Стервятники Уэйптона - Роберт Говард

Сделав вывод, что кризисная ситуация миновала и убийств больше не предвидится, Коркоран выпрямился, засовывая оружие обратно в кобуры.

— Топорная работа, — подвел он итог. — Не понимаю, как могли те ребята вляпаться в такую примитивную ловушку.

С хриплым смехом он наклонился, сграбастал за шиворот «пьяного» и поставил его на ноги. Тот очнулся и диким взглядом огляделся вокруг. Кровь капала из раны на голове.

— Придется пройтись тебе со мной до тюрьмы, — равнодушно произнес Коркоран. — Шериф говорит, что стрелять в салунах противозаконно. Мне надо б было застрелить тебя, но у меня нет привычки уничтожать безоружных. К тому же ты полезнее будешь для шерифа в живом виде.

И, развернув своего ошеломленного пленника, он вышел на улицу. Толпа, собравшаяся у входа, резко отступила. Он увидел стройную женскую фигуру, стоящую в круге света от фонаря, который освещал бледное лицо и золотые волосы Глории.

— Ох! — невольно вскрикнула она, но ее восклицание почти растворилось во внезапном взрыве голосов, когда люди на улице поняли, что случилось в «Вожде черноногих».

Коркоран почувствовал, как она дергает его за рукав, услышал ее напряженный шепот:

— Я боялась… я хотела предупредить тебя… я рада, что они не…

Тень улыбки коснулась его твердых губ, когда он опустил на нее взгляд. Потом он двинулся вдоль улицы по направлению к тюрьме, то толкая, то волоча своего очумевшего арестанта.

Глава 4

БЛЕСК, ЛИШАЮЩИЙ РАССУДКА

Коркоран закрыл дверь за человеком, который, кажется, не в состоянии был понять, что с ним случилось, и повернулся к двери, намереваясь отправиться в офис шерифа на другом конце города. Он пинком распахнул дверь в каморку охранника в нескольких ярдах от тюрьмы, поднял того из, по всей вероятности, пьяного забытья и сообщил, что поручает заключенного его заботе. Охранник был так же удивлен, как и заключенный.

Никто не сопровождал Коркорана по дороге в тюрьму, и сейчас улица была почти пустынна, так как народ с болезненным любопытством собрался в «Вожде черноногих» поглазеть на тела и послушать противоречивые рассказы о происшедшем.

Прибежал запыхавшийся полковник Гопкинс, сграбастал руку Коркорана и страстно пожал ее.

— Клянусь богом, сэр, вы обладаете настоящим мужеством! Самообладание! Быстрота! Рассказывают, что бездельники в баре даже не успели пригнуться, как все было кончено. Признаюсь, от помощников Джона я не жду особых подвигов, но вы показали, чего стоите! Эти парни наверняка были из «стервятников». Тома Дила, того, что в тюрьме, я давно подозреваю. Надо будет допросить его — заставить назвать имена остальных и вожака. Давайте, зайдем и выпьем, сэр!

— Спасибо, но не сейчас. Я собираюсь найти Миддлтона и сообщить ему об этом деле. Его офис надо бы перенести поближе к тюрьме. Не нравится мне теперешний тюремщик. Когда доложу шерифу, вернусь, сам буду охранять этого парня.

Гопкинс разразился еще несколькими похвалами, хлопнул техасца по спине и отошел, чтобы принять участие в своего рода неформальном расследовании, а Коркоран отправился дальше по пустынным улицам. Тот факт, что так много интереса проявлено к убийству троих потенциальных убийц, показал ему, как редко удавалось успешно оказывать сопротивление «стервятникам». Он пожал плечами при воспоминании о ссорах и войнах между поместьями на далеком Юго-Западе: люди умирали словно мухи под безошибочным огнем среди равнин и на улицах техасских городов. Но там все были фронтирменами, сыновьями и внуками первопроходцев. Здесь, в шахтерских поселениях, таких было мало. Многие прибыли сюда из районов, где мужчины за годы торжества законности и порядка забыли, как защищать себя самостоятельно.

Коркоран увидел как свет зажегся в доме у шерифа, не успев подойти к хижине. И сразу же мелькнула мысль о засаде в кустарнике — ведь все должны знать, куда он пойдет от тюрьмы. Он свернул в сторону и подошел к зданию таким образом, чтобы не попадать в лучи света, льющиеся из окна. Поэтому человек, с шумом пробежавший мимо, не заметил техасца, укрытого в тени скалы. Это был Макнаб; Коркоран узнал его по мощному телосложению и неуклюжей походке. А когда он проскочил через дверь и мелькнуло его освещенное лицо, Коркоран поразился, насколько оно искажено гримасой гнева.

Внутри зазвучали голоса. Бычий рев Макнаба, переполненный яростью, и спокойная речь Миддлтона. Приблизившись, Коркоран расслышал подробности рева Макнаба:

— Черт побери, Миддлтон, ты должен объясниться! Почему ты не подсказал ребятам, что он убийца?

В этот момент Коркоран перешагнул порог и поинтересовался:

— В чем проблема, Макнаб?

— Ты, проклятый… — дальше с его толстых губ сорвались грязные ругательства, и он выхватил оружие. Но не успел ствол покинуть кожаное гнездо, как кольт в правой руке Коркорана сказал свое слово. Пистолет Макнаба со стуком свалился на пол, и он, бешено ругаясь, отшатнулся, придерживая левой рукой правую.

— Какая муха тебя укусила, ты, придурок? — резко потребовал Коркоран. — Заткнись! Скажи спасибо, что я не убил тебя. Не будь ты помощником шерифа, продырявил бы тебе голову. Но я успею еще это сделать, если ты не заткнешь свою грязную пасть.

— Ты убил Брекмана, Красного Билла и Керли! — проревел Макнаб.

Он был похож на раненого медведя — гризли с перебитой лапой — кровь из простреленной руки стекала с кончиков пальцев.

— Их, значит, так звали? Ну, так что дальше?

— Билл пьян, — вмешался Миддлтон. — Он всегда дуреет от спиртного.

Яростный рев Макнаба потряс стены хижины. Глаза его покраснели, он развернулся, словно собирался вцепиться Миддлтону в горло.

— Пьяный? — возмутился он. — Ты врешь, Миддлтон! Проклятье, зачем тебе это надо? Ты послал своих людей на смерть! И не предупредил их!

— Своих людей? — Глаза Коркорана внезапно сузились. Он отступил и развернулся, чтобы держать в поле зрения обоих мужчин. Ладони его сжались вокруг пистолетных рукояток.

— Да, его людей! — огрызнулся Макнаб. — Ты дурак, а он главарь «стервятников»!

Напряженное молчание охватило комнату. Миддлтон стоял спокойно, с опущенными пустыми руками, зная, что жизнь его висит на волоске не толще паутины. Если он шевельнется, если заговорит и интонации его голоса покажутся подозрительными настороженному слуху Коркорана, револьверы грянут, не успеет он и пальцем шевельнуть.

— Это так? — гаркнул на него Коркоран.

— Да, — спокойно ответил Миддлтон, без малейшей нотки, которую бы можно было принять за угрозу. — Я руковожу «стервятниками».