Башня Занида - Лайон де Камп

Он прищурился, пытаясь разобрать, что написано на листках. Самые крупные буквы складывались в слова «ПРОГРАММА ЦЕРЕМОНИЙ», но, несмотря на свет двух лун, как он ни щурился, он не мог разобрать мелкий текст. (Когда он был помоложе, подумал он, такие тексты он читал без труда.) В конце концов он вынул зажигалку кришнаитского производства и высек огонь.

Потом прислонился к доске, достал небольшой блокнот и переписал в него текст с листков.

Глава IV

Когда Энтони Феллон вошел в оружейную, там за столом дежурного сидел капитан Кордак’. Шлем с пышным плюмажем стоял у его ног на полу. Капитан писал при свете лампы, нацепив на нос очки в черной оправе. Оторвавшись от списков роты, которые приводил в порядок, он глянул поверх очков на Феллона.

— Салют, мастер Антане! Где отделение твое?

Феллон рассказал, как обстоят дела.

— Хорошо — отлично! Деяние блистательной отваги совершил ты, достойное Кварара самого. Вольно, — капитан потянулся за кувшином и налил себе стакан шураба. — Мастер Антане, не джагейн ли ты Гази эр-Дукх?

— Да. А откуда ты знаешь?

— Что-то такое говорил ты, показалось мне.

— А зачем… Ты что, тоже ее знаешь?

Кордак’ вздохнул.

— Знал. В былые дни притязал я сам на положение твое. Я пылал страстью, как море лавы, но соглашения наладить не успел я, хоть близок был к тому, а вскоре убит был брат ее, и с ней не виделся я больше. Могу ли я надеяться когда-нибудь на доброту твою, чтобы позволил ты возобновить знакомство старое?

— Конечно — когда хочешь. Буду рад, если заглянешь.

Феллон посмотрел в сторону двери, в которую гуськом прошло его отделение с докладом о том, что арестованные и свидетель надлежащим образом доставлены во Дворец Правосудия. Феллон сказал:

— Дайте своим костям отдохнуть пару минут, ребята, и отправимся с новым обходом.

Гвардейцы расселись по скамьям и четверть часа отдыхали, потягивая шураб. Потом вернулось еще одно отделение, и Кордак’ выдал Феллону новое задание:

— Проследуйте по улице Барфур, а далее на юг, вдоль границы с Думу, ибо банда Чиллиана проходу не дает там никому в восточной части, близ границы с Джуру…

Думу, самый южный квартал Занида, завоевал печальную известность главного воровского гнезда города. Публика громко протестовала, заявляя, что местная рота муниципальной стражи закуплена преступниками на корню и позволяет ворам и грабителям действовать совершенно открыто. Командование гражданской гвардии гневно отметало обвинения, утверждая, что разгул преступности объясняется малочисленностью стражи.

Отделение Феллона свернуло с улицы Барфур и двигалось по вонючему переулку, который вел зигзагами в сторону границы квартала. Неожиданно донесшийся спереди шум заставил Феллона застыть на месте, а потом сделать знак остальным осторожно следовать за ним. Заглянув за угол, он увидел стоявшего спиной к стене гражданина, которого окружили трое недружелюбно настроенных кришнаитов.

Один из них держал его под приделом миниатюрного арбалета, другой угрожал мечом, а третий освобождал жертву от обременительных предметов, каковыми он считал кошелек и перстни. Ограбление находилось в самой начальной стадии.

Это был редкий шанс. Как правило, стражники обнаруживали на месте преступления только потерпевшего — либо в вице трупа, либо обобранного до нитки и проклинавшего грабителей, продажную стражу и в целом беззаконное состояние города.

Если бы Феллон и его люди бросились на преступников сразу, те разбежались бы, скрывшись в переулках раньше, чем стражники добежали бы до места, поэтому Феллон прошептал Цикассе:

— Обеги справа вокруг того дома и зайди им с тыла. Потом просто беги на них со всех ног. Когда мы тебя увидим, мы тоже выскочим из-за угла.

Цикасса тенью растворился в ночи. До Феллона лишь недолго доносилось легкое клацанье когтей вихрем несущегося динозавра-гвардейца. Цикасса, как знал Феллон, был способен развивать вдвое большую, чем любой землянин или кришнаит, скорость, иначе Феллон и не послал бы его. Если бы в обход побежал человек, грабители уже закончили бы свое дело и скрылись, прежде чем тот занял бы исходную позицию.

Через несколько десятков секунд клацанье когтей донеслось снова, на этот раз громче, и в переулок ворвался Цикасса, несущийся на злоумышленников огромными скачками.

