Кровная месть - Евгений Адгурович Капба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сколько, говорите, они тут находятся? — по новому взглянул на возводимое прямо на глазах поселение баннерет.
— Пять дней, маэстру, — кивнул Гонзак. — Дайте им достойную оплату и предложите гарантии для их близких, и они построят всё, что угодно.
— Близких? — бровь Аркана снова поползла вверх. — Я вижу тут только взрослых, зрелых мужчин. Это для них-то нужны гарантии?
— Вам требовались работники? Вот они, перед вами. Лучших строителей и ремесленников вы не найдете на три тысячи верст окрест, — взмахнул тростью хромой маэстру. — Дальше вы разберетесь сами, я полагаю!
Гонзак просто развернулся на каблуках и зашагал проч по дороге, туда, откуда они прибыли! И Рем был готов поклясться — если он попробует догнать Диоклетиана Гонзака и расспросить поподробнее, то ни черта у него не получится. Исчезнет таинственный маэстру по своему обыкновению — без следа, только ветер будет листочки по булыжникам гонять.
— Он что — волшебник? — спросил Доэрти.
— Вряд ли… — провел рукой по волосам Рем. — Вроде как ортодокс, а среди наших волшебников не водится. Хотя — черт его знает? Всякое может быть. В любом случае — решение проблемы он нам предложил, теперь мы должны им воспользоваться… Или нет.
— Вам нужен Ёррин, маэстру, — заявил один из гномов-провожатых. — Без этого ублю… То есть, без него ничего не решите.
— Ёррин, Ёррин… Только про него и слышу! — начал закипать Аркан. — Чего тогда мы топчемся тут? Ведите!
Гном сверкнул на него глазами, а потом вдруг сунул два пальца в рот и оглушительно громко свистнул. Эхо отразилось от окружающих поляну с каменоломней деревьев, и унеслось куда-то в небесную вышину. А один из рабочих, которые клали фундамент оторвался от работы и гаркнул:
— Внизу он! Породу долбит! — и снова взялся за мастерок и киянку.
Гномы в замешательстве переглянулись, стали близко-близко друг к другу и принялись перешептываться, яростно жестикулируя. Смысла в этих действиях не было — говорили они явно на своей, тангарской тарабарщине, и мало кто из людей мог похвастаться знанием этого странного наречия. Аркан умел неплохо материться по-гномьи, но сомневался, что этот навык мог ему сейчас пригодиться.
— Вы пойдете с нами, остарьные останутся тут. И вы ни одной живой душе не расскажете, что видери внизу, — безапелляционно заявил тот самый рыжебордый тангар.
Дружинники напряженно загомонили, их ладони легли на рукояти мечей. На их взгляд условия были неприемлемыми. Какие-то подгорники хотят утащить их господина? Не бывать этому! Они сомкнули ряды, защищая сеньора и оглядываясь по сторонам. Но Аркан сделал успокаивающий жест рукой:
— Расслабьтесь, друзья! Если бы они хотели убить нас — устроили бы засаду по дороге. Но сами подумайте — зачем им убивать будущего работодателя?
— Если с вами что-то случиться, маэстру баннерет… — южане переживали, кажется, больше всех.
— Крянусь именем Верикого Мастера! С этим черовеком ничего не сручится! — сказал рыжий. — Мы все покрянемся, есри нужно!
«Сручится», «покрянемся» — дружинникам приходилось прятать улыбки очень старательно. Но Великим Мастером тангары называли Творца, а посему к их словам нужно было отнестись серьезно. Рем скинул с плеча походный плащ на руки южанину Коннору, и спросил:
— Я могу оставить меч?
— Можете, маэстру баннерет. Но внизу вам ничего не угрожает… Наверное.
Это «наверное» убедило Рема в том, что все будет нормально.
