Горные дороги бога - Вероника Иванова

Пока не разобьется.

И разве я один такой из многих тысяч человек, населяющих Дарствие? Сомневаюсь. Думаю, есть мечтатели намного изобретательнее. Наверное, среди них даже найдется тот, кто сможет пожелать…

– Это великая сила.

– О чем и говорю, – хмуро подтвердил Натти.

– А если вложить ее в руки особого человека? Вернее, человека с особыми желаниями?

– Например?

– Ну… Я не задумывался нарочно.

– А стоило бы.

Мысленно я согласился попробовать. Подумать. Обязательно. А пока предположил первое, что пришло в голову:

– Он мог бы пожелать, чтобы мир стал лучше.

Рыжий совсем остановился, впрочем проследив, чтобы поблизости от места нашего разговора не виднелось окон и дверей, и сдвинул шляпу на затылок.

– Что значит «лучше»? По-твоему, этот мир совсем плох?

Не надо было давать волю фантазии. К сожалению, я понял это только сейчас, услышав вопрос, на который ответа у меня попросту не было и не могло появиться, пока заново не научусь разбирать, какая ерунда из происходящего представляется мне хорошей, а какая – плохой.

– Не повторяй чужих слов, если не понимаешь их смысла.

– Извини.

– Что тебя вообще надоумило так сказать?

Он был удивлен не на шутку. Даже встревожен. И я попробовал его успокоить:

– Само собой всплыло.

– Всплывает обычно… Ну да ладно. Тебе подумалось, что, если научить кого-то достойного многократному исполнению желаний, все вокруг сразу станет хорошо?

Хорошо. Или хотя бы правильно. А еще можно будет пресекать все неприятности до того, как они вознамерятся случиться.

– Что-то в этом роде. Неправильно думаю?

Натти отвел глаза и совершенно серьезно сказал:

– Правильно.

– Тогда почему…

Я осекся, не закончив вопрос. Но ответ все-таки получил:

– Почему никто за все эти столетия не пожелал ничего стоящего? Потому, что все мы люди. И исполненные желания несут в себе отражения нас самих. Но не только нас. Понимаешь?

Да, демоны тоже вносят свою лепту. И еще неизвестно, кто больше участвует в воплощении мечты в реальность. Мой опыт подтвердил: все возможно. Но, пожалуй, я больше не рискнул бы проверять, насколько далеко способны завести желания. Особенно искренние.

– Со мной случилась та же беда?

– Она самая.

– Но ведь теперь демона во мне нет. Почему же тогда…

– Изменилось твое тело, исполняя желание. Изменилось то, что находится здесь, здесь, наконец, здесь. – Палец рыжего поочередно указал на мои ноги, руки и голову. – Отпечаток всегда остается после извлечения. Другое дело, что от силы желания зависит глубина проникновения. Легче всего тем, у кого и желания-то никчемные: почти не замечают изменений в себе.

Конечно. Если хотелось чего-то неясного, и результат будет смутным. Может, вовсе неощутимым. Но меня волнует совсем другое:

– И все же это проходит?

Натти качнул головой:

– Мне такие случаи неизвестны.

Я ждал этого ответа. Как осужденный ждет приговора, о содержании которого легко догадаться заранее. От первого и до последнего слова.

– Отпечаток мешает тебе?

Если не считать того, что мир внутри меня кажется навечно разделенным надвое…

– Не смертельно.

– Я бы хотел тебе помочь. Правда. Не знаю как. А может, и не умею.

– Ничего. Справлюсь.

– Надеюсь, – чуть неуверенно сказал рыжий и тут же, видимо, чтобы избежать дальнейших расспросов, сменил тему: – Ходил смотреть на казнь?

Странный вопрос. Застать меня врасплох в переулке, выходящем с главной площади, мог только тот, кто знал, откуда и куда я иду.

– Казнь не состоялась.

– И это тебя огорчило?

Теперь он спрашивал настойчивее, чем прежде, словно моя сегодняшняя прогулка имела некое особое значение. Впрочем, врать все равно было ни к чему.

– Да.

– Хотел увидеть его кровь?

– Не отказался бы.

– Могу провести тебя к нему.

– Зачем?

– Отомстить. Поквитаться. Или как там еще это обычно называется? Будет несложно.

Я посмотрел прямо в карие глаза, то ли и впрямь ничего не понимающие, то ли наигранно невинные.

– Поможешь его убить?

– Ну да. Если тебе нужно. Ты же хотел увидеть его смерть, да?

Наверное, никто и никогда не получал такого дорогого и совершенно бесполезного подарка. Захотелось смачно выругаться и одновременно скорбно вздохнуть.

– Хотел. Увидеть.

– Так пошли.

– Увидеть. Не убивать.

– Хм. – Он о чем-то недолго подумал и кивнул. – Хорошо, сам все сделаю.

Чудеса продолжались, но мир, полный такого услужливого волшебства, меня почему-то не радовал.

Наверное, мне нужно было слишком многое. Или вовсе не то, что с таким рвением предлагали. Легко было представить, как бывший верховный бальга корчится на полу камеры, истекая кровью, но эта картинка даже в воображении не вызывала ни малейших чувств. Независимо от того, чья рука нанесла смертельный удар.

Я прислонился спиной к стене дома.

Раздвоение не ослабевало, а, напротив, усиливалось. Меня тянуло раскрыться навстречу обстоятельствам, раствориться в них, а потом попытаться собрать себя заново, сначала, непременно ошибаясь и тщательно исправляя ошибки. И в то же время мне отчаянно требовалось что-то вроде кокона, в котором можно спрятаться, отгородиться от любого проявления внешнего мира, закрыться, закрыть хотя бы глаза…

Я сполз по стене вниз. На корточки. Спрятал лицо в ладонях.

Спокойнее, конечно, не стало, но по крайней мере одна половина меня получила небольшое удовлетворение. Надеюсь, не самая главная.

– Тебе плохо? Ну да, конечно, «глотка» ведь больше не действует… – Натти присел рядом и деловито принялся советовать: – Постарайся дышать коротко-коротко, так, чтобы воздух не проходил глубже рта. И очень быстро. Видел, как собаки спасаются от жары? Примерно так же попробуй делать.

– Мне не плохо. То есть мне плохо, но по другой причине. Жара тут ни при чем.

– Вот теперь ты меня точно напугал! – признался рыжий. – А ну, рассказывай!

Откуда-то пришли обрывочные воспоминания о том, что раньше я бы ни за что не стал посвящать настырного собеседника в свои сокровенные переживания. Пришли и ушли обратно, ничего не объяснив. Наверное, я не доверял Натти. Но почему? На этот вопрос ответа в памяти не сохранилось.

– Я странно себя чувствую.

– Есть боли? Головокружение?

– Ничего похожего. Это другое. Совсем. Я хорошо помню все, что произошло. Помню прошлые события, достаточно давние. Ну как все помнят. Но я… не знаю, как к ним относился.

– В смысле? – опешил рыжий.