Космонавт-Два - Александр Петрович Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда командование части получило приказ подобрать молодых офицеров для освоения новой техники, имя Титова было названо одним из первых.
Из дневника Г. С. Титова
«В кабинете командира части, куда я, спросив разрешение, вошел и доложил, как предписывает устав, было двое, один из них врач. После того как были выяснены дата и место рождения, происхождение, образование и семейное положение, я вновь услышал вопрос:
— Хотелось бы вам летать на новой технике?
— Конечно, хочу, я — летчик, а какой же летчик, да еще молодой, не хочет летать на более скоростном, более высотном, более современном самолете?
— Ну а на ракетах хотелось бы попробовать полетать?
Этого вопроса я, признаюсь, не ожидал, и, вероятно, по выражению моего лица доктор понял, что мне на этот вопрос ответить сразу трудно…
— Тут надо подумать. Сразу трудно ответить, — сказал я.
— Это верно. Подумать надо. У вас еще будет для этого время. Я бы хотел получить от вас ответ пока в принципе.
— Если в принципе, то согласен. Пока я мало что знаю о полетах на спутнике, но это должно быть чрезвычайно интересно. Я согласен.
— Когда понадобится, мы вас вызовем. Пока думайте. Летайте, набирайтесь опыта, — закончил нашу беседу врач. — Желаю успеха.
Разговор окончен. Длился он не более десяти минут, но данных в мою «кибернетическую машину» было введено много. Есть над чем подумать, поразмыслить… Смогу ли я, хватит ли знаний моих, достаточно опыта летного для такого дела? Я ведь тол-ком-то ничего не знаю о полетах на спутниках, о космосе, о космической технике… К тому же теперь я не один — Тамара готовится стать матерью… В мечтах я уже был где-то во Вселенной…»
3 октября 1959 года, в канун второй годовщины космической эры, открытой первым искусственным спутником Земли, в московском авиационном госпитале начался медицинский отбор в космонавты.
Летчики привыкли к ежегодным летным осмотрам. И они не страшились их. Но медицинская комиссия по отбору для полета в космос была жесткой.
Подобного конкурса не знало, пожалуй, еще ни одно учебное заведение.
Наконец настал день, когда председатель медицинской комиссии и секретарь ее назвали счастливцев. Вскоре был сформирован состав первого отряда летчиков — кандидатов в космонавты. Среди них были: Беляев П. И., Быковский В. Ф., Волынов Б. В., Гагарин Ю. А., Горбатко В. В., Комаров В. М., Леонов А. А., Николаев А. Г., Попович П. Р., Титов Г. С., Хрунов Е. В., Шонин Г. С. и другие.
В те месяцы и дни, когда формировался первый отряд будущих испытателей космической техники и исследователей околоземного пространства, со всей тщательностью подбирались специалисты различных областей знаний.
Общее руководство было возложено на Героя Советского Союза Николая Петровича Каманина — участника спасения экипажа «Челюскин», одного из знаменитой семерки летчиков, подвиги которой явились поводом для учреждения в стране высокого звания Героя Советского Союза. Активный участник Великой Отечественной войны, генерал Каманин командовал штурмовым авиационным корпусом. В послевоенные годы он окончил Академию Генерального штаба, занимал командные должности в ВВС. Велика его роль как одного из членов Государственной комиссии по осуществлению космических полетов, в формировании первого отряда космонавтов, создании Центра подготовки, в идейно-политическом воспитании будущих космонавтов, покорителей космоса.
Начальником Центра подготовки был назначен кандидат медицинских наук Евгений Анатольевич Карпов.
Звездного городка тогда еще не было.
Летчики жили на Ленинском проспекте, не подозревая, что через каких-нибудь шестнадцать месяцев их представитель Юрий Гагарин торжественно проследует по этому проспекту на Красную площадь и с самой высокой трибуны страны — Мавзолея В. И. Ленина — заявит человечеству о том, что дверь во Вселенную открыта.
Одновременно с организацией Центра подготовки космонавтов в конструкторском бюро началась разработка научно-технической и медико-биологической учебной программы. В составлении ее участвовали представители научно-исследовательских учреждений Академии наук СССР, Министерства здравоохранения СССР, Гражданского воздушного флота.
В начале февраля 1960 года программа была представлена Совету главных конструкторов, председателем которого являлся академик С. П. Королев.
— Кого намерены привлечь к чтению лекций? — спросил Главный конструктор, еще раз просматривая программу.
— Список преподавателей и методистов уточняем, — ответил Е. А. Карпов. — Пока вот предварительный.
— Очень хочу, чтобы в числе преподавателей были и вы, Михаил Клавдиевич, — обратился академик к профессору Тихонравову. — Понимаю, человек вы очень занятый, но — надо. При первой же возможности готов и сам встретиться с летчиками.
Продолжая знакомиться со списком, академик посоветовал Карпову:
— Попросите принять участие в работе Бориса Викторовича Раушенбаха. — И, подумав, спросил: — Кто будет читать лекции по медико-биологическим проблемам?.. Тут вам виднее — вы специалист. Мне хотелось, чтобы у летчиков побывали Норайр Мартиросович Сисакян и Василий Васильевич Парин. Да, а кто возьмет на себя самый тяжелый груз в этой области — практическую сторону дела?
— По-моему, лучше Владимира Ивановича Яз-довского никого нет. Знающий, увлечен, энергичен.
— Вы правы, согласен. Попытаюсь уговорить приехать к летчикам и Мстислава Всеволодовича Келдыша.
Тогда же был рассмотрен состав и других специалистов, рекомендованных для чтения лекций по конструкции ракетоносителя, но прежде всего — корабля, отдельным его системам, пилотированию.
Взгляд академика на секунду задержался на фамилии «Феоктистов К. П.».
— Феоктистов?! Отличный, думающий конструктор. Однако только побаиваюсь: не пройдет и года, как Костя сам захочет…
— Что захочет? — не понял Карпов.
— Захочет сесть в корабль. Да-да, лететь в космос!
Королев вновь стал читать список учителей космонавтов.
— Макаров, Севастьянов, — академик весело взглянул на Карпова. — Моих тут немало… Придет время, и они полетят. Да, да. Самое верное самим свои разработки проверить там, в космосе.
В список вошли также известные летчики, мастер парашютного спорта Николай Никитин, летчик-испытатель и другие специалисты.
Учеба началась в марте в одном из зданий Центрального аэродрома циклом теоретических лекций.
— Прежде чем пригласить профессора Михаила Клавдиевича Тихонравова, — обратился Карпов к аудитории, — кратко представлю его. Профессор — один из тех, кто творил историю ракетного дела. Михаил Клавдиевич — ему сейчас около шестидесяти — после революции в числе первых вступил в комсомол, а в девятнадцать лет ушел добровольцем в Красную Армию. Было это в 1919 году. Из армии его откомандировали в Воздушную инженерную академию имени профессора Н. Е. Жуковского, которую он окончил в 1925 году.
В тридцатых годах произошла первая встреча Михаила Клавдиевича с Сергеем Павловичем Королевым. Именно Тихонравову, лауреату Ленинской премии, поручил Сергей Павлович возглавить группу специалистов по разработке космических кораблей. Вот что хотелось вам сказать об этом человеке перед началом обзорной лекции.
Карпов вышел, а через минуту в аудиторию вошли М. К. Тихонравов и чуть позади него — инженер В. И. Севастьянов, будущий летчик-космонавт СССР.
— Наш курс, — начал Михаил Клавдиевич, — условно назван «Механика космического полета». Моя сегодняшняя задача —
