Грешная и желанная - Джулия Лонг

И в эту минуту девичьи надежды и тревоги смели условности социального положения и объединили обеих своего рода договором.

– У вас есть дом тут, а уж мы о вас позаботимся, – решительно проговорила Энни. – И если только вам что-нибудь потребуется, мисс Дэнфорт…

– Спасибо, – ответила Тэнзи, искренне тронутая.

Наступило короткое, немного неловкое, но душевное молчание. Тэнзи снова повернулась к шкафу.

Она никогда так сильно не волновалась из-за бального платья. Как и любая другая молодая женщина в светском обществе Нью-Йорка, Тэнзи как должное принимала свою способность пленять сердца независимо от того, что на ней надето. Вот почему в голосах тех, кто приходил к ней с выражением сочувствия, слышалось едва заметное, но тем не менее безошибочно угадывавшееся, какое-то болезненное ликование. Королева наконец-то лишилась трона. Это произошло из-за страшного несчастья, но тем не менее.

Пока она занималась устройством своих дел, балы проходили без нее. И мало кто из светских молодых дам посетил ее во второй раз.

Тэнзи очень не хотелось этого признавать, но на самом деле ее уверенность в себе была отнюдь не такой нерушимой, как когда-то. Хотя, возможно, все, что ей требуется, – это небольшая практика в соответствующей обстановке. Например, в бальном зале, полном кавалеров.

– А теперь… подумай вот как, – сказала она Энни. – Если бы ты была мной и хотела, чтобы твой жених смотрел только на тебя и забыл о существовании других женщин, какое платье ты бы надела?

Похоже, это предложение увлекло Энни, затем камеристка спохватилась и внимательно перебрала все висевшие в шкафу платья.

– Белое с серебристыми лентами, – уверенно заявила она.

Наконец-то они сдвинулись с места.

– Почему? – решила уточнить Тэнзи.

– Потому что в нем вы будете похожи на…

– Только не говори – ангела!

Энни улыбнулась:

– Жемчужину в раковине. Русалку. Нимфу.

Жемчужина! Нимфа! Русалка! Тэнзи понравилось все. Она приложила к себе платье, изучая отражение в зеркале. С волосами, распущенными по плечам, она и вправду выглядит немного похожей на какое-нибудь мифическое создание, подумала Тэнзи. Серебристая лента подчеркивает блеск ее голубых глаз, в белом кожа ее светится почти как золотая, а губы яркие, цвета внутренней стороны раковины.

Это подойдет. Она удовлетворенно выдохнула.

– Понимаешь, Энни, просто у меня единственный шанс произвести первое впечатление. А я так давно не посещала приемов вроде этого.

– Уж я постараюсь, чтобы вы стали незабываемой, мисс.

Тэнзи коротко кивнула.

– Спасибо тебе.

Значит, белое платье. Она просунула в него голову с азартом игрока, выбирающего карту, которая определит исход игры.

Во время обеда ее представили семейству Эверси.

Первое впечатление Титании – лес высоких, смуглых привлекательных мужчин, сплошь белозубые улыбки, высокие скулы и изысканные манеры, а также мужественные, очень английские имена: Колин, Маркус, Чарльз. Все они так очевидно составляли единое целое, вариации на тему, начатую их родителями, очень красивыми людьми. Все юноши были чуть-чуть выше своего отца, мужчины с веселыми глазами, а у матери было такое же лицо сердечком, как у Женевьевы.

Будь они конфетами в коробке, Тэнзи, пожалуй, первым бы выбрала Колина, самого высокого из всех, того единственного, чьи глаза (она могла бы поклясться) скорее казались зелеными, чем голубыми. И сверкали.

Она улыбнулась ему.

Он улыбнулся в ответ и только что не подмигнул.

Вдруг его тело содрогнулось, будто кто-то вонзил ему вилку в бок.

Колин нахмурился, но это выражение тотчас же исчезло, сменившись улыбкой, адресованной женщине, стоявшей напротив него. У нее была поразительная внешность – черные волосы, очень светлая кожа, загадочные темные глаза – и вид человека, абсолютно уверенного, что все его любят. Она едва заметно, как-то очень интимно улыбалась.

Его жена. Мэделайн. Жен остальных братьев звали Луиза и Розалинд.

Потому что, увы, все до единого Эверси состояли в браке.

Ну, то есть все, кроме Оливии.

И при виде Оливии Эверси уверенность Тэнзи в себе слегка поколебалась.

Сразу становилось понятно, почему все мужчины Суссекса и за его пределами превращают дом Эверси в цветочную оранжерею. Красота Женевьевы была теплой и спокойной, а Оливия сверкала как бриллиант. Неистово яркие глаза и худоба, возможно, даже чрезмерная, но ей это шло – невозможно было выбрать ракурс, при котором лицо Оливии Эверси не казалось обворожительным. Тэнзи невольно восхищалась ее осанкой и тем, как грациозно двигались ее изящные руки, когда она потянулась к солонке.

