщина. – Совершенно ни к чему эти веники по тысяче рублей. Убери, мне мусора на столе не нужно.

И так как ошеломленный даритель продолжал стоять столбом, держа в вытянутой руке злополучный букет, редакторша сделала выразительный отгоняющий жест – брезгливый и неприязненный, словно пыталась отмахнуться от назойливой осы.

– Я не ясно выразилась?!

– Страшная женщина, – шепнула Карина на ухо подруге. Обе уже сидели на своих местах и, затаив дыхание, наблюдали за фиаско, постигшим галантного коллегу. На Пете лица не было – он, правда, отступил от стола и опустил букет, но все не решался спрятать злополучный подарок. Удар был сокрушительный. Он усугублялся тем, что был нанесен в присутствии всей сценарной группы. Злорадствовали все – Петина вылазка к начальственному компьютеру настроила против него как заядлых подхалимов, так и тех, кто, подобно Кате, предпочитал держаться подальше от интриг, раздиравших группу.

– Отказалась от цветов, – зловеще шептала Карина, наблюдая за бесславным отступлением своего недруга. Потоптавшись еще немного за спиной у Светланы, тот вернулся на рабочее место и спрятал шуршащий букет под стол. – Очень плохой знак. Она еще меньше человек, чем я думала!

– А мне кажется… – начала было Катя, но подруга не дала ей договорить, крепко сжав ее руку.

– Т-сс! Это еще кто?

Катя поймала направление ее взгляда и тоже посмотрела на дверь. Теперь и она заметила девушку, неслышно вошедшую в кабинет и застывшую в ожидании, что на нее обратят внимание. До сих пор ее никто не видел, все были заняты Петей. Наконец и до Светланы дошло, что все сценаристы смотрят на дверь. Она повернулась к гостье:

– Вам что?

Тон ее вопроса был так резок, что невинная, в общем, фраза могла быть воспринята как оскорбление. Однако девушка не смутилась и не обиделась. Бледно улыбнувшись тонкими губами, не тронутыми помадой, она отделилась от дверного косяка и представилась:

– Меня приняли в группу, я прошла по конкурсу.

– Этого еще не хватало! – буркнула Светлана негромко, но явственно. Однако новенькая по-прежнему не смущалась. Оглядевшись, она заметила свободный стул и принялась к нему пробираться, не дожидаясь приглашения занять место. Девушка была худенькой, как подросток, и подниматься, чтобы пропустить ее, никому не пришлось. Она уселась рядом со сконфуженным Петей и с очень довольным видом положила перед собой на стол большой блокнот и ручку. В общем, она имела вид человека, который наконец получил что-то очень желанное, и мелкие неприятности не могут испортить ему настроение.

– Представься нам хотя бы, – узнав, что гостья является всего-навсего очередной сценаристкой, Светлана мгновенно принялась говорить ей «ты». – А то обрадовала меня и села.

– Лариса, – приподнялась с места новенькая и, подумав секунду, добавила: – Петрищева.

– У кого раньше работала? – отрывисто поинтересовалась начальница. В ее голосе звучало явное опасение, что ей подсунули очередного непрофессионала, и она оказалась права. Новенькая беззастенчиво созналась, что прежде сценариев не писала.

– Но я прошла конкурс, – гордо добавила она. – С хорошими результатами.

– То есть написала пробную серию? – хмуро спросила Светлана.

– Две! – уточнила девушка. Она по-прежнему излучала довольство и оптимизм, зато редакторша мрачнела на глазах.

– Две пробные серии, и тебя уже суют на рейтинговый проект, – в ее голосе звучало подавленное бешенство. – Значит, в месяц ты обязана будешь выдавать четыре серии как минимум, а когда нас нагоняет производство, и все пять-шесть. И если ты с чем-то не справишься, за тебя будут работать твои товарищи или лично я собственной персоной. Причем все это – без прибавки к жалованью. Уяснила?

– Я постараюсь справиться, – безмятежно ответила та. Этот простой ответ, не заключавший в себе и тени бунта, взорвал Светлану. В ее маленьких черных глазках вспыхнул гнев, и, засучив рукав свитера, она постучала пальцем по циферблату своих наручных часов:

– Ты начала свой первый день с того, что опоздала! Не буду уж говорить на сколько!

