Ника - Ольга Самсонова

и кисти, заканчивая сосредоточенно-маниакальным выражением лица. Складывалось ощущение, что она здорово злится или проигрывает грунтованному картону сложную партию в шахматы. Но несмотря на хмурый, даже злой вид, она была прекрасна как никогда. Павел радовался, что познакомился с еще одной гранью Ники.

Примерно через час было велено встать и размяться, но подходить к портрету она запретила строго-настрого. Еще одна передышка случилась спустя полчаса, когда нужно было почистить палитру. За это время Павел успел посмотреть по телевизору, как женщина в белом проверила чей-то туалет, а пара украинцев посетила Нью-Йорк. В животе уже давно и настойчиво урчало, но у Ники был такой яростный вид, что заикнуться об обеде Павел побоялся.

На улице становилось все темнее. Дождь стоял стеной, а черные тучи намертво заволокли небо. Примерно когда он подумал, что умрет от голода в этом самом кресле, девушка отложила палитру и кисти, сняла фартук и бухнулась на диван.

– Перерыв? – радостно спросил Павел, не веря своему счастью.

– Я закончила, – устало сообщила художница.

Подавляя порыв пуститься вприпрыжку до холодильника, он сел рядом с Никой на диван.

– Ну как?

– Неплохо, кстати… вот только глаза…

Она посмотрела ему прямо в глаза, и Павел застыл, боясь моргнуть и пошевелиться. Он смотрел в ответ в ее серые бездонные глаза, и чем дольше это продолжалось, тем ближе и роднее казалась ему девушка. Все вокруг стало неважным, как будто теперь только этот контакт имел смысл. Он не понял, как обнял ее, и в какой момент впился губами в ее губы. По телу пробежало электричество. Секунда прошла или неделя – не понятно. Время будто пошло в другом ритме. Ника отвечала на поцелуй нежно и яростно одновременно, и не было ничего прекраснее этого. Внезапно все оборвалось. Она отскочила, и прежде чем Павел успел хоть как-то прореагировать, выбежала на улицу через террасу.

Следом за ней он не пошел. Было несколько вариантов развития событий, и ни одного он не хотел. Произошедшее было непростительной ошибкой, и теперь уже ничего не станет как прежде. Чтобы отвлечься, Павел подошел к этюднику. Портрет получился пронзительным: серебристые тона, размашистые штрихи. Его собственное задумчивое лицо, короткие волосы. Казалось, что вот-вот его окликнут и он обернется. Все нарисованное пространство звенело, казалось, даже звук дождя идет не с улицы, а из картины. Идти за Никой он так и не решился, хотя хотел. Победила та часть его сознания, которая порой говорит голосом отца: "У нее отношения. У тебя Аврора". Девушка вернулась спустя час – насквозь вымокшая и растерянная. Вмиг сбежала по лестнице, и, судя по звукам, отправилась принимать ванну. Павел наскоро поел и накрыл стол для нее, но дожидаться потрусил и скрылся в кабине. Спустилась Ника уже поздно вечером и то, только чтобы наспех собрать этюдник, почистить материалы и привести комнату в изначальный вид.

6

Павла разбудило солнце. О вчерашней бушующей стихии напоминали только лужи. Не успел он прийти в себя после запутанного сна, телефон завибрировал – звонил отец.

– Сын, привет! Давно не виделись. Лариса сказала, ты у залива.

– Да, я…

– Слушай, Комаров, оказывается, наконец-то в городе, мы договорились с ним встретиться. Он сказал, ему нужно как раз в наш район и я пригласил его в дом – мы приедем днем. Скорее всего, он будет с дочерью. Ларису я предупредил.

Прежде чем сообразил, что ответить, разговор был завершен. Он тяжело вздохнул. Примерно так и представлялся ему худший вариант развития событий. Вероника уже завтракала, и Павел обрадовался, что застал ее, но понятия не имел, что сказать.

– Привет! За мной заедут в обед, это ничего? Я все собрала, и готова ехать хоть сейчас. Просто мне было бы удобнее дождаться обеда.

– Привет… может, поговорим по поводу вчерашнего?

– Не помню, что такого было вчера, что можно было бы обсудить. Ведь ровно ничего не было, Паша!

Ели молча. Он прикинул, что даже если отец застанет Веронику тут – все в пределах разумного. Она действительно собрала вещи – он видел аккуратно перевязанные стопки холстов, картонок, собранный этюдник и сумку. На ней был все тот же черный сарафан, но сегодня она надела его с цветастой майкой. Волосы приглаженные, глаза подведены. “Уж не для меня ли она нарядилась?", – мелькнула мысль в голове Павла, но он не понял, как к этому отнестись. Ника закончила завтрак, сполоснула чашку и ушла прогуляться с фотоаппаратом. Павел выдохнул с облегчением. Так действительно было лучше.

Отец и Вероника зашли в дом одновременно. Только Роман Витальевич – с парадного входа, а девушка с террасы. Павел ощутил, как у него вспотели ладони и поспешил их вытереть о джинсы. Следом за отцом был Комаров, и через окно он заметил, что у машины стоит Аврора. Видеть всех разом было настолько странно, что на секунду даже показалось, что все это глупый сон. Но ошибки не было: Аврора во всей красе – в блестящем топе, с идеальным макияжем и на шпильках – определенно стоит у их дома. “Ей бы место в клубе, а не возле клумб”, – подумал Павел. Он перевел взгляд на Нику, размышляя, как бы всем ее представить, но заметил, что она, раскрасневшаяся и довольная, смешно ерзает на месте, словно маленькая девочка. Казалось, вот-вот бросится вприпрыжку. “Что это с ней?” – мелькнул вопрос, но мгновение спустя все прояснилось.

Вячеслав Игоревич Комаров – здоровый мужик под два метра ростом, с залысинами в коротких седеющих волосах и обтянутым джемпером брюшком – пулей помчался к Нике и обнял ее с таким жаром, что Павел испугался, не сломает ли. Затем он закружил ее в объятиях. Аврора зашла в дом и бросила на них взгляд, после которого можно было ожидать раскаты грома. Пожалуй, никогда еще Павел с отцом не были так похожи в своем недоумении.

– Вероничка, я так скучал! – ворковал Комаров, не выпуская ее из могучих объятий.

Павел сроду не мог представить такого выражения на физиономии Комарова. На какой-то безумный миг ему даже подумалось, что Вероника – сестра Авроры. Но потом Вячеслав Игоревич смачно поцеловал Нику в губы, и до Павла дошло, кто такой Славик.

Первым пришел в себя его отец.

– Вячеслав, я так понимаю, это та самая Вероника Сергеевна, о которой вы говорили?

– Та самая! – он немного отошел от Ники, но продолжал держать ее за руку, – стечение обстоятельств. Она была на пленере в ваших краях, вот я и решил убить, как говорится, одним выстрелом двух зайцев, – потом он принял вид нашкодившего подростка, – прости, дорогая, я забыл, что ты не любишь это невегетарианское выражение.

Если бы Павел не знал, что перед ним тот самый Комаров, он