Рыбак из Внутриморья - Урсула Ле Гуин

Силы к Вождю возвращались очень медленно. Чаще всего он бывал не в духе, казался мрачным, издерганным и диковатым, каким и должен быть человек, который (как Йосс раньше считала) измучен угрызениями совести. Но случались дни, когда он охотно вступал в разговор, много говорил сам и даже иногда слушал свою сиделку.

— Я тут как-то прочла книгу о мирах Экумены, — сказала Йосс, глядя на сковороду, где подрумянивались гренки. В последние дни она обедала вместе с Абберкамом, потом мыла посуду и, лишь когда начинало темнеть, уходила домой. — Очень интересно. Так вот, там совершенно неопровержимо доказывается, что мы произошли от народов Хайна. И мы, и, между прочим, чужаки с Экумены и Уэрела. Даже у наших животных там имеются родственники.

— Это они так говорят, — проворчал Вождь.

— Неважно, кто говорит, но у нас общая генная основа — это факт. И останется таковым, даже если вам это не по нутру.

— И что же это за «факт», которому миллион лет? Что он может сделать с вами, со мной, с нами всеми? Это наш мир. Мы есть мы. И нам с ними не по пути. И общаться с ними нам незачем.

— Но мы же все равно общаемся, — резко бросила Йосс, переворачивая гренки.

— Этого бы не случилось, если бы мне не помешали!

— А вы никак сердитесь? — рассмеялась она.

— Нет, — буркнул Абберкам.

Он обедал, все еще полулежа в постели, с подноса, Йосс сидела на лавке у очага и ела из миски, поставленной на колени. После еды она продолжила разговор, испытывая одновременно страстное желание и щемящий страх раздразнить этого быка; несмотря на то что он был еще болен и слаб, от его массивного тела веяло угрозой и опасностью.

— Значит, Всемирная партия боролась только за то, чтобы очистить планету для нас, а чужакам дать под зад коленом?

— Да, — глухо пророкотал Абберкам.

— Но почему? Ведь у народов Экумены так много общего с нами. Они же помогали ломать ярмо корпораций, душившее нас. Они же стояли на нашей стороне.

— Нас привезли в этот мир как рабов. Но он наш, и только наш, и нам самим решать, как жить. И с нами пришел Камье, Пастух, Невольник, Камье-Воин. Это наш мир. Наша планета. И никто не подарил нам ее. Но нам не нужно знаний чужаков и их богов. Здесь мы живем, на этой земле. И здесь умрем, чтобы присоединиться к воинству Камье всемогущего.

Йосс ответила не сразу.

— У меня были дочь, внук и внучка, — наконец заговорила она с грустью. — Они оставили этот мир четыре года назад. Улетели на Хайн на одном из тех кораблей. Все годы, что мне осталось прожить, пролетят для них как пара минут. Они прибудут туда через восемьдесят… нет, теперь уже через семьдесят шесть лет. Они станут жить и умрут на другой земле, на другой планете. Не здесь.

— Как же вы позволили им улететь?

— Выбор зависел от них.

— А не от вас?

— Я не могла решать за них: им жить.

— Но вам больно.

Оба замолчали, и наступила гнетущая тишина.

— Все не так! — вдруг взорвался он. — У нас была своя судьба, собственная! Свой путь к Владыке! А они отняли его у нас, и теперь мы снова рабы! Эти умники чужаки со всеми их мудреными знаниями и открытиями, наши бывшие владельцы. Они говорили: «Сделай так!» — и мы делали. Теперь они говорят: «Делай эдак!» — и мы опять послушно выполняем приказ. «Садись вместе с семьей на наш чудесный корабль и лети к новым прекрасным мирам!» И дети улетели и уже не вернутся домой. И никогда не узнают, какой он, их дом, и кто они сами. Как не узнают и то, кто распорядился их судьбой.

Это была одна из тех речей, которые, как знала Йосс, Абберкам сотни раз произносил на митингах. В глазах его стояли слезы. Йосс почувствовала, что и сама вот-вот расплачется. Стоп! Она не должна позволять ему оттачивать на себе свое ораторское мастерство, играть ею, как он играл толпами.

— Даже если я с вами согласна, все же. Все же, — отважилась она, — почему тогда вы мошенничали, Абберкам? Вы же лгали своему собственному народу! Вы воровали у него!

— Никогда, — отрезал он. — Все, что я делал, — каждый мой вздох — было отдано во благо Всемирной партии. Да, я тратил деньги не считая, все, какие только мог достать, — но только на дело. Да, я угрожал эмиссару чужаков, поскольку хотел, чтобы все они убрались отсюда, да поскорее. Да, я лгал напропалую, потому что они хотели сохранить над нами контроль, а потом постепенно снова прибрать нас к рукам. Да я на все был готов, только бы спасти мой народ от рабства! На все! — Он заколотил огромными кулаками по коленям и, задыхаясь, выкрикнул: — Но я так ничего и не добился, о Камье! — и закрыл лицо ладонями.

Йосс молчала, чувствуя, как внезапно заныло сердце.

Вождь плакал, как маленький ребенок, тихонько всхлипывая. Она ему не мешала. Наконец, успокоившись, он откинул спутанные пряди назад и вытер глаза и нос. Потом взял со стола поднос, поставил его на колени, наколол на вилку гренок, откусил кусочек, прожевал, проглотил. «Ну, если он может, то могу и я», — подумала Йосс и тоже стала есть. Когда с едой было покончено, она подошла к нему, чтобы забрать поднос, и тихо сказала:

— Простите меня.

— Все кончилось уже тогда, — очень спокойно и серьезно произнес он, глядя ей прямо в глаза. Он редко смотрел на нее. И еще реже видел.

Она замерла в ожидании неизвестно чего.

— Все кончилось уже тогда. Задолго до того, как началось. То, во что я верил тогда в Надами. Я верил, что стоит только их прогнать, и мы сразу станем свободными. Но в круговороте войн мы заблудились, утратили свой путь, свое предназначение. Да, я лгал и знал, что лгу. Так какая разница, если я лгал чуть больше, чем нужно?

Из этой странной речи Йосс поняла лишь, что Абберкам полностью потерял душевное равновесие и его сумасшествие опять возвращается, и пожалела, что подзуживала его. Они оба были стариками, оба потерпели в жизни крах и оба потеряли детей. Зачем же ей было его мучить? Прежде чем забрать поднос, она на секунду накрыла ладонь Абберкама своей.

Потом ушла на кухню мыть посуду и вдруг услышала:

— Идите сюда, пожалуйста!

До сих пор Вождь никогда ее не звал, и Йосс поспешила в комнату.

— Кем вы были? — спросил он в упор. Она ошарашенно застыла в дверях, не понимая, о чем идет речь.

— Ну, прежде чем приехали сюда, — нетерпеливо произнес Абберкам.

— Я родилась на плантации. Потом училась в школе, жила в городе. Преподавала физику. Затем воспитывала дочь.

— И как вас зовут?

— Йосс. Я из племени седеви из Банни.

Абберкам кивнул. Йосс подождала еще немного и вернулась домывать посуду. «Он даже не знал, как меня зовут», — подумала она.

Теперь, когда он уже мог вставать, Йосс заставляла его ежедневно хоть немного гулять и сидеть в кресле; он повиновался, но быстро уставал. На следующий день она отважилась устроить ему более длительную прогулку, и Вождь так выбился из сил, что, едва оказавшись в постели, тут же заснул. Йосс на цыпочках поднялась по скрипучим ступенькам на свою любимую веранду и просидела там несколько часов, наслаждаясь тишиной и покоем.