Тяжелые времена - Хиллари Родэм Клинтон

Мои консультации продолжались. Я то склонялась к принятию предложения, то принималась составлять план законопроектов для представления в ходе предстоящей сессии конгресса. Тогда я этого еще не знала, но впоследствии мне стало известно о различного рода интригах, к которым прибегала моя команда и команда избранного президента, чтобы мне было сложно ответить отказом. Например, мои сотрудники предупредили меня о дне рождения Джо Байдена, и, когда я позвонила ему, чтобы поздравить (как оказалось, на самом деле на два дня раньше реальной даты), у Джо тем самым появилась возможность присоединиться к уговорам. Когда я попыталась дозвониться до Барака Обамы, чтобы сказать «нет», вступавший в должность руководителя аппарата Белого дома Рам Эмануэль сослался на то, что избранный президент был нездоров.

В конечном итоге в предрассветный час 20 ноября у нас с избранным президентом состоялся телефонный разговор. Он с большим вниманием отнесся к моим опасениям, ответил на мои вопросы и в очередной раз подчеркнул, что был бы крайне рад работать вместе. Я сказала ему, что, хотя меня тяготят возможные проблемы с благотворительной деятельностью Билла и мой долг в результате избирательной кампании, больше всего меня беспокоит то, смогу ли я лучше и более эффективно проявить себя в администрации, чем в сенате. Кроме того, я честно призналась в том, что после недавно завершившейся длительной избирательной кампании рассчитывала на более регулярный рабочий график. Я изложила все это, и он терпеливо выслушал – а затем заверил меня, что все мои проблемы могут быть решены.

Проявив дальновидность, избранный президент уклонился от прямого обсуждения своего предложения о работе в администрации, а вместо этого переговорил о некоторых аспектах самой работы. Мы обсудили вооруженные конфликты в Ираке и Афганистане, постоянные проблемы, связанные с Ираном и Северной Кореей, вопрос о том, каким образом Соединенные Штаты могли бы быстро и уверенно преодолеть экономический кризис. Было замечательно обменяться мнениями в комфортной частной беседе после целого года взаимной критики под юпитерами теледебатов. Оглядываясь назад, я понимаю, что этот разговор был гораздо более важным, чем мне казалось в то время. В ходе него мы заложили основу для совместной деятельности, которая будет на несколько лет определять американскую внешнюю политику.

Тем не менее мой ответ все еще был «нет». Избранный президент снова отказался принять его.

– Я хочу вашего согласия, – настаивал он. – Вы – наиболее подходящая кандидатура для этой работы.

Он дал понять: он не примет отказа. На меня это произвело впечатление.

Повесив трубку, остаток ночи я уже не ложилась спать. А как бы действовала я, если бы все обернулось по-другому? Предположим, я победила бы на выборах и хотела бы, чтобы Барак Обама стал в моей администрации государственным секретарем. Предположим, я унаследовала бы все те проблемы, которые в настоящее время стоят перед ним. Безусловно, я бы хотела, чтобы он ответил согласием – и побыстрее, чтобы мы могли перейти к другим проблемам. Я стремилась бы сформировать команду из самых талантливых государственных служащих, чтобы вместе настойчиво трудиться на благо нации. Чем больше я размышляла об этом, тем больше я понимала, что избранный президент был прав. Перед страной стояло множество проблем, как внутренних, так и внешних. И Бараку был необходим государственный секретарь, который мог бы сразу приняться за дело: решать те международные проблемы, которые мы унаследовали.

Сколько я ни размышляла на эту тему, я постоянно возвращалась к простой мысли: если ваш президент просит вас помочь, необходимо откликнуться. Как бы я ни любила свою работу в сенате и как бы ни была уверена в том, что эта работа приносит существенную пользу, надо прислушаться к его словам о том, что я ему нужна в Государственном департаменте. Мой отец во время Второй мировой войны служил в ВМС, занимаясь подготовкой молодых моряков к боевым действиям на Тихом океане. И хотя он часто ворчал по поводу принятых в Вашингтоне решений различных президентов США, он и моя мать привили мне чувство глубокого долга и служения стране. Оно было подкреплено методистской верой моей семьи, которая учила нас: «Делай все добро, которое можешь, в любое время, в которое можешь, всякому, кому можешь, так долго, как только можешь»[14]. Стремление служить своей стране помогло мне принять решение работать на выборной должности, когда в 2000 году я впервые была избрана в сенат. И сейчас оно также помогло мне сделать нелегкий выбор: покинуть сенат и занять пост государственного секретаря.

