Пузыри Земли - Людмила Синицына

Все глуше доносились слова утренней передачи, а потом ее не стало слышно совсем. Я шел в какой-то неопределенной тишине, образовавшейся за чертой Города, а потом через некоторое время, когда приблизился к реке, впервые за много дней - и даже не только здесь, в Городе, а вообще услышал, как шумят деревья. Звук был простой, но совершенно неповторимый...

Я шел вдоль берега, наслаждаясь забытым состоянием, и даже не вспомнил, зачем вышел, примирившись с мыслью, что это будет утренняя прогулка, как вдруг услышал голос... Я даже вздрогнул, настолько это было неожиданно, и остановился в нерешительности...

Мудрец неподвижно сидел в тени дерева и смотрел на воду, не отрывая взгляда. Я сразу подумал, что, наверно, ему сейчас, так же как и мне в детстве, когда смотришь в одну точку на воде, кажется, что не река бежит мимо, а ты сам вместе с берегами мимо неподвижной воды уплываешь в другую сторону. Не знаю, занимало ли его это: выражение его лица было таким отсутствующим, что я не мог сказать, стар он или молод...

- Мало приятного, - услышал я. - В знойный день принимать незнакомых людей...

Сначала я подумал, что он обращается ко мне, осуждая за непрошеное вторжение. Но через некоторое время Мудрец продолжал, видимо, все к той же теме "мало приятного":

- Ходить в туфлях, которые жмут... Корпеть на экзаменах в жару... Быть закованным в цепи...

Это уже ко мне никак не относилось, но я все равно не знал, что мне сейчас надо сделать, и выслушал следующую порцию высказываний...

- Никому не расскажет: немой, что видел во сне... Провалившийся на экзаменах, что не выдержал из-за собственной небрежности... Лекарь, что болен неизлечимой болезнью... Знаменитый борец, что его избили...

Я приблизительно представлял, как должна происходить встреча с мудрецами: надо молча подойти и ждать, когда он обратит свой взор на пришедшего и скажет или сделает что-то чрезвычайно парадоксальное, из чего станет ясно, как надо поступать или, напротив, как не надо поступать... Я проделал то, что требовал от меня "этикет"...

- Навевает уныние: крик мула в глухой деревне... Свирель пастуха...

Стоя в тени дерева на некотором расстоянии, я не пытался даже поприветствовать его, потому что до сих пор не знал, заметил ли он меня. Выражение его лица оставалось по-прежнему неопределенным, но когда я присмотрелся, то уловил глубокое спокойствие, нарушить которое был не в силах, несмотря на то, что ситуация представлялась мне довольно нелепой. Полуодетый человек, о котором в Городе ходят смутные легенды, которого обвиняют неизвестно в чем. Сколько же ему надо времени, чтобы вернуться из запредельного мира и осознать появление некоего материального тела рядом с ним. Тела, которое имеет много общего с ним и ищет ответа на те вопросы, которые он для себя, наверно, уже разрешил...

- Неуместно: любоваться искусством палача во время казни... Глазеть на утопающего...

Никаких четких временных перерывов между фразами не было.

Он говорил, когда хотел, обдумывая мысль до конца. Может, он терпение мое проверяет таким образом?

- Нестерпимо: наблюдать за игрой в шахматы, когда запрещают подсказывать... Когда слушаешь несусветную ложь... Выздоравливающему смотреть, как едят то, что ему запрещено...

На меня он не обращал никакого внимания. А если все дело в том, что он говорил? И мне следует быть повнимательнее?.. Но пока я ничего особенного не заметил в его высказываниях.

- Ни на что не пригодны: дырявый горшок... Стоптанный ботинок... Прошлогодний календарь... Сломанная игла... Облезлая кость...

Это, положим, я и без него знал не хуже, но на звание Мудреца не претендовал...

- Кажется: летом, что от красного платья так и пышет жаром... Зимой, что зеленое холодит... Когда видишь тяжелый занавес, что за ним кто-то прячется... Возле дома мясника - запах крови...

Я продолжал слушать, надеясь, что это только начало... Одно странно: наверно, действительно необходимо иметь полную уверенность в собственных силах, чтобы вот так, без всякой защиты, сидеть здесь, в то время как в Городе ни секунды никто не может обойтись без дополнительной помощи усилителей... У меня даже мелькнула мысль, а не прекратилось ли действие пузырей, чего никто не хочет замечать. Но нет! Я же сам видел радужные вихри вокруг машины...

Помолчав ровно столько, сколько требовалось для обдумывания следующего высказывания, Мудрец продолжал:

- Неприятно: плыть на лодке с рваными парусами... Резать тупым ножом...

Нет! Я зря жду... Ничего сказать он не хочет, или не может, или не считает нужным... А может, настолько уверен в исключительности своего пути, что не желает предлагать его другим или вообще не желает иметь дела ни с кем?! Но почему же его не терпят в Городе? Или он не терпит Город? Что особенного в том, что он говорит? Ведь сидит же он без всякой защиты, не торопится с высказыванием, если только не чувствует настоятельную потребность сформулировать очередное наблюдение... Он уверен, независим, спокоен, чего нет в Городе... Он будто учится говорить заново, открывая простейшие вещи, учится говорить только о том, что не вызывает у него сомнений... Ни на это не пригодны: дырявый башмак... Сломанная игла... Облезлая кость...

Я решил выяснить у Словоохотливого, прежде чем уехать, что же не нравится им в Мудреце. Мне казалось, что именно его ответ поможет составить полную картину ситуации, сложившейся в Городе...

Надо сказать, что я несколько преувеличивал свое впечатление от Мудреца и его способа борьбы с опузыриванием, который сам так и не понял, для того только, чтобы расшевелить Словоохотливого и услышать настоящий ответ, - к счастью, я промолчал о Ней и о том, откуда я узнал о существовании Мудреца, - сделал вид, что наткнулся на него случайно, прогуливаясь по берегу, что наполовину было правдой.

Словоохотливый посмотрел на меня каким-то странным взглядом, высыпал, наверно, весь дневной запас предложений, засуетился, попросил подождать немного и... исчез.

Под сопровождение какого-то рассказа для детей я ходил по комнате, продолжая напряженно думать о Мудреце и о том, что я не понял там, под деревьями... Неужели я уже так увяз в мелочах, что не могу понять главного: как горожанин разучился слушать других?!

Пока я упивался важностью собственных размышлений и значимостью моей фигуры, вернулся Словоохотливый. В нем было оживление, наконец-то подкрепившее застывший блеск в глазах. Искренняя доброжелательная готовность услужить исчезла. Появилась предусмотрительность... Такая же, какая появляется у человека, когда он собирается вернуть выскочившего хищника назад в клетку... Свои намерения Словоохотливый выразил тремя словами: "ВАС ПРИЗЫВАЕТ КОМИССИЯ".