Кудеяров стан - Юрий Александров

— Тогда зачем ему простые бараны?

— Леший его ведает! Почему ямы копает такие аккуратные и обязательно по компасу на север, юг, восток, запад?

Глеб задумался.

— Знаешь? Он, по-моему, умом тронутый.

Действительно, ненормальностью велосипедиста можно было объяснить, пожалуй, всё.

— Почему я ещё уверен, что он не враг какой-нибудь, — продолжал Глеб после минутного раздумья. — Он добрый. И потом — веселый. Понимаешь? По-настоящему веселый. Без подковырки. Смотрит на тебя, и кажется — весь он тут. И ещё: гимнастерка у него полинялая, выцветшая и на ней следы видны. Над левым карманом от орденских планок, а над пра- вым — «за ранение». Я хорошо заметил: он три раза ранен.

— Да. А может быть, он гимнастерку поношенную купил на барахолке или с убитого снял?

— Ну уж и с убитого! — засмеялся Глеб. — У тебя всегда с фокусом. А купить мог, конечно. Я сразу не подумал.

Остановились у центрального колышка. Глеб взял лопату. Работа пошла споро. Игорек стоял на коленях и руками отгребал землю дальше от ямы.

Вот что-то твёрдое почувствовалось под лопатой. Глеб отложил лопату, опустился на колени, вытащил чью-то челюсть с зубами. Кажется, баранью. Потом ещё какие-то кость, зубы.

Мальчики переглянулись недоуменно и почти разочарованно.

— Чепуха какая-то, — прошептал Глеб. — Сколько же было баранов?

Несколько минут работали молча, уже без прежнего увлечения. Часто попадались опять кости, потом черепок, другой, третий. Ребята невольно вспомнили рассказ старухи «уйти могут клады в землю, а то обернутся костями да черепушками». Поверить не поверили, а на ум пришло. Посмеялись и снова принялись за работу.

Но вот Игорек заметил, как тускло блеснуло что-то среди черных комьев. Мальчик быстро разгреб пальцами землю и, дрожа от волнения, схватил маленький белый кружочек.

— Видишь? — старательно потер о штанину и стал рассматривать. На грязной ладони лежал тоненький светлый кусочек серебра, покрытый мелкими выпуклыми завитками.

Игорь изучал находку с серьезным видом, даже лоб наморщил и носом засопел.

— Монета… не русская. — Повернул на другую сторону — там те же странные завитки.

— Буквы вроде арабские, — рассмотрев, заключил Глеб. — Чудеса! Я и не знал, что здесь арабы жили. Интересно.

— А главное, — оживленно заговорил Игорь, — показатель это важный. Значит, всё правда. И место верное.

— Дай мне посмотреть получше.

Глеб взял с Игоревой ладони монету. Оба мальчика склонились над находкой и вдруг почувствовали, как кто-то мягко обнял их за плечи, как, легонько раздвигая их головы, над Глебовой ладонью склоняется чья-то третья голова.

Что таить, оба перепугались не на шутку. Монету даже уронили на землю.

Перед ними стоял «тот», неизвестный велосипедист. Опять в зеленом комбинезоне, опять с лопатой у пояса, с сумкой через плечо. Тоже взволнованный и, видимо, чем-то очень довольный.

— Ну, дайте же мне посмотреть, ребята… Ведь это большая удача.

Потом только заметил, до чего напуганы мальчики. Ухмыляясь, покачал головой, отошел, сел на бугорок, на Глебов мешок, вынул из кармана кисет, стал крутить папиросу.

Ребята стояли шагах в пяти. Игорек побледнел, у Глеба глаза сузились и зубы сжались так, что скулы шире стали.

Незнакомец увидел, что злополучная монета лежит возле ямы. Встал, поднял, неторопливо уселся снова. Потом вынул из сумки щетку, стер с монеты последние следы земли. Из нагрудного кармана достал лупу в блестящей оправе. Заулыбался, рассматривая Игореву находку.

— Здорово! Честное слово, — и добавил: — Аббасиды! Понимаете, коллеги? Диргем самого халифа Гаруна-аль-Рашида. От так называемого рождества Христова — конец восьмого века, начало девятого. Удачно! Очень удачно! Согласны?

Мальчики молчали. Иронии незнакомца они не поняли. Обратили внимание на рождество Христово. Правда, оно не очень удивило их в устах того, кто ещё недавно закапывал странные дары богородице. Чем-то сказочным дохнуло от имени халифа. «Аббасиды» и «диргем» остались для ребят просто непонятной тарабарщиной. Между тем странный пришелец вынул из кармана кожаное портмоне и положил в него монету.

