Каменные сердца. Часть 2 - Елена Мельникова

Цивилизация на Эос была лишь эхом, принятым за первоисточник звука, громадным паззлом без схемы сборки в нетерпеливых руках. Кусочки мозаики, даже не стыкующиеся с соседними, планомерно вколачивали в полотно. Если бы не роботы то, вероятно, Кенимор Фупер не стал бы писателем, Джордж Гуш – президентом, а Орнальд Гварценеггер – актером. О небо, да они могли не родиться вовсе! И все же их, как и многих других людей, поместили на требуемые места, дали правильные имена, заставили делать то, что нужно. Неужели Великая Война – первое по-настоящему самостоятельное решение народов Эос?

Нет, не роботы, возложившие на себя тяжкое бремя пастырей, повинны в ядерном апокалипсисе. Выпас овец и то непростая задача, а им пришлось иметь дело с волками. Когда и почему звери вцепятся друг другу в глотки – вопрос времени и случая. Похоже, создатели идэнских жестянок сильно отличались от людей. Но их, по словам Фрая, больше нет, Вселенную наследует Человек. И ей очень повезет, если в обозримом будущем он образумится или сдохнет.

В моих же венах текла эстарийская кровь, поэтому сейчас я командовала Главным Роботом. Надпись на языке моих предков над пятипалой выемкой гласила: «Прикажи мне, если достоин повелевать». Значит, я достойна?

Я оказалась немыслимо удачной мутацией. Настолько удачной, что ее следовало считать эволюцией. Настолько удачной, что роботы запустили меня в серию. Настолько же удачной, насколько удачливой. Впрочем, удачливость моя относительна. Семьдесят восемь моих предшественниц сложили в пустошах свои ушастые головы – средняя продолжительность моей жизни вне Купола составляла меньше года. С другой стороны, вдруг я самая удачливая из всех? Ведь семьдесят восемь милашек Мэйби, или как их там звали, мертвы, а я – нет. Но что если так думала каждая из них? И зачем сделали столько запасных мэйби? Ноги мои подогнулись, и я опустилась в туман, запах осенней грусти окутал меня.

Мое бегство, как и мое возвращение, подстроили. Скучающая длинноухая девчонка снова и снова отправлялась во внешний мир, где встречалась с людьми, заводила друзей и врагов, любила и ненавидела, а потом умирала. Великая Пустошь отторгала ее, ясно давая понять – ей не выжить здесь. Никогда. Даже будь она исключительно удачливой. Роботы постоянно следили за мной, оценивали успехи и в конце забирали бездыханное тело. На сей раз они заодно прихватили моих товарищей.

– Что ты предпримешь теперь? – я ощутила себя беспомощным ребенком, требующим отчета у родителя.

Прежде чем ответить, лицо не шевелилось несколько секунд. Должно быть, могучий и древний разум принимал невероятно трудное решение.

– Я… допустил ошибку. Придется все начать сначала. Оставшихся в Куполе людей, твоих клонов и островных тари должно хватить. – В голосе, ранее практически лишенном эмоций, просквозило усталое отчаяние, охватывающее мастера, проделавшего долгую трудную и из-за упущенной в процессе незначительной ерундовины бессмысленную работу. – Я попробую снова…

Идэн собирался начать новую партию, скинув с игрального поля старую колоду. Двойки и тройки полетят во мрак небытия в компании королей и тузов, а затем игрок вскроет новую коробку карт и вновь сядет за пасьянс, который невозможно разложить.

Я, надо полагать, выполняла в колоде роль джокера.

На застывшей роже Фрая проступило выражение, характерное для кота, загнавшего в угол слишком хитрую, верткую и наглую мышь. Он, пожаловавший со Старой Земли, расположенной в созвездии Глаза Дракона, проделал весьма долгий путь из-под левого ока небесного ящера и учел все детали. Мое любопытство должно было закономерно привести к этому вопросу. А услышав вердикт, я не имела права оставить все как есть.

У меня уже зародились догадки о значении слов, которые по уговору Фраем мне надлежало прочесть, но я хотела удостовериться.

– Переведи это! – я показала бумажку Идэну, поднимаясь на ноги.

– Команда, инициирующая полное отключение.

До боли сжав кулаки, я смотрела на лик, напоминающий актера из стародавних времен, которым прикрывалась машина, взявшаяся судить нас. Допущу ли я ошибку, озвучив приказ на наречии создателей Идэна? Ведь сейчас мне предстояло взвалить на себя ответственность за род человеческий. Ну почему же остальные молчат?

