Противники - Джон Гришэм

— И вы знали моего отца?

— О да, очень хорошо. Он любил собирать бейсбольные карточки.

Лайл убрал руку с гроба и посмотрел прямо в хитрые глаза Уолли Фигга.

— Знаете, что убило моего отца, мистер Фигг?

— Вы сказали, сердечный приступ.

— Точно. Знаете, что вызвало сердечный приступ?

— Хм-м… нет.

Лайл посмотрел на дверь, желая удостовериться, что они до сих пор одни. Он оглядел комнату, чтобы удостовериться, что никто не подслушивает. Он шагнул ближе, так что его туфли почти коснулись туфель Уолли, который уже был готов услышать, что старого Честера убили каким-нибудь хитроумным способом.

Почти шепотом Лайл спросил:

— Вы когда-нибудь слышали о лекарстве, которое называется крейокс?

В торговом центре рядом с бюро «Ван Изел энд санз» был «Макдоналдс». Уолли купил два стакана кофе, и они поспешили удалиться за отгороженный столик, как можно дальше от стойки с кассами. Лайл достал стопку бумаг — статьи, найденные в Интернете, и стало очевидно, что ему необходимо с кем-то поговорить. С тех пор как сорок восемь часов назад умер отец, его преследовали мысли о крейоксе.

Лекарство было на рынке уже шесть лет, и его продажи стремительно росли. Как правило, оно помогало понизить холестерин у полных людей. Вес Честера медленно подползал к отметке в триста фунтов, а это вызывало повышение и других показателей — уровня кровяного давления и холестерина прежде всего. Лайл ругал отца за лишний вес, но Честер не мог отказаться от поедания мороженого ночью. Пытаясь побороть стресс после отвратительного развода, он сидел в темноте и поглощал одну пинту «Бен энд Джеррис» за другой. Начав набирать вес, он не смог его сбросить. Доктор выписал ему крейокс год назад, и уровень холестерина резко упал. В то же время Честер начал жаловаться на аритмию и одышку. Он сообщил об этом доктору, но тот заверил, что все в порядке. Резкое снижение холестерина перевешивало неудобства от незначительных побочных эффектов.

Крейокс производился «Веррик лабз» — фирмой из Нью-Джерси, в данный момент занимавшей третье место в списке десяти крупнейших фармацевтических компаний мира по версии журнала «Биг фарма» объемом годовых продаж в размере 25 миллиардов долларов и длинным шлейфом кровавых сражений с федеральными регулирующими органами и юристами, специализирующимися на гражданских делах.

— За год «Веррик» зарабатывает на крейоксе шесть миллиардов, — говорил Лайл, просматривая свежие распечатки из Интернета. — И с каждым годом доходы растут на десять процентов.

Уолли забыл о кофе, пока его собеседник цитировал статьи. Он молча слушал, хотя от обилия информации у него едва не закружилась голова.

— И вот что интереснее всего, — произнес Лайл, поднимая очередной лист. — Вы когда-нибудь слышали о юридической фирме «Зелл энд Поттер»?

Уолли никогда не слышал о крейоксе, хотя и недоумевал, почему при его весе в 240 фунтов и слегка повышенном уровне холестерина доктор не советовал ему принимать это лекарство. О «Зелл энд Поттер» он тоже не слышал, но, почувствовав, что фирма сыграла ключевую роль в каком-то важном событии, не захотел признаваться в своем невежестве.

— Думаю, да, — ответил он и, нахмурившись, задумался.

— Большая фирма, представляющая интересы истцов, из Форт-Лодердейла.

— Ага.

— На прошлой неделе ее юристы подали во Флориде иск против «Веррик», крупный иск в связи с многочисленными случаями гибели людей из-за приема крейокса. Вот репортаж из «Майами гералд».

Уолли просмотрел статью, и его сердце забилось вдвое быстрее.

— Уверен, вы слышали об этом иске, — сказал Лайл.

Уолли постоянно поражался наивности обычных людей. В Соединенных Штатах каждый год подается два миллиона исков, а бедный Лайл, сидящий рядом, думал, что Уолли обратил внимание на какой-то один в южной Флориде. Тем не менее Уолли кивнул:

— Да, я слежу за ходом процесса.

— Ваша фирма ведет подобные дела? — тут же спросил Лайл.

— Мы на них специализируемся, — ответил Уолли. — Мы собаку съели на делах о смерти и травмах. Я хотел бы взяться за «Веррик лабз».

— Правда? Вы судились с ними раньше?

— Нет, но нам приходилось бороться со многими крупными фармацевтическими компаниями.

— Это просто прекрасно. Значит, вы готовы вести дело моего отца?

