Служба особого назначения - Николай Чикер

«Самое замечательное в этом… крепком духом человеке — его простота, отвращение к позе, его умение заражать энергией и волей к победе работающих с ним людей. Поразительна его неутомимость, хороша его улыбка, детским простодушием освещающая лицо»,[8] — так характеризовал Ф. И. Крылова в одном из своих очерков писатель И. Соколов-Микитов.

А вот как рисует облик Фотия Ивановича писательница Ел. Тагер: «Начальник ЭПРОНа — небольшая легкая фигура, легкие, словно танцующие, стремительные шаги. Кудрявая проседь. Внимательные глаза, светлая, как радость, улыбка. Маленькие, словно не мужские, руки. Открытый, а не говорливый. Быстрый, а не торопливый. Страшная скрытая энергия внутри его, а наружу — скромность, привет, улыбка… Веселый и упрямый, — небольшой рядовой матросик, не знающий упадка боец, несокрушимый энтузиаст, окруженный любовью руководитель — Фотий Крылов в желтеньком своем полушубке ходит по черной палубе „Декрета“ этим легким своим, словно танцующим, шагом. Где он — туда повернутся головы, куда он — туда обратятся все взгляды».[9]

Постепенно в ЭПРОНе удачно подобрались также начальники экспедиций и водолазные специалисты — как правило, в прошлом водолазы, водолазные инструкторы и старшины, имевшие за плечами огромный опыт сложнейших подводных и судоподъемных работ.

Важнейшим условием успешной деятельности ЭПРОНа была активная и целеустремленная политико-воспитательная работа среди личного состава. Ее умело организовал политический отдел, возглавлявшийся Н. И. Голиным. С июля 1939 года комиссаром Экспедиции был Иван Павлович Надеждин, опытный политработник, ранее служивший в Политическом управлении Военно-Морского Флота.

В силу упомянутых выше особенностей комплектования ЭПРОНа кадрами его подразделения в политико-воспитательной работе руководились как районными комитетами партии, так и политорганами Военно-Морского Флота по месту дислокации. В многообразных и сложных условиях своей деятельности политотдел ЭПРОНа умел находить самостоятельные решения, определять наиболее эффективные формы и методы партполитработы.

Значительную роль в воспитании личного состава и во всей жизни Экспедиции играла многотиражная газета «Эпроновец». Опираясь на широкий авторский актив, она являлась деятельным пропагандистом идей и решений партии, боевым организатором своих читателей на успешное решение конкретных задач, подлинным помощником командования, добрым другом и советчиком краснофлотцев, рабочих и служащих.

После окончания поиска «Черного принца» ЭПРОН был переведен на хозяйственный расчет. В связи с этим первое время ему пришлось столкнуться с немалыми трудностями. У эпроновцев еще не было опыта в планировании, нормировании и калькулировании подводных работ. Экспедиция несла значительные убытки на подъеме кораблей. Чтобы как-то поправить дела, ей приходилось изыскивать дополнительные источники дохода. Поначалу крупные средства она получала от народного хозяйства за поднятие из-под воды якорей, цепей, кабелей, цветного металла. Значительные денежные поступления из бюджета Наркомвоенмора приносил подъем боеприпасов и различного корабельного оборудования. Довольно щедро, например, наркомат расплатился за поднятие артиллерийских башен главного калибра линкоров «Императрица Мария» и «Свободная Россия» и снарядов к ним.

В стремлении эпроновцев выйти из финансовых затруднений не обходилось и без курьезов. Однажды группа водолазов на дне Севастопольской бухты натолкнулась на длинный подводный кабель. Такие находки случались и раньше, они приносили доход. Водолазы вырубили и подняли наверх кусок длиной более ста метров. А в это время в Севастополе электрики с ног сбились, пытаясь выяснить, почему на всей Северной стороне погас свет. Оказалось, что эпроновцы обрубили действующий электрический кабель, питающий этот район города.

В другой раз во время траления в Бакинской бухте кошкой была зацеплена тяжелая якорная цепь. Водолазы с помощью крана подняли ее вместе с большим якорем Холла. А две недели спустя в ЭПРОН позвонили из пароходства и справились, не сможет ли он выручить один крупный танкер, потерявший якорь с якорцепью. Эпроновцы предложили поднятую ими находку. Какова же была радость старпома и боцмана судна, признавших в ней свою пропажу! Недоразумение тут же выяснилось. Танкер становился на ремонт, и старпом, чтобы за это время почистить и покрасить цепной ящик, распорядился положить якорь с цепью на дно бухты, обозначив место буйком. Но буек был сорван винтом проходившего судна.

