Перевозбуждение примитивной личности - Екатерина Вильмонт

– Ну что с вами делать!

Тут появилась Мура.

– Еще минутка – и картошка бы сгорела! – покачала она головой. – Динка, Вася тебя тут охмуряет?

Я сидела на диванчике, она подошла, села рядом, обняла меня.

– Скоро будем обедать, ты любишь зеленые щи?

– Обожаю.

– Вот и хорошо! А потом ты мне все расскажешь! Вася после обеда спит, Майка умчится в город… Ты ведь останешься у нас?

– Ну если только до утра… Мне еще надо… Кстати, как отсюда можно добраться до Москвы без машины?

– Я вас отвезу до станции, – сказал Вася. – Мураша, во сколько мы будем обедать? У меня есть часок на работу?

– Да.

Вася ушел.

– Ты с отцом видишься?

– Нет.

– И не собираешься?

– Еще не решила… А ты что-нибудь о нем знаешь?

– Так, слышала кое-что…

– Он все с той же женой?

– Да где там! Лет шесть назад переженился. Теперь у него пятилетний сын.

– Во дает! – ахнула я. – Значит, у меня есть маленький брат?

– И еще сестра, почти ровесница Майки. Красавица, надо сказать!

– Ты ее видишь?

– Видела года два назад в театре. Она была там с твоим папашей. А вот мальчонку ни разу не видела.

– А бабушка? Она умерла?

– Да нет, живехонька, ей уже под девяносто. Но, кажется, она в полном здравии. А вот Андрей твой умер года три назад.

– Я это чувствовала… Не знаешь, где он похоронен? Кстати, давай к маме на кладбище съездим?

– Господи, обязательно! Я за могилой слежу, ты не думай… А где Андрея похоронили, не знаю. Отец твой, возможно, и знает, а я просто прочла некролог в газете… Тебя сразу вспомнила, как ты из-за него с ума сходила… Он и вправду был хорош… Ой, Динка, пошли на кухню. Ты зелень нарезать в состоянии?

– Конечно! Могу и что-то посложнее сделать.

– А ты… Ты замужем?

– Нет… Муж умер уже довольно давно.

– Ну а любовник-то хоть есть?

– Сейчас и любовника нет.

– С ума сошла? Как можно в твоем возрасте?

– Что-то никто не нравится.

– А ты работаешь?

– Да, разумеется, преподаю, я археолог.

– Ты археолог? – безмерно удивилась Мура.

– Да.

– С ума сойти, вот уж никогда бы не подумала, что тебя потянет в далекое прошлое… Где же ты училась?

– В Германии, в Гейдельберге.

– Ой, Динка, я так хочу все о тебе узнать…

Но она не договорила, в кухню ворвалась Майя и плюхнулась на табурет.

– Ну что, мам, хорош сюрпризец, а? Кайф, я просто тащусь – у меня двоюродная сестра!

– Подумаешь, новости, я всегда тебе говорила, что у тебя есть двоюродная сестра.

– Ну мало ли кто у меня еще есть в огромном блистающем мире! Может, папуля настрогал еще две дюжины детишек, прежде чем тебя встретил, но я то их не знаю! Очень может быть, у меня есть клевейший единокровный старший брат, мечта всех девчонок! Гонщик Формулы-1! Или великий ученый!

– Размечталась, дурища! Кстати, как Алик?

– Да нормально! – Майка поскучнела. – Мам, скоро обед?

– Накрывай на стол!

– Слушаюсь!

– Мурочка, ты мне тоже должна будешь рассказать все.

– О чем это?

– О Васе, о вашем романе…

– Господи, когда это было! – растрогалась Мура. – Знаешь, я… Помнишь, твоя мама меня поблядухой звала?

– Еще бы!

– И она права была, но как Васю встретила – все, как отрезало, ни на одного мужика и смотреть не хотелось… Теперь уж что говорить, но тогда, помню, все удивлялись.

