Книга 1. Ракеты и люди - Борис Черток

В МосГИРД было около 60 сотрудников. Финансировали работы президиум Осоавиахима и управление военных изобретений РККА.

В 1932 году в Ленинграде состоялись встречи сотрудников ГДЛ с руководящими работниками ГИРД Королевым, Цандером, Тихонравовым и Победоносцевым. Руководители вооружения РККА, ознакомившись с работами ГДЛ и ГИРД, пришли к твердому убеждению о необходимости их объединения и создания на их базе Реактивного научно-исследовательского института. Организационные решения, направленные на укрепление обороноспособности, в те годы принимались быстро.

В Москве была отобрана территория Института сельскохозяйственного машиностроения, найдена жилплощадь для ленинградцев, выделены большие средства для строительства и лабораторного оснащения будущего института.

При создании РНИИ его начальником был назначен руководитель ГДЛ Клейменов, а заместителем – начальник МосГИРД Королев. Однако расхождения технических интересов молодого Королева и руководства РНИИ вскоре послужили причиной назначения на должность заместителя начальника института Лангемака. Формально научное руководство РНИИ осуществлял технический совет, председателем которого также был Лангемак.

В совет входили Глушко, Королев, Победоносцев, Тихонравов, Дудаков. Разработки велись по многим направлениям ракетной техники. Однако в производстве преимущество отдавалось боевым пороховым реактивным снарядам и пусковым установкам для их использования.

Перешедшие из ГДЛ в РНИИ Клейменов, Лангемак и Артемьев имели уже большой опыт в создании и производстве реактивных снарядов. К концу 1937 года под их руководством были отработаны снаряды РС-82 и PC-132. Военно-воздушные силы приняли эти снаряды на вооружение для самолетов И-16, И-15, И-153 и СБ.

Азотнокислотными ЖРД занимался отдел под руководством Глушко. Коллектив Глушко продолжал разрабатывать ЖРД под индексом ОРМ. Среди разработок были однокамерные и двухкамерные двигатели тягой до 600 кгс на азотной кислоте – тетронитрометане и азотнокислотно-керосиновом топливе. В период 1934-1937 годов был отработан азотнокислотно-керосиновый двигатель ОРМ-65 для крылатой ракеты 212 и ракетоплана РП-318-1 конструкции Королева. В отдел Глушко пришли Д. Шитов, В. Галковский, С. Ровинский.

Королев возглавлял отдел крылатых ракет типа воздушных торпед, предназначенных для пуска с самолета ТБ-3. Но основной работой Королева в РНИИ было проектирование и строительство ракетоплана.

Кислородно-спиртовые ЖРД и жидкостные ракеты разрабатывались Тихонравовым. В этом отделе работал и Костиков.

Победоносцев вначале работал над проблемами прямоточных воздушно-реактивных двигателей, а затем подключился к тематике пороховых снарядов.

РНИИ – НИИ-3 вошел в историю вместе с легендарными «катюшами» – боевыми пусковыми установками реактивной артиллерии, находившимися на вооружении в годы Великой Отечественной войны. Приоритет НИИ-3 в создании этого нового вида вооружения неоспорим.

После организации РНИИ его работе был придан необходимый размах, начались совместные работы с авиацией и Главным артиллерийским управлением – ГАУ.

Работы по широкому спектру ракетной тематики в 1930-х годах пользовались государственной поддержкой только в СССР и Германии. Однако немцы в период 1932-1935 годов от нас сильно отставали, особенно в области реактивных снарядов.

С 1935 года немцы начинают догонять, а затем и опережать нас в разработках ЖРД и, главным образом, на компонентах кислород – спирт.

В трагические 1937-1938 годы НИИ-3 был обезглавлен.

Клейменов и Лангемак в 1937 году были арестованы и в январе 1938 года расстреляны. Начальником был назначен вернувшийся из Испании военный инженер Борис Слонимер. Костиков был назначен главным инженером – заместителем начальника.

В 1938 году был арестован Глушко, а вслед за ним Королев. В конце 1939 года сняли с работы Слонимера. Главный инженер Костиков стал единоначальным руководителем НИИ-3. Он получил свободу деятельности по всем тематическим направлениям: научно-технический совет больше не руководил институтом. Репрессии в отношении руководителей создали в институте тяжелую психологическую обстановку, подавлявшую инициативу и смелый творческий поиск.

И все же удивительно, сколь велик был интеллектуальный потенциал коллектива РНИИ! Люди нашли в себе силы от подавленного настроения перейти снова к лихорадочно напряженной работе. Сколько подобных драм разыгрывалось в те годы!