Вообще же находок случалось немало. Обычно эпроновцы поднимали их и передавали пароходству за соответствующую цену.

Конечно, такие доходы носили непостоянный, эпизодический характер. Между тем техническое перевооружение ЭПРОНа требовало больших средств. Для накопления их Экспедиции было предложено, наряду с основной деятельностью, заняться резкой брони, заготовкой и переработкой стали.

Еще со времен первой мировой войны на различных складах страны лежало около 12 тысяч тонн корабельной броневой стали. Народный комиссариат тяжелой промышленности, чтобы освободиться от импорта стали для изготовления штампов, решил использовать залежавшиеся запасы. Стальсбыт же не имел опыта резки толстой брони на мерные куски. За эту работу и взялся ЭПРОН. Непосредственно вел ее специально созданный отдел во главе с опытным специалистом С. Н. Хвостовым. Эпроновцы уже в 1931–1932 годах разрезали автогенным способом 3 тысячи тонн брони. В последующие годы были порезаны все ее запасы по габаритам штампов для отечественной промышленности.

Значительную экономию валюты принесли также заготовка и сортировка ЭПРОНом стали, выявленной в большом количестве планирующими органами страны на предприятиях государственной промышленности — в большинстве случаев неизвестных марок, потерявшей товарный вид. Ею занялось специально образованное небольшое отделение под руководством опытного специалиста С. Н. Зуева. Только за 1928–1932 годы эпроновцы приняли около 13 500 тонн такой стали. После соответствующих анализов и испытаний она была рассортирована, приведена в товарный вид и возвращена промышленности. В этой партии оказалось много остродефицитной, высококачественной, быстрорежущей, а также специальной легированной стали, которую ранее страна закупала за границей.

Разделкой же судов ЭПРОН по договору с Рудметаллторгом занимался на протяжении всей своей деятельности, на всех морских бассейнах.

Эти дополнительные источники дохода позволили ему значительно улучшить свое финансовое положение. Уже в начале 30-х годов были ассигнованы значительные средства на заказ новых судов, закупку отечественной и импортной техники.

Одновременно с техническим перевооружением осуществлялось большое капитальное строительство. В Стрелецкой бухте Севастополя были воздвигнуты отличные причальные сооружения, мастерские, казармы, служебные и жилые здания. Большое строительство велось в Ленинграде, Владивостоке, Архангельске (Соломбале), Дровяном (под Мурманском), в Баку, Балаклаве, Астрахани, Новороссийске, Одессе и других местах. В 1935 году вошла в строй прекрасная база отдыха эпроновцев в Хосте (и ныне она считается одним из лучших санаториев Военно-Морского Флота).

Значительные финансовые накопления, полученные эпроновцами в конце 20-х и начале 30-х годов, позволили приступить к коренному техническому перевооружению Экспедиции.

В 1926 году на Черном море эпроновцы приспособили баржу под компрессорную станцию для продувки понтонов. Тогда же они получили старый буксирный пароход «Кабардинец»,[10] который на протяжении почти десяти лет был флагманом эпроновского флота на юге. Командовал им опытный моряк А. Н. Григорьев, затем — Г. Л. Артюхов. Судно имело неплохие мореходные качества и не раз выходило на выполнение заданий при неблагоприятных погодных условиях.

Новороссийской партии в конце 20-х годов были переданы изношенные катера «Чеченец» и «Осетин». На барже «Фотиния» она оборудовала крамбол[11] грузоподъемностью до 15 тонн, а в качестве водолазных ботов (с ручными помпами, а потом и с компрессорами) использовала несколько старых деревянных самоходных и несамоходных катеров и баркасов.

Балтийская партия при ее формировании в 1929 году получила плавбазу «Трефолев», бывшее учебное судно с одной паровой машиной мощностью 400 л. с. Судно имело мощный стационарный водоотливной насос и крамбол для затопления понтонов.

Из новых средств до начала 30-х годов ЭПРОН получил лишь изготовленный по его заказу электрический контактный миноискатель, применявшийся при поиске в Цемесской бухте затопленных кораблей Черноморской эскадры, а также водяной ствол с обратным ходом для удаления грунта из тоннелей и водяной грунтосос (эжектор).