– Как интересно обнаружить среди нас американку, мисс Дэнфорт, – сказала она. – Вы прибыли из Нью-Йорка?

– Да. Родилась я здесь и вспоминаю Англию с большой симпатией. Но Нью-Йорк я люблю.

Волна тоски по прежней жизни накатила на нее так внезапно, что рука, державшая вилку, застыла. Когда-то она сидела за столом со своей семьей, смеясь и пререкаясь, и тогда воспринимала это как должное.

Тэнзи снова занялась горошком. Ей нужны силы для предстоящего вечера. Она поднесла вилку ко рту.

– Кажется, юг вашей страны заселен рабовладельцами, верно, мисс Дэнфорт?

Вилка замерла, не донеся еду до рта.

О, чтоб у всех чертей зубы заболели! Это похоже на ловушку.

Она сильно подозревала, что Оливия читает то, что не интересует ни ее, ни герцога.

– Полагаю, можно сказать и так, – осторожно произнесла она.

– А вы знаете кого-нибудь, кто…

Оливия внезапно подпрыгнула на своем стуле и пискнула.

– Осторожно, чулки, – хмуро пробормотала она.

По крайней мере, Тэнзи показалось, что она сказала именно это. Девушка слегка нахмурилась.

– Оливия так усердно трудится на благо всех бедных и угнетенных. – Это произнесла мать семейства, миссис Эверси, причем умудрилась вложить в свои слова гордость и одновременно предостережение.

А, вот почему Оливия все еще не замужем! Тэнзи не могла представить себе мужчину, который долго выдержал бы подобную чепуху. Внезапно она стала куда увереннее в том, что сможет сама занять цветочный трон Оливии.

И улыбнулась той, словно извиняясь за эту недостойную мысль.

Оливия ответила улыбкой, словно уловила каждое слово этой мысли, но ни капли не волновалась за свое превосходство.

– А где твой брат? – спросила миссис Эверси одного из красавцев Эверси, сидевшего рядом с ней. Маркус? Брат? Тэнзи посмотрела на красивые лица сидевших за столом. Так тут еще не все?

«Кто из них был тем язычником на балконе?» – гадала она.

Ее охватил оптимизм. Может быть, мужчины вроде Эверси – привычное для Англии дело? Может, найти титулованного красивого мужа будет так же просто, как стрясти с дерева яблоко?

– В последний раз я его видел, когда он с Адамом чинил ограду в паддоке, или крышу, или еще что-то где-то, – сказал тот, кого называли Чейзом. – И они надолго застрянут, ремонтируя дом викария.

Герцог поднял взгляд и сухо произнес:

– Что-то вроде искупления за его обычные…

Лицо его исказилось гримасой. Тэнзи ощутила острый укол жалости. Наверное, в его возрасте (не меньше сорока, а то и старше) будешь морщиться от многого. Подагра, нарушение сердечного ритма, скверное пищеварение.

– Наш кузен, мистер Адам Сильвейн, служит викарием тут, в Пеннироял-Грин, – пояснила Женевьева Тэнзи. – Он всегда помогает беднякам Суссекса. Мы так им гордимся.

– Как чудесно иметь в семье викария! У вас что, есть еще один брат?

– Разве нам не повезло с такой дивной погодой в это время года? – Это произнес герцог. Он задал вопрос всем присутствующим за столом, как будто вовсе не услышал ее вопроса. Может, и не услышал. Может, она неправильно угадала его возраст и ему уже необходима слуховая трубка, чтобы расслышать голос с расстояния в несколько футов.

– ПОГОДА ПРЕЛЕСТНА! А ЧТО, ОБЫЧНО ВЕСНА У ВАС ХОЛОДНАЯ?

Глаза его так расширились, что она увидела только белки.

– Весной у нас восхитительно, мисс Дэнфорт. Вам очень понравится, – вмешалась Оливия, мягко, осторожно, словно демонстрируя подобающий для беседы в помещении тон.

– У вас есть еще один брат? – снова повторила свою попытку Тэнзи, на этот раз тише, начиная что-то подозревать.

– Каковы ваши интересы и стремления, мисс Дэнфорт? – это спросил Колин. Явная смена темы, но глаза его многообещающе засверкали.

– О, боюсь, я в некотором роде превратилась в домашний цветок. Но мне не терпится выяснить, чем увлекаются жители Суссекса.

Она заметила, что Колин воспринял это как флирт. Этот точно из распутников – или был таковым раньше.

– Колин любит коров, – резко и раздраженно бросил Чейз. – Очень, очень любит.

– Коров… – протянула Тэнзи. – Ну, я могу придумать более интересное занятие, чем выращивание бычка.

Наступило недоуменное молчание.

Колин выглядел так, словно разрывается между мыслью о том, что это полная бессмыслица, и тем, что ему в общем-то наплевать, так это или нет, ведь услышать-то он хотел именно это.