**

Я много размышляла о случившемся позднее. Зачем роботам создавать кого-то, способного ими командовать? Это же вопиющая глупость! Где логика, которой они обязаны руководствоваться? Я нахожу единственное объяснение: искусственный разум тяготился лежащим на нем долгом и жаждал появления существа, способного освободить его от ноши.

Да, сотворенный мной акт уничтожения единственного оплота мира на Эос отдает безумием. Я могла отдать любой приказ. Например, охранять нас от вторжения из космоса, дезактивировать ядерное оружие, помочь в очищении планеты от радиации… Или эосцы должны наконец стать полностью самостоятельными? Надеюсь, мы готовы для этого.

И… наверное, Идэн возвратил бы прежнего Акселя. Или нет? Или я должна сама найти его?

**

Резко дернувшись во сне, Тиана грохнулась на пол. Соприкосновение с прохладным пластиком быстро привело ее в чувство. Прохладный… А вот сон, наоборот, переполняло жаркое пламя, желанное и пугающее одновременно. Стряхнув с себя остатки грезы, она уселась на краешек двуспальной кровати. Человек, лежащий на другой половине, заворочался и негромко захрапел.

Ночнушка пропиталась потом, Тиана брезгливо стянула ее и отбросила. Так всегда бывало после снов про пожары и взрывы. Она томилась, испытывая неясную, необъяснимую потребность в… чем-то. К утру обычно все меркло, но сегодня ощущения проявили себя с прямо-таки невероятной силой.

Начало ее мучениям положили те психи, собиравшиеся в парке и утверждавшие, будто ей, Тиане, уроженке Идэнского купола, подменили память. Попросту промыли мозги. Ерунда, конечно. Она прекрасно помнила себя лет эдак с двух. Помнила, как выбирала имя, ходила в школу, задувала свечи на «тортике совершеннолетия»… Людей, укравших ее покой, Тиана также знала с детства. Вот, например, с Мэйби она сидела за соседними партами и, прямо говоря, недолюбливала.

Но теперь маленькие радости жизни потеряли смысл. Не радовал уход за милыми морскими свинками и кроликами, не радовал секс, прогулки… Не радовало все.

Когда Тиана пригрозила донести на безумную компашку в службу безопасности, от нее, само собой, отстали. А вот покой и умиротворение, раз покинув Тиану, больше уже не возвращались. Потом начались сны, и стало совсем невмоготу.

Эльхаим с тоской обвела глазами жилой пузырь. Блуждающий взгляд случайно упал на крючки для одежды, где рядом с комбинезонами (ее и мужа) висела сумочка дразняще-яркого алого цвета (цвета пламени). К ремешку была приколота записка: «Нажми кнопку и увидишь настоящий огонь». По телу Тианы пробежала судорога предвкушения, она раз за разом перечитывала последние слова. Сунувшись в сумку, она обнаружила гладкий металлический брусок с красным кругляшком по центру. «Бред какой-то», – мысли неслись с лихорадочной быстротой, путались, сталкивались друг с другом. Длинные Тианины пальцы дрожали, она была вынуждена вновь присесть на кровать и положить неведомое устройство с единственной кнопкой на подушку. Кровь стучала в висках, пот струился по животу и спине. Возбуждение, испытываемое Тианой, напоминало сексуальное, но тем не менее отличалось от него, превосходило его. Ей хотелось нажать, хотелось увидеть настоящий огонь. Рассудок Эльхаим раскачивался, ходил ходуном, как корабельная палуба в шторм.

«Ну, давай же, Тиана», – прошептал вкрадчивый голос в ее сознании. Тот самый, который разбудил ее несколькими минутами ранее!

Она не видела смысла противиться своему странному желанию, но если и существовали объективные причины бороться с искушением, вряд ли Тиане удалось бы сдержаться. Утерев лоб, она схватила пульт и вдавила кнопку до упора. Настоящий огонь! Удовольствие, сладостное и долгожданное, пронзило ее тело, пробежало по нему могучей волной и прорвалось наружу пронзительным криком. Широко распахнутые глаза Тианы наполнило пульсирующее розовое пламя, в котором спустя мгновение растворился свод пузыря, кровать, спящий мужчина, пульт, весь Идэнский купол. И она сама.

**

Мэйби покосилась на клочок бумаги. Древние слова, певучие и вместе с тем властные, эхом разнеслись под сводами. На лице, висящем над бассейном, проступила печаль. И облегчение. Наблюдавшие за девушкой маскароны застыли навеки в немом изумлении. А в следующий миг…