«Готов, черт возьми», — подумал Уолли, хотя благодаря многолетнему опыту знал, что лучше не проявлять чрезмерного энтузиазма, как, впрочем, и явного оптимизма.

— Мне кажется, у этого дела есть потенциал. Мне нужно посоветоваться с моим старшим партнером, провести кое-какие исследования, поболтать с ребятами из «Зелл энд Поттер» — словом, выполнить мое домашнее задание. Работа с коллективными гражданскими исками очень сложна.

А еще она может быть невероятно выгодной — и эта мысль больше всего занимала Уолли в тот момент.

— Спасибо, мистер Фигг.

Без пяти одиннадцать Абнер несколько оживился. Он посматривал на дверь, продолжая натирать бокалы для мартини белым полотенцем. Эдди, проснувшись в очередной раз, потягивал кофе, но до сих пор пребывал в ином мире. Наконец Абнер спросил:

— Дэвид, вы не могли бы оказать мне любезность?

— Любую, какую вам угодно.

— Вы не могли бы передвинуться на два табурета? Тот, на котором вы сидите сейчас, забронирован на одиннадцать часов на каждое утро.

Дэвид посмотрел направо: между ним и Эдди стояло восемь пустых табуретов. А слева от конца барной стойки его отделяли семь пустых табуретов.

— Вы шутите? — спросил Дэвид.

— Вовсе нет. — Абнер схватил его кружку пива, уже почти пустую, заменил на полную и поставил перед третьим табуретом от него слева. Дэвид медленно встал и последовал за своим пивом.

— А в чем тут фишка? — поинтересовался он.

— Увидите, — ответил Абнер, кивнув на дверь. В пабе больше никого не было, кроме Эдди, разумеется.

Через пару минут дверь открылась, и появился пожилой мужчина-азиат. На нем была безукоризненно чистая форма, галстук-бабочка и маленькая водительская кепка. Он сопровождал леди, которая выглядела намного старше его. Она шла, опираясь на трость, без посторонней помощи, а водитель порхал вокруг нее. И эта странная пара медленно направилась к барной стойке. Дэвид завороженно наблюдал за ними: у него наконец начались галлюцинации или это происходило наяву? Абнер смешивал коктейль и тоже наблюдал. Эдди что-то бормотал.

— Доброе утро, мисс Спенс, — вежливо поздоровался Абнер, чуть ли не поклонившись.

— Доброе утро, Абнер, — сказала она, скованно поднимаясь всем телом и осторожно забираясь на табурет. Водитель повторял все ее движения обеими руками, но не прикасался к ней. Усевшись как следует, дама произнесла:

— Мне как обычно.

Водитель, кивнув Абнеру, попятился и тихо вышел из бара.

На мисс Спенс была длинная норковая шуба, ее крошечную шею обнимало массивное жемчужное ожерелье, а толстый слой помады и туши мало помогал скрыть то, что ей как минимум девяносто лет. Дэвид тут же проникся благоговением. Его бабушке было девяносто два года, и она лежала пристегнутая ремнями к койке в доме престарелых, словно существуя в каком-то другом мире, и вот перед ним оказалась величественная почтенная дама, которая выпивает еще до обеда.

Она не обращала на Дэвида никакого внимания. Абнер закончил смешивать ее коктейль — интересное сочетание разных ингредиентов.

— Один «Перл-Харбор», — объявил он, поставив стакан перед ней.

Она медленно поднесла его к губам, сделала маленький глоток с закрытыми глазами, прополоскала алкоголем рот, а потом одарила Абнера легчайшей из своих весьма морщинистых улыбок. И тот снова начал дышать.

Дэвид, еще не совсем пьяный, но приближавшийся к этому состоянию, склонился над стойкой и спросил у женщины:

— Вы часто сюда приходите?

Абнер судорожно сглотнул и, словно защищаясь, выставил обе ладони перед Дэвидом.

— Мисс Спенс — постоянный клиент, и она предпочитает пить в тишине, — взволнованно произнес он. Мисс Спенс еще раз приложилась к стакану, опять с закрытыми глазами.

— Она хочет пить в баре в тишине? — с недоверием спросил Дэвид.

— Да! — рявкнул Абнер.

— Что ж, тогда она, наверное, не ошиблась в выборе бара, — заметил Дэвид, обведя широким жестом пустое помещение. — Здесь безлюдно. У вас хоть когда-нибудь собираются толпы?

— Еще бы, — уверенно ответил Абнер. На его лице читалось: «Просто посидите какое-то время тихо».

Но Дэвид упорствовал:

— Просто за целое утро у вас было только два клиента — я и старина Эдди, и мы все знаем, что он не оплачивает счет.

В это мгновение Эдди как раз поднимал чашку кофе, направляя ее к собственному лицу, но не мог найти рот. Он явно не слышал замечания Дэвида.