Избранные стихи - Федор Тютчев

* * *

Слезы людские, о слезы людские

Слезы людские, о слезы людские,Льетесь вы ранней и поздней порой…Льетесь безвестные, льетесь незримые,Неистощимые, неисчислимые, —Льетесь, как льются струи дождевыеВ осень глухую порою ночной.

Осень 1849И. С. Аксаков писал: «…однажды, в осенний дождливый вечер, возвратись домой на извозчичьих дрожках, почти весь промокший, он сказал встретившей его дочери: „j'ai fait quelques rimes“ (я сочинил несколько стихов), и, пока его раздевали, продиктовал ей следующее прелестное стихотворение: „Слезы людские, о слезы людские“.

* * *

Вновь твои я вижу очи

Вновь твои я вижу очи —И один твой южный взглядКиммерийской грустной ночиВдруг рассеял сонный хлад…Воскресает предо мноюКрай иной – родимый край —Словно прадедов виноюДля сынов погибший рай…

Сновиденьем безобразнымСкрылся север роковой,Сводом легким и прекраснымСветит небо надо мной.Снова жадными очамиСвет живительный я пьюИ под чистыми лучамиКрай волшебный узнаю.

Лавров стройных колыханьеЗыблет воздух голубой,Моря тихое дыханьеПровевает летний зной,Целый день на солнце зреетЗолотистый виноград,Баснословной былью веетИз-под мраморных аркад…

1849Обращено, по-видимому, к Эрн. Ф. Тютчевой и содержит воспоминание о пребывании с ней в Италии в 1838 г. Киммерийской грустной ночи. Киммерия упоминается в «Одиссее» Гомера как «печальная область», где царит «ночь безотрадная».

* * *

Как он любил родные ели

Как он любил родные елиСвоей Савойи дорогой!Как мелодически шумелиИх ветви над его главой!..Их мрак торжественно-угрюмыйИ дикий, заунывный шумКакою сладостною думойЕго обворожали ум!..

1849Навеяно чтением книги А. Ламартина «Признания» (1849), где есть такие строки: «Ветер также мелодически шумит в ветвях трех елей, посаженных моей матерью… когда мне случается забыться там на минуту, меня пробуждают только шаги старого виноградаря, который служил у нас прежде садовником и который приходит иногда навестить свои растения, как я мои-воспоминания и мечты». Савойя – один из южных департаментов Франции, родина Ламартина; до 1860 г. принадлежала Сардинскому королевству.

ПОЭЗИЯ

Среди громов, среди огней

Среди громов, среди огней,Среди клокочущих страстей,В стихийном, пламенном раздоре,Она с небес слетает к нам —Небесная к земным сынам,С лазурной ясностью во взоре —И на бунтующее мореЛьет примирительный елей.

(1850)

* * *

Кончен пир, умолкли хоры

Кончен пир, умолкли хоры,Опорожнены амфоры,Опрокинуты корзины,Не допиты в кубках вины,На главах венки измяты, —Лишь курятся ароматыВ опустевшей светлой зале…

Кончив пир, мы поздно всталиЗвезды на небе сияли,Ночь достигла половины…Как над беспокойным градом,Над дворцами, над домами,Шумным уличным движеньемС тускло-рдяным освещеньемИ бессонными толпами, —Как над этим дольным чадомВ горнем, выспреннем пределеЗвезды чистые горели,Отвечая смертным взглядамНепорочными лучами…

(1850)Дольный – земной. Горний – небесный.

РИМ, НОЧЬЮ

В ночи лазурной почивает Рим

В ночи лазурной почивает Рим.Взошла луна и – овладела им,И спящий град, безлюдно-величавый,Наполнила своей безмолвной славой…

Как сладко дремлет Рим в ее лучах!Как с ней сроднился Рима вечный прах!..Как будто лунный мир и град почивший —Всё тот же мир, волшебный, но отживший!..

(1850)

* * *

Святая ночь на небосклон взошла

Святая ночь на небосклон взошла,И день отрадный, день любезный,Как золотой покров, она свила,Покров, накинутый над бездной.И, как виденье, внешний мир ушел…И человек, как сирота бездомный,Стоит теперь и немощен и гол,Лицом к лицу пред пропастию темной.

На самого себя покинут он —Упразднен ум, и мысль осиротела —В душе своей, как в бездне, погружен,И нет извне опоры, ни предела…И чудится давно минувшим сномЕму теперь всё светлое, живое…И в чуждом, неразгаданном ночномОн узнает наследье родовое.

Между 1848 и мартом 1850

* * *

Пошли, Господь, свою отраду

Пошли, Господь, свою отрадуТому, кто в летний жар и знойКак бедный нищий мимо садуБредет по жесткой мостовой —

Кто смотрит вскользь через оградуНа тень деревьев, злак долин,На недоступную прохладуРоскошных, светлых луговин.

Не для него гостеприимнойДеревья сенью разрослись,Не для него, как облак дымный,Фонтан на воздухе повис.

Лазурный грот, как из тумана,Напрасно взор его манит,И пыль росистая фонтанаГлавы его не осенит.

Пошли, Господь, свою отрадуТому, кто жизненной тропойКак бедный нищий мимо садуБредет по знойной мостовой.