Мальчики постепенно смелели.

— Отдайте монету, гражданин Шурер, она не ваша. Мы нашли, — решительно сказал Игорь. Первый испуг прошел. Боевой петушиный задор закипал в душе кладоискателя.

— Кто? Как ты меня назвал? — На этот раз, видимо, поражен был незнакомец. — Как назвал? Повтори.

Мальчиков не удивило изумление незнакомца: он-то ведь не знал, что найдены его мешки и по надписям на них стала известна его фамилия.

— Как ты меня назвал? — спросил опять мужчина.

— Шурер, — твердо повторил Игорек.

— А почему ты меня так зовешь?

— Мы всё знаем, — гордо отчеканил Игорь.

— Да уж куда там! — засмеялся незнакомец. — Вы всё знаете. Я и умом тронутый, и богородицын кум, и почему-то ещё и Шурер? Тут, верно, тронешься.

Мальчики растерянно переглянулись. Оказывается, незнакомец был тут с самого начала и всё слышал.

А тот, видя недоумение ребят, весело смеялся.

— Да вы, я вижу, фокусные пареньки. Ну ладно, я богородицын кум и ничего, кроме простых баранов, не знаю, не понимаю. Ну, а вы что знаете?

Мальчики молчали. Заговорил опять незнакомец:

— Не валяйте дурака. Я вас понял отлично. Вы тут клад ищете. Так?

Опять молчат мальчики.

— Так, — сам себе уверенно отвечает незнакомец. — Да вы садитесь.

Снова переглянулись ребята и сели.

— Промахнулись вы, ребятки.

Незнакомец не торопился говорить. Сидел молча, курил, посматривал на ребят и, что злило Игоря, хитро им подмигивал.

— Я вот, — заговорил, наконец, опять мужчина, — тоже в ваши годы копал так. Золото искал, драгоценности всякие, а ещё мечталось оружие найти, какое-то особенное, заговоренное…

— А теперь кости ищете? — добавил Глеб, осторожно отодвигаясь от странного конкурента.

Тот опять глянул пристально и замолк, видимо соображая что-то.

— Кости. Это точно. Кости большие да черепки.

— Вы что, утильщик? — спросил вдруг Игорь.

Мужчина рассмеялся совсем по-детски. Глядя на него, и мальчики невольно заулыбались. И уже не верилось, что человек, который так по-доброму, от души, искренне смеется, может быть злым человеком.

А тут ещё взгляд Глеба упал на кисет, лежащий на коленях у незнакомца: старый синий кисет, полинялый, выцветший, даже порванный в одном месте и по-мужски, по-солдатски зашитый крупными стежками.

На кисете шелком вышиты немудрящие наивные цветочки и крупными раскосыми буквами: «Защитнику Родины». Фронтовой солдатский кисет.

Глебу вспомнилось невольно, как такой же, только, может быть, не синий, а красный или зеленый, вышивала в тяжелые военные годы его покойная мать. Потом вспомнились следы от нашивок за ранения на гимнастерке незнакомца. Мальчик поднял голову, глянул в глаза мужчине. Тот улыбался хорошо, широко, открыто.

Нет, нельзя было поверить, что это плохой человек.

— А ну тебя! Рассмешил ты меня!.. Однако болтаем мы с вами, а время уже не раннее. На твоих сколько?

Глеб удивился.

— У вас свои на руке.

— Мои пошаливают. Твоя «Победа» надежнее.

Опять удивились мальчики: часов на Глебовой руке под рукавом не было видно.

«Неужели позарится на часы?» — мелькнуло в голове Глеба. Но мальчик колебался только секунду. Отвернул рукав, посмотрел.

— Без пяти восемь.

— Видите? — незнакомец затянулся ещё раз и бросил окурок. — А ты, Глеб, что же мне тогда не похвастался? Ведь лучше всех отстрелялся.

— Да вы откуда знаете? — недоумевая, спросил мальчик.

— В райкоме сказали. Молодец! Сорок восемь из пятидесяти возможных! Совсем неплохо.

— Вы зачем монету нашу взяли? — перебил его Игорь. — Отдайте.

Мужчина подумал, вынул монету и протянул её мальчику.

— На, бери. Только уговор. Не терять и не отдавать никому.

— Кто вам про Глеба в райкоме говорил? — спросил Игорь. Монету он растерянно держал в руке, не зная, что с нею делать.