– У меня…

Но Светлана не собиралась слушать объяснений. Обведя зловещим взглядом притихших сценаристов, она заявила:

– До сих пор это вам сходило с рук, но больше я терпеть не намерена! Сегодня же поговорю с начальством и буду добиваться учреждения системы штрафов! Я посмотрю, как вы будете отсыпаться, если при расчете начнут снимать тридцать процентов гонорара! На прежней фирме, где я работала, всех штрафовали, и это действовало!

– Но у меня объективная причина! – Лариса поднялась из-за стола, пытаясь привлечь к себе внимание расходившейся редакторши. При этом она наступила на спрятанный Петей букет, издавший громкое шуршание, и испуганно воскликнула: – Ой, что там?!

– Корова… – еле слышно прошипел ее сосед, бросая страшный взгляд под стол. Судя по выражению его исказившегося лица, великолепный букет погиб безвозвратно. Карина не удержалась от злорадной улыбки и толкнула локтем подругу, предлагая ей оценить комизм ситуации. Катя не ответила. Она сидела неподвижно, не сводя глаз с новенькой.

– У меня дома несчастье, – храбро глядя на редакторшу, заявила та. – Сестра погибла.

И после паузы, выслушав установившуюся тишину, девушка продолжала тоном примерной ученицы, доказывающей у доски вызубренную теорему:

– Она выбросилась из окна рано утром. Мама попала в больницу с сердечным приступом, я объяснялась с милицией, думала – вообще сюда не попаду… Освободилась поздно, решила все-таки приехать. Нельзя же пропустить первый день! Больше опаздывать не буду.

И, отчитавшись, села, на этот раз взглянув под стол, прежде чем вытянуть ноги. Светлана перевела слегка потускневший взгляд на Катю и поинтересовалась, впрочем, без тени иронии:

– Вы, часом, не в одном доме живете?

– Мы соседи, – откликнулась та, вспоминая день, когда дала этой девушке (Лариса представилась, но ее имя тотчас вылетело у Кати из головы) телефон сценарного отдела. Соседка каким-то образом узнала, чем занимается Катя, и спрашивала, как устроиться на эту работу…

– Привет еще раз, уже виделись, – кивнула ей Лариса и снова обратилась к редакторше, – вот она знает, что случилось утром, может подтвердить.

– Меня ваши дела не касаются, хотя, конечно, история печальная, – сказала Светлана, покусывая карандаш и переводя взгляд с одной девушки на другую, словно пытаясь решить, кто ее сильнее раздражает. – Больше всего меня беспокоит, как ты будешь вливаться в процесс, Лара.

Назвав кого-то раз, редакторша незыблемо повторяла эту же форму обращения. Так, Карину она называла не иначе как по фамилии, Катю с ее подачи все в группе звали Катериной, новенькую же Светлана, неизвестно почему, предпочла называть сокращенно.

– Раз вы соседки, ты, Катерина, будешь ей на первых порах помогать. Если она сроки сдачи завалит – спрошу с тебя в том числе.

Катя молча склонила голову в знак согласия. Впрочем, она не слишком прислушивалась к тому, что говорила начальница. Девушка не сводила глаз с Ларисы, пытаясь прочесть на ее лице хотя бы тень горя. «Я была права, – говорила она себе. – Ее это не волнует, ни капли. Она рада, что получила работу, довольна, что оправдалась перед начальством… А то, что сестра погибла несколько часов назад, – просто повод, чтобы объяснить опоздание».

И, словно почувствовав ее испытующий взгляд, Лариса повернула голову и дружески улыбнулась ей. Она была совсем не похожа на погибшую сестру. Птичий профиль, неровные желтоватые зубы, короткая мальчишеская стрижка, призванная скрыть плохие волосы, плоская грудь, прикрытая потертой джинсовой курточкой, – это была внешность, которую видишь тысячу раз и тысячу раз не замечаешь. Почти невидимка – человек толпы. Не встретив ответной улыбки, девушка отвернулась и раскрыла блокнот, а Катя все еще смотрела на нее, сравнивая это бесцветное лицо с тем, другим, ослепительным и уже мертвым. «Она все-таки пришла на работу. Несмотря ни на что пришла».