Июль 1850

НА НЕВЕ

И опять звезда играет

И опять звезда играетВ легкой зыби невских волн.И опять любовь вверяетЕй таинственный свой челн.

И меж зыбью и звездоюОн скользит как бы во снеИ два призрака с собоюВдаль уносит по волне.

Дети ль это праздной лениТратят здесь досуг ночной?Иль блаженные две тениПокидают мир земной?

Ты, разлитая как море,Дивно-пышная волна,Приюти в своем простореТайну скромного челна!

Июль 1850Одно из первых ст-ний так называемого «денисьевского» цикла любовной лирики поэта. Об отношениях Тютчева с Е. А. Денисьевой и стихах, ей посвященных, см.: Чулков Г. Последняя любовь Тютчева. М., 1928. Близкие отношения Тютчева и Елены Александровны Денисьевой (1826 – 1864) продолжались 14 лет, вплоть до ее смерти.

* * *

Не рассуждай, не хлопочи!..

Не рассуждай, не хлопочи!..Безумство ищет, глупость судит:Дневные раны сном лечи,А завтра быть чему, то будет.

Живя, умей всё пережить:Печаль, и радость, и тревогу.Чего желать? О чем тужить?День пережит – и слава Богу!

Июль 1850

* * *

Как ни дышит полдень знойный

Как ни дышит полдень знойныйВ растворенное окно,В этой храмине спокойной,Где всё тихо и темно,

Где живые благовоньяБродят в сумрачной тени,В сладкий сумрак полусоньяПогрузись и отдохни.

Здесь фонтан неутомимыйДень и ночь поет в углуИ кропит росой незримойОчарованную мглу.

И в мерцанье полусвета,Тайной страстью занята,Здесь влюбленного поэтаВеет легкая мечта.

Июль 1850Одно из первых ст-ний, внушенных любовью Тютчева к Е. А. Денисьевой.

* * *

Под дыханьем непогоды

Под дыханьем непогоды,Вздувшись, потемнели водыИ подернулись свинцом —И сквозь глянец их суровыйВечер пасмурно-багровыйСветит радужным лучом,

Сыплет искры золотые,Сеет розы огневые,И – уносит их поток…Над волной темно-лазурнойВечер пламенный и бурныйОбрывает свой венок…

12 августа 1850Написано во время поездки в Преображенский монастырь (на о. Валаам в Ладожском озере), совершенной вместе с Е. А. Денисьевой и А. Ф. Тютчевой, старшей дочерью поэта.

* * *

Обвеян вещею дремотой

Обвеян вещею дремотой,Полураздетый лес грустит…Из летних листьев разве сотый,Блестя осенней позолотой,Еще на ветви шелестит.

Гляжу с участьем умиленным,Когда, пробившись из-за туч,Вдруг по деревьям испещренным,С их ветхим листьем изнуренным,Молниевидный брызнет луч!

Как увядающее мило!Какая прелесть в нем для нас,Когда, что так цвело и жило,Теперь, так немощно и хило,В последний улыбнется раз!..

15 сентября 1850

ДВА ГОЛОСА

1

Мужайтесь, о други, боритесь прилежно,Хоть бой и неравен, борьба безнадежна!Над вами светила молчат в вышине,Под вами могилы – молчат и оне.

Пусть в горнем Олимпе блаженствуют боги:Бессмертье их чуждо труда и тревоги;Тревога и труд лишь для смертных сердец…Для них нет победы, для них есть конец.

2

Мужайтесь, боритесь, о храбрые други,Как бой ни жесток, ни упорна борьба!Над вами безмолвные звездные круги,Под вами немые, глухие гроба.

Пускай олимпийцы завистливым окомГлядят на борьбу непреклонных сердец.Кто ратуя пал, побежденный лишь Роком,Тот вырвал из рук их победный венец.

1850А. А. Блок отметил в этом ст-нии «эллинское, дохристово чувство Рока, трагическое» (см.: Блок А. Дневник 1911 г. // Собр. соч.: В 8-ми т. М.; Л., 1963. Т. 7. С. 99). Вместе с тем, как верно заметил Б. М. Козырев, в ст-нии выразилось прощание Тютчева с «язычеством»: «Здесь разрыв с „благими" богами природы, здесь величественная попытка утвердить достоинство человека в нем самом как в высшем существе во вселенной, которому, несмотря на то что оно обречено на гибель и уничтожение, завидуют сами олимпийцы. Морально здесь торжествует человек. Но удержаться на этой позиции отчаянья, в себе самом находящего призрачное утешение и призрачную победу, Тютчев не захотел – или не смог. С той поры он пытается стать христианином. Об этом свидетельствует прежде всего большое число христианских образов, хлынувших в его поэзию. Античные же природные боги вымирают после „Двух голосов"…» (Козырев Б. М. Мифологемы творчества Тютчева и ионийская натурфилософия: Из писем о Тютчеве). Ст-ние перекликается с масонским гимном Гете «Symbol» (1816). «Но по содержанию, – пишет Б. М. Козырев, – „Два голоса" являются самой смелой и горькой отповедью названному гимну с позиций сурового и – по моральному своему пафосу – атеистического стоицизма». Горний – небесный.

* * *