— За мной, — сказал Феллон.

Заслышав шаги, грабители развернулись. Феллон услышал звон тетивы, но из-за темноты не смог разобрать в кого стреляли. В любом случае, никаких признаков того, что стрела попала в кого-то, не обнаружилось.

Грабители бросились врассыпную. Цикасса взвился в воздух и, пролетев невероятное расстояние, приземлился своими птичьими лапами на спину арбалетчика, повалив его на землю.

После мгновенного замешательства высокий худой грабитель с мечом побежал навстречу Феллону, затормозив в нескольких метрах от него. Феллон резко выбросил багор вперед, услышал звон стали и почувствовал мощный удар по древку, когда противник отразил его выпад. Двое стражников-кришнаитов бросились вдогонку за преступником, который обыскивал жертву, а теперь успел проскочить под Цикассой и пытался скрыться в переулке.

Феллон делал выпады и парировал их, решительно наступая, но одновременно следя за тем, чтобы противник не схватился свободной рукой за древко, получив таким образом возможность сблизиться и нанести решающий удар. По счастливой случайности Феллону удалось нанести колющий удар в правую руку грабителя. Меч со звоном упал на камни, и преступник развернулся и побежал. Прикинув, что длинноногого верзилу ему не догнать, Феллон метнул багор на манер дротика. Оружие угодило грабителю между лопаток и так и осталось торчать. Раненый сделал еще пару шагов, покачнулся и упал.

Феллон подбежал к нему, вытаскивая рапиру, но она ему не понадобилась, поскольку грабитель лежал на спине, кашляя кровью. Появились стражники-кришнаиты, которые гнались по переулку за третьим преступником. Они злобно ругались, потому что тому удалось скрыться. Стражники сумели вернуть кошелек жертвы, оброненный грабителем, перстни, однако, остались у него, и потерпевший немедленно разразился проклятиями и руганью в адрес бездельников и дилетантов, из которых состояла муниципальная стража.

Краешек красного диска Рок’ира уже появился над занидскими крышами, когда Энтони Феллон со своим отделением вернулся в оружейную с последнего обхода. Они составили свои багры обратно в пирамиду и построились, чтобы получить номинальную сумму, которую муниципальный префект выплачивал гвардейцам за ночную службу.

— Дежурство завершено. Не позабудьте о пятничном учении, — коротко сказал Кордак’, выдавая каждому по серебряной четвертькардовой монете.

— Что-то мне подсказывает, — пробормотал Феллон, — что в четверг всю нашу роту поразит загадочная хворь.

— Кварара кровь! Лишь только вздумайте попробовать, мерзавцы! Назначаю я командиров отделений ответственными за явку людей своих.

— Я и сам себя что-то неважно чувствую, господин капитан, — сказал Феллон, ухмыляясь и пряча полукард, полагавшийся ему по званию.

— Каналья непочтительная! — фыркнул Кордак’. — И чего ради мы терпим твои выходки, не знаю я… Но ты не позабудешь о том, о чем беседовали мы недавно, мастер Антане?

— Нет, нет. Я все устрою, — Феллон удалился, небрежно махнув на прощание рукой остальным гвардейцам.

Было довольно глупо с его стороны, думал иногда Феллон, проводить каждую десятую ночь, маршируя по темным улицам за полкарда — дневной заработок землекопа. Феллон был слишком своеволен и непредсказуем, чтобы гармонично вписываться в армейскую машину. Обладая недюжинными способностями как командир, он был почти начисто лишен их в том, что касалось подчинения, являясь же иноземцем, он вряд ли мог рассчитывать на высокое место в иерархии балхибской армии.

Тем не менее, он продолжал носить цвета гражданской гвардии. Почему? Потому что мундир обладал для него неодолимой притягательной силой, хоть это и было по-детски наивно. Расхаживать по пыльным занидским улочкам с багром на плече означало почувствовать себя — хотя бы ненадолго — потенциальным Александром или Наполеоном. А в его положении и такая пища для самолюбия была желанна.

Когда он, устало атакуя по пути проблему Сафка, добрел до дома, Гази спала, но проснулась, когда он скользнул в постель.

— Разбуди меня в конце второго часа, — пробормотал он и заснул.

Почти сразу же, как ему показалось, Гази стала трясти его за плечо, требуя, чтобы он вставал. Поспал он всего около трех земных часов, но нужно было подниматься, если он хотел успеть сделать все, что запланировал на этот день. Помня, что ему придется выступать в суде, он побрился, одел почти новую одежду и проглотил быстрый завтрак. Выйдя под яркие лучи утреннего Рок’ира, он направился в таверну Ташина.