* * *
Первое, что почувствовал баннерет, когда спустился в штольню — это запах. Даже не запах — а вонь! Так пахло в трюме красного корабля, такие миазмы Аркан вдыхал, когда бродил про трущобам Смарагды — районам Печей и Монеточки. Здесь, в недрах этой каменоломни, ощущалось присутствие огромного количества людей, проживающих в условиях скученности, нищеты, антисанитарии…
Переходы и галереи штольни были наскоро разгорожены ширмами и занавесками, за которыми ютились женщины и дети, в ужасной тесноте, вынужденные буквально прижиматься друг к другу. Аркан пребывал в состоянии шока: он не понимал почему все они оставались тут, внутри, под землей? На верху ведь светило солнце, погода позволяла проводить время под открытым небом! Судя по одежде, обитатели штолен принадлежали к обеспеченным слоям гномьего общества: парча, бархат, золотое шитье и дорогие украшения тут не выбивались из общей манеры одеваться, казались чем-то обыденным. То есть, скорее всего, заточение под землей добровольным! Вряд ли те полные жизни бородачи, которые трудились на поверхности, запретили бы своим женам и чадам подышать свежим воздухом и размяться, если бы была хоть малейшая такая возможность.
Вот что имел в виду один из гномов, когда говорил что штольня не подходит, и места очень мало! Вот почему те тангары сверху работали как проклятые! Им нужно было обеспечить жильем свои семьи. Обет, болезнь, другая напасть? Что привело к такой странной ситуации?
Даже сам факт того, что он видит персонажей почти мифических — женщин и детей гномов, о которых ходило множество досужих домыслов — не произвел на Аркана сильного впечатления. Гномы или не гномы — это были женщины и дети, которые находились в ужасной ситуации, и вся сущность баннерета требовала немедленного действия: он должен был разобраться и помочь им!
— Ёррин работает в забое… — проговорил рыжий. — Доржен работать. Но я не срышу его кирки!
— У него смены по двадцать часов, — хмыкнул еще один тангар, который выполнял роль провожатого в штольне. — Наверное, сейчас перерыв и наш регендарный вождь спит, подрожив камень под свою дурную горову! Пойдем, разбудим придурка, разгарнак!
«Разгарнак» Аркан знал очень хорошо — так ругался учитель по фехтованию из детства, и это было очень, очень неприлично. Да и сама манера, в которой гномы обсуждали «легендарного вождя» кое о чем говорила. Рем мотал всё это на ус — всё-таки ученая жилка в нем была никак не слабее квартирмейстерской, и если даже он пообещал никому ничего не рассказывать из того, что увидит тут, под землей, то ничто не мешало ему использовать полученные знания самостоятельно!
В какой-то момент ему пришлось согнуться в три погибели — своды штольни явно стали ниже. Гномы же пёрли вперед весьма энергично — похоже, что этот участок был выдолблен уже стараниями их сородичей.
— О! — бородачи остановились так резко, что баннерет ткнулся в их спины. — Спит, верикий вождь. С киркой в обнимочку! Ща-а-ас мы его разбудим!
Рядом со спящей в каменной нише фигурой, закутанной с головой в одеяло, стоял медный котелок с остатками какой-то еды внутри и торчащей ложкой. Один из гномов вытряхнул объедки прямо на каменный пол, водрузил посудину туда, где должна была располагаться голова «великого Ёррина» и заколотил по ней ложкой так громко, что металлический звон услышали, кажется, даже наверху.
— Дин-дон, разгарнак! Дин-дон!
V
— Р-Р-РАЗГАНРА-А-А-АК!!! — Ёррин издал истошный вопль, вскочил как ошпаренный, и медный котелок, жалобно звякнув, отлетел в сторону.
«Великий вождь» тут же, походя сунул кулачищем в рожу сначала одному гному, потом — второму, осоловело оглянулся, подхватил кирку и удерживая ее на манер боевого молота или чекана и свирепо вращая глазами в сторону Аркана, принял боевую стойку.
— Барук Казад! — выкрикнул он. — Казад ай-мену, дылда! Ща-а-ас я тебя вздую как Бог черепаху!
И никакого акцента у него не было. Рем на всякий случай отступил в сторонку и даже не стал браться за меч: если бы его кто-то разбудил подобным образом, он тоже мечтал бы растерзать весь мир.
— Ёррин, это тот черовек… Тьху! — рыжий гном выплюнул кровь изо рта и с трудом поднялся с пола штольни, куда его опрокинул богатырским ударом «легендарный вождь». — Тот черовек, о котором говорир твой хромой приятерь. Парень, видно, борьшая шишка — пару дней назад захватир Цитадерь на хорме, и поровина города Крачки сбежара прямо нахер, ришь торько увидев его знамена!
— Тиберий Аркан к вашим услугам! — настолько галантно, насколько позволяли стесненные условия подземелья, поклонился Рем.
— Ёррин Сверкер — к вашим, — буркнул «вождь», отставил кирку в сторону
