Слишком личное - Наталия Костина

И точно, не успела она пройти и десяти шагов по направлению к столовой, как Люся, несмотря на монументальную полноту, неслышно и беззвучно материализовалась рядом, подхватила под локоток.

– Аришенька, ты куда?

– Обедать мы сегодня будем? – поинтересовалась она несколько сварливо, но Люся, ангел во плоти, тут же поспешила обрадоваться:

– Слава богу! Я, признаться, испугалась, что у тебя аппетит пропал…

Где-то вдалеке хлопнула дверь, потом еще одна, простучали каблуки. Она поморщилась – похоже, берут в осаду. Хоть бы пообедать сначала дали, что ли…

Пообедать тем не менее дали. На веранде, которая в погожие летние дни считалась столовой, собравшееся к трапезе семейство чинно употребило все предложенное: бульон со слоеными пирожками, отбивные котлетки, салат, затем кофе и сыр. Люся, когда поселилась с ней вместе, никак не могла взять в толк, как это – кофе и сыр? А десерт? Слава богу, она-то сладкого никогда не любила, но вот Люся… Однако, несмотря на недоумение подруги, кофе она всегда велела подавать с сыром, относительно Люси же пошла на уступку – как альтернативу кондитерским изделиям к столу подавались фрукты. Уже после обеда у себя в комнате Людмила Федоровна наслаждалась полноценным десертом – пирожным, конфетами. А к столу сладкое в виде торта или мороженого подавали только тогда, когда ожидались посторонние гости с детьми. Свои же всю жизнь безропотно пили кофе с сыром. «Может быть, поэтому и у Леночки, и у Лерочки такие великолепные зубы?» – внезапно подумала Людмила Федоровна, рассеянно помешивая в своей чашке.

Иван, глядя куда-то поверх голов, задумчиво брал с тарелки нарезанный толстенькими брусочками сыр, неторопливо жевал, беззвучно отхлебывал из чашки. Елена Аристарховна и Валерия Аристарховна то и дело посылали друг другу настороженные взгляды, но начать разговор с матерью ни одна не решалась. Кофе они обе уже откушали, однако возвращаться обратно к отдыху в саду явно не собирались, выжидая, не поднимет ли щекотливый вопрос кто-либо еще.

Невеста Оксана, презрительно отвергнув предложенный к кофе сыр, покинула семейство и отправилась в кухню, к холодильнику, где держала солидный запас мороженого, – его она поглощала в огромных количествах. Что ж, Людмила Федоровна и сама сейчас не отказалась бы от порции пломбира в шоколаде, но встать и оставить подругу одну?.. Она чувствовала, что семья ждет именно ее ухода, – она здесь сейчас посторонняя. Как плохо, как обидно! Все, все ведут себя неправильно – и обожаемые ею девочки, и милый Ванечка, и Ариша тоже, и, к сожалению, она сама… Пожилая дама от смущения так ерзала в плетеном кресле, что прочный ротанг не выдержал и заскрипел.

– Людмила Федоровна! – громко позвала из кухни Оксана. – Можно вас на минуточку?

– Иду! – предательски обрадовалась она и, бросив смущенный взгляд на подругу, поспешно засеменила к кухне.

– Людмила Федоровна, мороженое хотите?

– Мороженое?.. А, мороженое! Спасибо, наверное… не нужно. Я сейчас чайку… Нет, наверное, кофейку… – Людмила Федоровна переминалась с ноги на ногу, ей ужасно хотелось вернуться на веранду – Аришенька там одна, мало ли что ей скажут, а она такое ранимое существо! Но ведь она сама, собственно, в этой семье чужая…

Словно озвучив ее сумбурные мысли, Оксана хладнокровно заметила:

– Пусть поговорят. Это семейное дело. И вообще, вы же совершенно посторонний человек! И зачем вам нужен этот дом? Что вы с ним будете делать?

Получалось еще хуже, чем если бы она вернулась к столу. Эта бесстыжая девица смеет так разговаривать с ней! Людмила Федоровна поджала губы.

– Вы, девушка, в этой семье тоже абсолютно чужая. И ваше предвзятое мнение о том, что я меркантильна, не имеет под собой совершенно никаких… Гм… Вы еще слишком молоды, чтобы так… А дом… Ариша так решила… Мне он ни под каким видом не нужен… Я не хочу… – Она почувствовала, что не может связно выразить свои мысли, потому что слезы уже вероломно щекотали в носу. Она достала платок и с достоинством высморкалась. Не хватало только распуститься перед этой… этой…

– Вот и я говорю: вам он совершенно не нужен. – Оксана подумала, потом подошла к холодильнику и достала еще один серебристый брикетик. – На что вам такая махина? Что вы с ним будете делать? Продадите? Сдадите? И вообще…

– Это не ваше дело, – огрызнулась на нахалку Людмила Федоровна. – Как Ариадна Казимировна…

– Это мы еще посмотрим, чье это дело, – пообещала невеста Ванечки.

«Такой милый мальчик был, ласковый, приветливый, – и какую девушку себе нашел!» – мысленно воскликнула Людмила Федоровна, вслух же твердо произнесла:

– Да, это совсем и не ваше дело! Вот именно вы, – подчеркнула она, – и не имеете никакого права голоса.

– Как невеста ее внука, – начала было Оксана, не отрываясь от поедания мороженого, но Людмила Федоровна фыркнула:

– Боже мой, ну какая там невеста… Он таких невест сюда пачками привозил! Каждое лето. Так что вы не первая невеста… – И добавила мстительно: – И не последняя.

– А меня не волнует, кого он раньше сюда привозил, – облизав молочную каплю с верхней губы, заявила ее оппонентка. – Я прекрасно знаю, что я здесь не первая. Только вот что не последняя… это очень и очень сомнительно. – Оксана смяла бумажку и отправила ее в корзину. – Ну что мы с вами ссоримся, – произнесла она примирительно, – мы же все понимаем, ведь так? Бабуле вожжа какая-то под хвост попала, вот она и чудит. Вам дом, а Ваньке какие-то картинки отписала… Картинок этих на набережной…

– Боже мой, какое невежество! – всплеснула пухлыми руками Людмила Федоровна. – Какие-то там картинки! Да это же малые фламандцы! Им, может быть, цены нет!

– Может быть, цены нет, а может быть, цена есть. Три копейки им цена. – Оксана задумчиво смотрела на холодильник, видимо размышляя, съесть еще порцию или уже довольно. – Да кто их видел, этих ваших малых фламандцев, – вдруг развернувшись всем корпусом к старой женщине, зло прошипела она. – Цены нет? Вот вы их и возьмите, если им цены нет. А нам отдайте то, что имеет совершенно конкретную цену! Вы хоть знаете, сколько сейчас этот дом стоит? По вашим хитрым глазам вижу, что знаете. Пользуетесь тем, что она совсем из ума выжила, и все здесь хотите захапать? Не выйдет! Если нужно, мы на все пойдем…

Людмила Федоровна просто больше не в силах была слушать такие несправедливые обвинения. Да еще от кого! Она живет здесь без малого тридцать лет, а эта – без году неделя! И уже командует! Как ей самой показалось, она с достоинством поднялась со стула, вышла и тихо прикрыла за собой дверь. Беспристрастный наблюдатель сказал бы, что она вылетела из кухни, как новогодняя петарда, и дверь при этом чуть не соскочила с петель.