Реактивные снаряды были приняты на вооружение в авиации, было организовано их серийное производство, оружие получило высокую оценку ВВС. Это направление требовало внимания и укрепления руководства. Костиков поручил контроль за этими работами Победоносцеву. Надо отдать должное Юрию Александровичу. В это трудное время он оценил перспективность PC и много сделал для того, чтобы после гибели Лангемака дать второе дыхание этой тематике. Победоносцев, как мог, поддерживал также работы по ЖРД, поручив их Леониду Душкину. Тихонравову Костиков поручил тематику Королева по самолету с реактивным двигателем, продолжение работ по кислородно-керосиновым ЖРД и жидкостным ракетам.

Однако, несмотря на успехи в авиации, создание наземных пусковых установок для сухопутных сил затягивалось.

Большую роль в отработке и конечном принятии на вооружение пусковых установок для сухопутных войск сыграл старший военпред ГАУ при РНИИ Василий Аборенков.

Масштабы этих работ под сильным нажимом Аборенкова существенно расширились. К работам по снарядам подключались военные инженеры Шварц, Соркин, а по самоходным пусковым установкам – Гвай, Павленко, Галковский, Попов. В 1939 году были изготовлены первые самоходные пусковые установки на базе автомобиля ЗИС-6.

В 1940 году НИИ-3 был передан в Наркомат боеприпасов, которым руководил Борис Ванников.

Ведомственная принадлежность определяла приоритет тематики ракетных снарядов над ЖРД, жидкостными ракетами и ракетными самолетами. Идеолог жидкостных ракет Тихонравов доказать их актуальность как оружия в то время не имел возможности. Работы над кислородными ЖРД, которые пытался развернуть Тихонравов, должной поддержки не получили. Следует оговориться, что никакой информацией о размахе работ по жидкостным двигателям и ракетам в Германии наша разведка не располагала.

А в Германии разворачивалось строительство грандиозного по тем временам ракетного центра в Пенемюнде. Главной задачей этого центра являлось создание управляемых жидкостных ракет дальнего действия.

Параметры ЖРД, разрабатывавшихся в период 1935-1940 годов в НИИ-3, не шли ни в какое сравнение с тем, на что немцы замахнулись в это же время в Пенемюнде. Перед войной мы уступили приоритет в разработках жидкостных управляемых ракет.

В то же время в области малых пороховых реактивных снарядов мы были далеко впереди немцев. Однако этот инженерный задел был доведен до массового производства и боевого использования только в процессе войны.

Высокое военное руководство: заместители наркома обороны, быстро меняющиеся начальники Генерального штаба Б.М. Шапошников, К.А. Мерецков, а затем и Г.К. Жуков, нарком обороны С.К. Тимошенко не представляли себе тактических возможностей этого нового оружия и никаких планов его использования в будущей войне не предусматривали.

Обычно Сталину докладывали о всех новинках в области вооружений. Но о сухопутных реактивных снарядах Сталин до 1941 года информации не имел.

Заместителем наркома обороны по артиллерии был маршал артиллерии Кулик. Он отвечал за деятельность Главного артиллерийского управления, за оценку и принятие на вооружение новых минометных средств. Он обязан был лично докладывать, если не Сталину, то наркому Тимошенко. Но он недооценил это новое оружие. Тогда Аборенков, совершенно убежденный в эффективности реактивных снарядов по опыту использования в авиации, через голову своего начальника маршала Кулика сообщил об этой разработке в докладной записке Сталину. Аборенков рисковал если не головой, то карьерой. Надо отдать должное его смелости.

Г.К. Жуков в своих мемуарах вспоминает, что вскоре после назначения его начальником Генерального штаба Сталин спросил, знаком ли он с реактивными минометами. Жуков ответил, что только слышал о них, но не видел.

Сталин сказал: – Ну, тогда с Тимошенко, Куликом и Аборенковым вам надо в ближайшие дни поехать на полигон и посмотреть их стрельбу.

В это время Аборенков был начальником отделения в ГАУ. По чину никак не положено ему было общение со Сталиным. Тем более интересно, что Сталин о нем знал.

Как было выполнено поручение Сталина, я узнал из рассказов и записок непосредственных участников создания и производства «катюш». Одним из знавших дальнейшие события был генерал-майор Павел Трубачев. Он окончил Ленинградский горный институт и затем в 1940 году Артиллерийскую академию. По окончании учебы был направлен в ГАУ и с первых дней службы имел прямое отношение к испытаниям, производству и принятию на вооружение ракетных установок для сухопутных войск. Я с ним познакомился в 1945 году в Германии. В то время он был в звании инженер-полковника. Впоследствии Трубачев был военным районным инженером в НИИ-88, королевском ОКБ-1 и начальником отдела в Главном управлении ракетного вооружения. Во внеслужебной обстановке я общался с вышедшим в отставку Павлом Ефимовичем на Пироговском водохранилище, где мы оба имели садовые участки. Вот что он рассказал по поводу поручения Сталина.