– Ты стала верная супруга и добродетельная мать?

– Ты еще помнишь русскую поэзию? – умилилась Мура. – И кстати, ты прекрасно сохранила язык. Сейчас масса эмигрантов приезжает, многие уже плохо говорят… Слушай, а что это за история, ну, будто бы ты кого-то там чуть ли не отравила?

– Боже, Мура, и ты могла в это поверить? – с тоской спросила я. Неужели эта гнусная выдумка обсуждается уже и здесь? Наверняка. Вот и Тоська вскользь упомянула…

– Нет, я не поверила, бред сивой кобылы, я сразу поняла. Если тебе неприятно об этом говорить, не надо! Забудь!

Но настроение у меня упало. И Мура сразу это почувствовала.

– Ты расстроилась, да?

– Мне эта глупость столько крови попортила…

– Все, забыли, или, как выражаются Майкины друзья, забили! Мы на это забили!

– Ну забили так забили. Как-нибудь я тебе расскажу, чтобы ты ничего такого не думала, но сейчас неохота портить настроение, понимаешь?

– Прекрасно понимаю!

Глава третья

Кот на ограде

Обед на веранде показался мне верхом кулинарного наслаждения. И хотя мне случалось обедать в самых шикарных ресторанах, даже у Максима в Париже, но, по-моему, я нигде не ела ничего вкуснее Муриных зеленых щей со сметаной и половинкой яйца в тарелке, котлет с молодой картошкой, золотистой от растопленного масла и щедро посыпанной укропом, и клюквенного киселя! Я забыла о всех правилах разумного рационального питания, подсчете калорий, уписывала за обе щеки.

– Ой, как приятно, что у тебя такой хороший аппетит! – умилялась Мура. – Хочешь еще кисельку?

– О нет, спасибо, я уже еле дышу! Просто все так вкусно… Все такое родное… Ты знаешь, в Бельгии нельзя купить нормальную сметану. Ее там просто нет! Я привожу ее из Германии, когда там бываю.

Майка поцеловала всех нас на прощание и умчалась.

– Мура, по-моему, у Диночки слипаются глаза. Ей надо поспать! – мягко заметил Вася.

– После такого обеда еще и спать? – ужаснулась я, но в сон меня клонило неудержимо.

– Ничего! Сегодня у тебя было столько волнений, что все калории сгорели, – засмеялась Мура, – а еще вечерком мы с тобой пойдем погуляем, у нас тут красивые места. Ты где предпочитаешь спать, в доме или в саду?

– В саду!

– Пошли тогда!

Мура провела меня в заднюю часть сада, где на лужайке стояла полосатая качалка-диванчик под тентом, которая в моем детстве представлялась мне верхом красивой жизни. Я видела такое только в кино и редких заграничных журналах.

– Тебе тут удобно будет? Хочешь, я ее закреплю, чтобы не качалась? Помнишь, как ты не любила гамак?

– Ну еще бы, он так больно врезался в кожу…

Мура убедилась в том, что мне удобно, поцеловала меня и ушла. Но сразу вернулась и принесла махровую простыню.

– Накройся, а то мошки какие-нибудь…

Я закрыла глаза и тут же провалилась в сон. Не знаю, сколько я спала, но проснулась от чьего-то задушенного голоса:

– Барсик, Барсик!

Я открыла глаза, и взору моему представилась картина достаточно уморительная. На высоченной, под три метра кирпичной ограде, отделявшей Мурин участок от соседнего, сидел здоровенный, толстущий кот, пушистый, полосатый, а к нему по ограде подползал мужчина с куском сырого мяса в руке.

– Барсик, миленький, хороший, поешь, ну, пожалуйста…

Стена была узковата даже для кота, его мохнатое пузо на ней не умещалось. Хозяину наверняка было не слишком удобно ползти. Я чуть не скончалась от хохота. Мужчина не замечал меня, он был слишком целеустремлен. Но Барсик взирал на него весьма надменно.