Сияющий мир - Кара Колтер

Если бы мэр позвонил до разговора с Морган, ответ был бы коротким и однозначным. Но теперь Нейт понимал, что не может оставаться равнодушным к надеждам и мечтам других людей.

Как она сказала? «Я думаю, вы просто хотите казаться таким». И она была права. Нейт хотел бы отказать мэру, просто чтобы возразить Морган, но не смог этого сделать.

Маленькие города вроде Кентербери – странные места. Любые распри забываются перед лицом общего дела или трагедии.

Четыре поколения семьи Хетоуэй владели кузницей и всегда были отщепенцами. Они не ходили в церковь, не принадлежали ни к одному местному клубу. Занятые тяжким трудом, но при этом не в силах выбраться из бедности, они всегда были где-то вне общества. Его семья, семьи Дэвида и Синди.

И все же, когда Дэвид погиб, город устроил ему торжественные похороны, как герою. Когда умерла Синди, их поддержка была еще более очевидной и неожиданной: пастор церкви, в которой Нейт никогда не был, предложил отслужить по ней мессу; в этот день в церкви не нашлось ни одной свободной скамьи.

Люди, которые, казалось, даже не подозревали о его существовании – например, мэр города, – всегда готовы были помочь ему или Эйс, не требуя ничего взамен и не считая, что его дурной характер служит причиной для того, чтобы оставить его в одиночестве со своим горем.

До сих пор, возвращаясь из кузницы, иногда он видел у порога свежеиспеченное печенье или новые игрушки для Эйс.

Сначала ему было сложно принимать эти знаки сочувствия, но потом Нейт понял, что это была не благотворительность, а нечто большее. Именно ради этого люди селятся в маленьких городах и деревнях – ради того, чтобы чувствовать постоянную поддержку соседей, чтобы самому заботиться о других.

И вот пришло время Нейта помочь этим людям.

Учитывая, что школьный зал был единственным местом, способным вместить «Рождественского ангела», Нейт осознавал, что это неминуемо сведет его снова с Морган Мак-Гир.

Он всегда отдавал себе отчет в своих предпочтениях, но на этот раз был в растерянности из-за того, что не мог определиться – нравится ему эта перспектива или все-таки нет?

Морган вела своих подопечных в спортивный зал. После обсуждения с Нейтом преимуществ «Рождественского ангела» ей, прежде столь уверенной, уже самой опротивели разговоры о предстоящем событии.

Дети не могли болтать ни о чем другом. Они все думали, что после того, как их покажут по телевизору в течение нескольких минут в хоре Уэсли Уэлхэвена, они сразу же станут знаменитыми, и поэтому изо всех сил старались перекричать друг друга.

Репетиция трех песен ее класса отнимала учебное время, которое, как считала Морган, лучше было бы посвятить чтению, письму и арифметике.

Сегодня дети впервые покажут съемочной группе «Рождественского ангела» все, чему научились. Большая часть группы приехала еще на той неделе; они разместились в местном отеле. А прошлой ночью в город прибыла сама миссис Уэсли Уэлхэвен, которая занималась хором и собиралась начать репетиции с детьми.

Войдя в зал – который был также спортивным залом, хотя сейчас и не использовался в этом качестве из-за декорационных работ, – Морган почувствовала, что он был там. Это было странное, непередаваемое ощущение, от которого по ее шее побежали мурашки.

Она огляделась и увидела Нейта, который помогал поднимать части рождественского домика на сцену.

Морган без всякого смущения воспользовалась тем, что Нейт понятия не имеет о ее присутствии, для того чтобы рассмотреть его. Это оказалось не лучшей идеей, так как Фредди Кэмпбелл постоянно щекотал Бренду Уэстон, а Дэмьен Дорчестер специально наступал Бенджамину Чину на пятки.

– Фредди, Дэмьен, прекратите, – рассеянно произнесла Морган.

Ей казалось, что всё вокруг, кроме него, растворилось в мутной дымке. Нейт выглядел сексуально в кузнице, не менее сексуально он выглядел сейчас – в закатанных джинсах, с поясом с инструментами, висевшим низко на бедрах, в простой футболке, не скрывающей напряженные мускулы.

Морган нашла в себе силы признаться, что он выглядел бы сексуально где угодно и в чем угодно. И все же дело было не только в его сумасшедшей притягательности.

Нет, в Нейте Хетоуэе жила сила – спокойная, уверенная. Она жила в нем всегда – в «Сырном Чарли», в «Шоу-Кэйв», где он сидел на розовом креслице… И сейчас, когда он работал – эта уверенность в себе, более привлекательная, нежели чарующая внешность.

Миссис Уэлхэвен, круглолицая женщина неопределенного возраста, позвала детей на сцену, и рабочим пришлось расступиться, чтобы пропустить всех на трехступенчатую конструкцию, сооруженную специально для них.