К утру я окончательно приняла решение и попросила еще раз соединить меня с избранным президентом. Он был рад, что я изменила свое мнение. Он гарантировал, что у меня будет возможность непосредственно встречаться с ним, в том числе когда в этом будет необходимость, один на один. Он сказал, что я могу сама подобрать себе команду, хотя он готов предложить некоторые кандидатуры. Поскольку я не была новичком в Белом доме, я понимала, насколько оба эти обещания были существенны. История неоднократно подтверждала, что, если Белый дом относится к Государственному департаменту пренебрежительно, это обычно приводит к плачевным результатам. Избранный президент заверил меня, что на этот раз будет по-другому: «Я хочу быть уверен в успехе вашей деятельности». По его словам, он отдавал себе отчет в том, что наше сотрудничество в выработке внешней политики не сможет избежать ошибок и заблуждений, однако мы будем стремиться принимать наиболее оптимальные для нашей страны решения. У нас пока еще не сложились такие тесные отношения, которые будут в дальнейшем, но я была тронута, когда он сказал:

– Вопреки сообщениям в прессе, я полагаю, что мы сможем стать хорошими друзьями.

Все ближайшие годы я хорошо помнила эту фразу.

Президент полностью выполнил все свои обещания. Он предоставил мне свободу действий в подборе команды; при принятии решений, касавшихся внешнеполитической деятельности, доверял мне как своему главному советнику в этой области; настаивал на том, чтобы мы часто встречались, чтобы у нас была возможность откровенно переговорить. Обычно, если эта традиция не нарушалась зарубежными поездками, мы с ним встречались, как правило, по крайней мере раз в неделю. Нельзя забывать также о заседаниях кабинета министров в полном составе, заседаниях Совета национальной безопасности и двусторонних встречах с иностранными руководителями, находившимися в нашей стране с визитом (на последних у меня было право совещательного голоса). Я также регулярно встречалась в Белом доме с министром обороны и советником по национальной безопасности. Если все это суммировать, то получится, что, несмотря на частые зарубежные поездки, я в течение четырех лет работы в Госдепартаменте была в Белом доме более семисот раз. Проиграв выборы, я даже не ожидала, что буду проводить там так много времени.

В последующие годы я не всегда была согласна с президентом и членами его команды. Некоторые из таких ситуаций представлены в моей книге, о других я предпочла умолчать, чтобы сохранить атмосферу конфиденциальности, которая должна существовать между госсекретарем и президентом страны, особенно если последний еще находится на своем посту. Однако у нас с ним сложились тесные профессиональные отношения, которые, как он и предсказывал, со временем переросли в личную дружбу, что я глубоко ценю. Через несколько недель работы в новой администрации, теплым апрельским днем, президент предложил завершить одну из наших еженедельных встреч за столом для пикника за пределами Овального кабинета на Южной лужайке, рядом с новой детской площадкой Малии и Саши. Меня это вполне устроило. В средствах массовой информации это получило название «стратегическое совещание за столом для пикника». Я бы, со своей стороны, дала этому другое название: «Два человека за доброй беседой».

В понедельник, 1 декабря, избранный президент Обама объявил о своем решении назначить меня шестьдесят седьмым государственным секретарем. Когда я стояла рядом с ним, он вновь публично повторил то, о чем говорил мне в частном порядке: «Назначение Хиллари должно послужить для друзей и противников подтверждением серьезности моей решимости возродить американскую дипломатию».

На следующий месяц, 20 января 2009 года, я вместе со своим мужем на сильном морозе наблюдала за тем, как Барак Обама принимал присягу в качестве президента США. Наше соперничество, в свое время достаточно жесткое, отошло в историю. Теперь мы были партнерами.

Глава 2

Госдепартамент: «умная сила»

Первый госсекретарь, с которым я познакомилась, был Дин Ачесон. Он служил в администрации президента Гарри Трумэна в начале холодной войны и был воплощением дипломата старой школы – солидного, производящего впечатление. Я была нервной студенткой, собиравшейся выступить с первой в моей жизни важной публичной речью. Это было весной 1969 года. Моя одноклассница по колледжу Уэллсли и подруга Элди Ачесон, внучка бывшего госсекретаря, решила, что нашему классу на церемонии окончания колледжа нужен свой оратор. После того как президент колледжа одобрил эту идею, мои одноклассники попросили меня рассказать о наших бурных четырех годах учебы в Уэллсли и обеспечить надлежащие пожелания при проводах нас в неизвестное будущее.