Раздевайся, красавец! Будешь моим трофеем - Анюта Тимофеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Что… - задохнулся он, а капли сладкой крови уже потекли мне в рот.
Мой! Мой, пометила!
И вдруг меня саму закрутило в водовороте удовольствия. Неужели это был первый в моей жизни оргазм? И с кем? С эльфом! Но именно так хорошо должно быть с мужчиной, именно это мне понравилось! Кажется, я выбрала… но не того.
Да и им, выходит, не много нужно, девственникам, которые «до брака ни-ни»! Впрочем, я воспользовалась запрещенными приемами, но это мое право, нисколько не жалею.
Он лежал, словно потеряв сознание, тихо дыша и прикрыв глаза.
- Я твоя хозяйка! – посмотрела с удовольствием на результат своих стараний.
И, наклонившись, прокусила его сосок. Маритэль вскрикнул от неожиданности, потом, опомнившись, придушил крик. Должно быть, после оргазма, на расслабленном теле, это было больно.
Я прокусила второй, слизнув капельки крови. А потом встала, оправив одежду, подошла к маленькому шкафчику, и достала серебряные колечки. Вернулась к эльфу, и вставила их в прокусы. Эльфийская регенерация быстро залечит раны, серебро врастет в кожу, и снять их будет нельзя. А к каждому колечку секретным способом прикрепила маленькие медальончики.
Маритэль не мешал мне, только стискивал зубы, когда я проделывала особенно болезненные манипуляции. Казалось, что после того, как я его лишила девственности, он пребывал в каком-то полусне. И ведь я не применяла никаких запрещенных зелий: ни пыльцы, вызывающей жгучее желание, ни какого-либо питья. Наверное, ему нужно время, чтобы осознать, что эльфы точно как же поддаются низменной страсти. Для них – низменной, для всех остальных – вполне приятной и желанной.
Я в последний раз наклонилась, взяла в рот истерзанные соски эльфийского гостя, пососала, играя с вставленными в них украшениями, чуть прикусила, сдавив плоть. Эльф коротко вздохнул – от боли, или от возбуждения? Он может сколько угодно себя убеждать, что это все – боль, но я положила ладонь на бугор между его ногами… и почувствовала, как он ожил, снова стал увеличиваться. Нет, на сегодня мне хватит, но приятно было убедиться, что тело предает этого утонченного красавца точно так же, как и любого «дикаря». А еще я с волнением предвкушала, как стану учить его, обуздывать, «портить», как языком стану выписывать у него во рту замысловатые узоры, ловя его теплое приятное дыхание… Ох, хватит! С чего я стала такой ненасытной? Это ведь точно эльф, а не инкуб?!
- Вставай, одевайся, - сказала я, кивая головой на рубашку и плащ эльфа.
Он, словно выходя из спячки, поднял на меня расфокусированный взгляд. Потом сел на кровати, подобрал рубашку, набросил на себя, непослушными пальцами начал застегивать мелкие пуговички своего одеяния. Кажется, новые украшения в сосках выделяются сквозь тонкую ткань, особенно если знать, что они там есть. Ну, ничего, пусть не выставляет напоказ! А еще они будут тереться об одежду, и он каждый раз станет меня вспоминать!
Он встал, на мгновение покачнувшись, и заставив меня обеспокоенно присмотреться – точно дойдет до своих покоев? Может, все, что сегодня случилось – это было уже слишком?
Нет, вроде бы, запахнул плащ, держится нормально, и молча вышел из моих покоев, даже не спросив разрешения. И даже не сказав мне спасибо за приятно проведенный вечер! Ох, неблагодарный!
Я приглушенно рассмеялась, понимая, что смешного, на самом деле, мало – я не смогу лечь в постель с женихом. Не могу. Не хочу. Ненавижу…
Глава 9
Глава 9
Маритэль
Я чувствовал себя изнасилованным… но мне понравилось! Я даже не мог оправдаться, что выпил возбуждающее зелье – его не было. Меня возбудила дикарка! Возбудила без всяких красивых слов и нежных поцелуев, просто… просто своим телом и животной похотью! Она трогала меня за задницу, и мне это нравилось. После первого порыва оттолкнуть ее руки я уже просто получал удовольствие… а потом я осквернил свое тело, испачкал семенем! С чужачкой, дикаркой, представительницей этой враждебной расы.
Эту маску и бесформенный неудобный плащ, который недавно проклинал, я сейчас благословил. Потому что маска скрыла пылающее, еще не остывшее от стыда и недавнего возбуждения лицо, а плащ прикрыл испорченные штаны. Не представляю, как бы я вышел за порог покоев королевы в испачканной одежде и с таким видом, по которому каждый поймет, чем я там занимался, как меня «использовали»…
На свое счастье, никого я в коридоре не встретил, особенно из знакомых, например, Ниссу. Как бы я ей все это объяснил?! Я бы сразу сгорел от стыда. А наставника… а вот наставника я бы, пожалуй, не постыдился. Он явно знал, куда и зачем меня отправлял, так что вызвать у меня стыд этому замороженному лицемеру не удалось бы.
Я быстро дошел по благословенно пустынному коридору до своих покоев, закрыл за собой дверь… и выдохнул. Снова нахлынули недавние события. Я не пил возбуждающих, меня не… ну, буду уж откровенен, меня не принуждали. Не держали охранники, не использовали какие-нибудь мерзкие орудия пыток. Дикарка даже не снимала одежды, и меня не раздела полностью. Она меня связала, конечно, но мне не было страшно или отвратительно. Я какой-то очень неправильный эльф. Может, это чувствовали мои сородичи, и наша королева тоже чувствовала? И потому никто не протестовал, когда я вызвался заложником, меня даже немного подтолкнули, или не немного, а вполне ощутимо. Меня трогала чужая женщина, не являвшаяся моей женой или даже невестой, а мне это быстро понравилось. Она даже не эльфийка, она оборотень!
Она меня трогала… тут я неудачно задел грудь, зацепил сосок с этим отвратительным кольцом, которое она вставила, и мысленно выругался. Ладно, не только мысленно, но и вслух, вполголоса. Вот только что было больно, когда я задел недавнюю ранку, но почти сразу меня прострелило странным ощущением. И оно было похоже на недавно испытанное возбуждение пополам с болью. Я не поверил, приподнял тунику, сжал комочек плоти, видя капельку крови; и тут почувствовал, что у меня оживает тот орган, о котором в нашем обществе никогда не говорят вслух. А нормальные, приличные, эльфы даже о нем не думают. Я, видно, очень неприличный, раз не смог удержаться, и снова сжал свою плоть с этим варварским украшением. Да, дело не в боли, я просто каждый раз, прикасаясь к себе, думал о дикарке, которой теперь принадлежу.
