Джамьянг Кхьенце Чокьи Лодро. Жизнь и эпоха - Дилго Кхьенце Ринпоче
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В молитвах устремления часто содержится следующее пожелание:
Пусть любой, кто установит связь с духовным учителем – будь то в силу благих своих деяний или дурных, – обретёт как временное благо, так и высшее.
Эта книга может быть особенно полезна членам различных дхарма-центров, которые следуют учениям Будды и обладают искренней верой в них. Однако и тем, кто не имеет никакого отношения к Дхарме, она может принести немало пользы. Даже если они будут воспринимать истории, вошедшие в эту книгу, как сказания и притчи, подобное чтение поможет их уму стать более открытым, послужит для них источником удовольствия и радости и позволит на время избавиться от стресса.
Вот и всё, что я хотел сказать. Я искренне сорадуюсь завершению работы по подготовке русского издания этой книги. Пусть она послужит во благо! По правде говоря, у меня нет никаких сомнений, что так оно и будет!
Таши Делег!
Оргьен Тобгьял
Вступительное слово переводчика русскоязычного издания
Прежде всего я хотел бы попросить прощения за все допущенные мной при переводе ошибки, описки и неточности. Работать с текстами, в которых описывается жизнь выдающихся духовных учителей, всегда очень непросто. А в данном случае ситуация усложняется ещё и тем, что Джамьянг Кхьенце Чокьи Лодро является не просто великим мастером тибетского буддизма, но также последователем внесектарного подхода риме. Это означает, что для того, чтобы безошибочно перевести хотя бы просто названия всех циклов, сводов, садхан, сокровищ терма, наставлений и посвящений, огромное количество которых перечисляется в его биографии, необходимо самому быть экспертом во всех школах тибетского буддизма, коим я, к сожалению, не являюсь. Тем не менее я добросовестно приложил все усилия, чтобы не исказить названия бесчисленных текстов, которые к тому же позже прошли скрупулёзную проверку редактора и корректора. Однако некоторые ошибки и неточности наверняка остались незамеченными. Я уверен, что эта книга выдержит множество переизданий, поэтому обращаюсь с просьбой к последователям всех школ тибетского буддизма присылать мне обнаруженные ошибки на электронную почту [email protected].
Далее мне хотелось бы поблагодарить всех, кто помогал мне в работе над этой книгой.
Я никогда бы не разобрался с тонкостями многочисленных буддийских церемоний, ритуалов, посвящений, торжественных мероприятий, традиционных тибетских празднеств, а также уклада монастырской и мирской жизни тибетцев без помощи одного из моих учителей – Лопона Церинга Гонпо, кхенпо шедры Шри Сингха монастыря Дзогчен, который терпеливо разъяснял мне особенно трудные для понимания моменты.
Я глубоко признателен Ирине Мащицкой, сумевшей по моей просьбе уговорить Оргьена Тобгьяла Ринпоче, который является рассказчиком историй, вошедших в первую часть этой книги, составить специальное вступительное слово для русского издания. Я уверен, что лучше него самого никто не смог бы убедить русскоязычных читателей в том, что эта книга несёт в себе исключительно благо, какое всегда возникает из преданности и чистого ви́дения.
Особую благодарность мне хотелось бы выразить Анне Зильман, которая буквально спасла меня, переведя это вступительное слово с тибетского языка (Ринпоче прислал его не в виде традиционного письма, а просто наговорил в форме видеосообщения в мессенджере, и сам на слух я бы его ни за что не перевёл!).
Я также благодарен Сергею Иванникову, который и посоветовал мне обратиться к Анне, когда я уже совсем было потерял всякую надежду узнать, что же сказал нам в своём вступительном слове Ринпоче.
И, конечно же, я искренне признателен Александру Нариньяни, редактору серии «Самадхи», который, несмотря на свою занятость, всегда выделял время, чтобы помогать мне с правильным русским написанием тибетских терминов, топонимов и личных имён, которых в этой книге великое множество.
Что касается самой книги, то, на мой взгляд, она принадлежит к той очень редкой категории книг, которые либо вызывают полное неприятие, либо становятся сердечным сокровищем, с которым уже не расстаёшься до конца жизни.
Антон Мускин
Воспоминания о Ринпоче
Оргьен Тобгьял Ринпоче
Джамьянг Кхьенце Лодро. Цуглакханг в Дворцовом монастыре в Гангтоке, Сикким, конец 1950-х гг. Фото предоставлено лабрангом Кхьенце
Вступление
Одним зимним днём – это было в 2010 году – Дзонгсар Кхьенце Ринпоче Тхубтен Чокьи Гьяцо (ныне живущий тулку Дзонгсара Кхьенце Ринпоче) подобно урагану ворвался в мой дом в Бире и потребовал рассказать ему всё, что я когда-либо слышал о Джамьянге Кхьенце Чокьи Лодро. «Мы решили перевести на английский язык „Великую биографию“, – сказал он, – и хотим добавить к ней коллекцию историй, которые ты знаешь о Кхьенце Чокьи Лодро. Поэтому давай-ка расскажи всё, что ты когда-либо о нём слышал, – и хорошее, и плохое. Да смотри ничего не утаивай!» Он поудобнее устроился в кресле, включил диктофон и скомандовал: «Поехали!».
ОТКУДА ВЗЯЛИСЬ ЭТИ ИСТОРИИ
Прежде всего следует рассказать о том, как появились эти истории.
Я был ещё юнцом, когда впервые встретил Кхьенце Чокьи Лодро и установил с ним дхармическую связь. Мой отец, Третий Нетен Чоклинг Пема Гьюрме Гьяцо, доверял ему целиком и полностью. Для него Ринпоче был не просто исключительно драгоценным учителем – он являлся его коренным гуру. Моя мать, Цеванг Палдрон, воспринимала его точно так же, и точно так же воспринимали его Лама Путце, Вангчен Дордже и все домочадцы, включая меня самого. На протяжении всего своего детства я ощущал сильнейшую преданность Ринпоче. Я ощущаю её и теперь. С годами я также проникся уважением к его ученикам, родственникам, помощникам и членам его семьи. Все мы очень сблизились за это время. Когда мы собираемся вместе, то почти всегда разговор переходит на воспоминания о Ринпоче, и именно от его близких друзей и соратников я узнал истории о Кхьенце Чокьи Лодро[1]. Мы всегда называли его просто «Ринпоче».
Дилго Кхьенце как-то раз признался мне, что Ринпоче сам велел ему составить свою биографию: «Я уйду раньше тебя, и после этого тебе придётся взять на себя ответственность за составление моей биографии». Затем он открыл сундук и достал оттуда стопку бумаг, завёрнутую в красную парчу. Он собирался передать свёрток Дилго Кхьенце, но тот всё никак не мог оправиться от потрясения при упоминании об уходе учителя, он просто