– Папа, привет! – крикнула Эйс.

– Ах да, – сказала миссис Уэлхэвен, недовольно нахмурившись. – Давайте сразу проясним этот момент: пожалуйста, не выкрикивайте имена ваших знакомых в зале. Ни во время репетиций, ни тем более во время концерта. Понятно, надеюсь?

Эйс насупилась. Морган посмотрела на Нейта: выражения лиц у отца и дочери были совершенно одинаковы.

Морган вздрогнула. Что может быть более сексуальным, чем мужчина, готовый во что бы то ни стало защитить своего ребенка?

И все же миссис Уэлхэвен была в чем-то права, и, так как Нейт, казалось, собирался высказаться в ее адрес, Морган решила вмешаться:

– Здравствуйте! Как поживаете?

Или это было просто предлогом. Несмотря ни на что, вряд ли Нейт осмелился бы оскорбить женщину.

– Что она о себе думает? Запретить моей дочке здороваться со мной! – пробормотал он достаточно тихо, хотя все было написано у него на лбу.

– Представьте себе, какой поднимется хаос, если во время съемок дети начнут выкрикивать имена всех своих знакомых, – дипломатично заметила Морган.

Нейт посмотрел на нее так, словно только что заметил. А когда он обращал внимание на женщину, у нее не было ни одного шанса. Возможно, это касалось и суровой миссис Уэлхэвен.

– Мисс Мак-Гир, вам не надоело то, что вы всегда правы? – спросил Нейт, скрестив руки на широкой груди.

А она-то надеялась, что они уже прошли этот этап.

– Морган, – поправила она.

Миссис Уэлхэвен откашлялась, поправила очки и устремила на них неприязненный взгляд.

– Уж простите, но мы пытаемся здесь работать. – Затем она повернулась к детям, постучала дирижерской палочкой по ладони. – Я – миссис Уэлхэвен, и я здесь главная.

Нейт коротко хохотнул. Морган рассмеялась, отчасти из-за того, что ей понравилась его искренняя реакция.

Миссис Уэлхэвен послала им еще один испепеляющий взгляд, подняла палочку и резко опустила ее. Дети взирали на нее в немом восхищении.

– Это означает: «Начали!»

– Она просто зверь, – прошептал Нейт.

Дети начали, хоть и немного нестройно, петь песню «Потерянный ангел».

– Что вы здесь делаете? – тихо спросила Морган Нейта. – Мне казалось, вы твердо высказались по поводу «Рождественского ангела».

– И по поводу магазинов, – с кислой миной напомнил он. – В очередной раз оказываюсь в таком положении, в котором раньше и представить себя не мог.

– Вот только не говорите, что это моя вина!

– А разве не так?

Морган расстроилась из-за этого обвинения. Взглянув на него, она поняла, что он просто дразнит ее. Ее окутала волна тепла.

– Я не знала, что вы еще и плотник, – заметила она, борясь – безуспешно – с желанием знать о нем все.

Нейт хмыкнул:

– Я не плотник, но с молотком и пилой обращаться умею. Так меня воспитали. Мы никогда не покупали ничего, что можно сделать своими руками. А если не могли, то обходились без этого.

Хотя Морган думала, что они шепчутся очень тихо, и ей определенно нравилось, что Нейт заговорил о себе, миссис Уэлхэвен так не считала. Она обернулась и прожгла их взглядом.

Голос Эйс, еще более хриплый, чем обычно, разнесся по залу, перекрывая голоса сверстников.

– Потерянный а-а-а-а-а-ангел, кто найдет тебя-а-а-а-а? Где-е-е-е-е же-е-е ты…

Миссис Уэлхэвен резко обернулась:

– Ты! Маленькая рыжая девочка! Не могла бы ты петь чуть тише?

– Она что, намекает на то, что Эйс плохо поет?

– Я думаю, она просто хочет, чтобы все дети пели одинаково громко, – предположила Морган.

– Я думаю, вы просто пытаетесь сгладить ситуацию, – прошептал Нейт, слушая нестройный ряд голосов. – Эйс поет ужасно. Почти так же, как и вы.

– А по-моему, не так уж плохо! Да и я тоже, – запротестовала Морган.

– Да ладно, уж поверьте, я провел целый час, слушая ваше «едем-едем».

Он снова дразнил ее. Волна тепла захлестнула Морган с головой.

– Хорошо, что я уберегла вас от этого на обратном пути, когда уснула.

– Да, только вы еще и храпите.

Морган открыла рот:

– Неправда!

– А откуда вам знать? – разумно заметил Нейт. – Храп – это одна из тех вещей, которые мы сами про себя никогда не знаем, нам только рассказывают.

Это было слишком интимно – слишком обескураживающе, – то, что он знал о ней такую мелочь. Но, когда Нейт ухмыльнулся при виде ее лица, Морган поняла, что он ее дурачит, и более того, им обоим нравится эта игра.