Сердце ведьмы не ошибается (СИ) - Фабер Майя

— Уже не больно, — погладил он мою руку, улыбнулся, не губами даже, глазами.

— Где это ты так?

— Надо было со шпаной разобраться, что к девушкам на тропинках пристаёт.

— Из-за меня, значит, — не удержалась я от тяжёлого вздоха. — Ой, не надо было тебе с ними связываться, а я, ведьмочка, и сама за себя постоять могу.

— Верю, — отозвался он. Тепло так. Искренне.

— Спасибо, — прошептала я. Слова все из головы вылетели.

— Сонюшка, — позвал он, а сердце моё затрепетало и растаяло. Никто меня так ласково не называл, необычно так, словно и не ко мне обращается.

Моргнула, только смотрела, как он снова мои руки поймал и к своей груди прижал. Сильной, горячей. Сердце его билось быстро-быстро, и моё от волнения принялось ускоряться, словно подражать вздумало.

— Сонюшка, не смогу я без тебя больше жить. С первой минуты знал, что не смогу.

Я замерла под взглядом карих глаз, забыла, как дышать.

— Без меня не надо, — прошептала беззвучно.

— И остаться здесь с тобой не могу, — продолжал он. Быстро, на одном дыхании, чтобы не перебивала, не думала даже. — Службу не могу оставить, столицу. Не отпустят меня так рано, слышишь?

— Слышу, — собственный голос мне чужим показался, далёким, бесцветным. Только и спросила: — Когда?

— Послезавтра, — ответил он, посмотрел, словно ждал чего-то.

Послезавтра. Не было в моей жизни страшнее слова. Я закусила губу, высвободила руки из его пальцев, подняла медальон. Неловко нацепила его на шею, кое-как с замочком справилась, дрожь так сильно мешала.

— Жаль, — ответила тихо.

Нет нам ведьмочкам любви, не созданы мы для неё. Редко у кого получается её встретить и удержать. У матери моей получилось, да и то ничем хорошим её история не закончилась. А мне и пытаться больше смысла не было.

— Сонюшка, поедем со мной.

Я подняла взгляд, медленно, осторожно. Не верила, что не ослышалась, что не придумала, не выдала желаемое за действительное.

— Я всё для тебя сделаю, только остаться здесь пока не могу. Вернёмся потом, если захочешь, только поехали со мной. Поедешь?

— Поеду, — выдохнула я не раздумывая. Поняла вдруг, что с Алексеем мне и не страшно ничего. В столице ведьмы тоже нелишние, глядишь, и заработаю чего. Не страшно отца оставить, не в пустоту, не на погибель. А он поймёт, отпустит обязательно. Ведь любовь ведьмочки дважды не повторяется, а сердце не ошибается. Я погладила медальон. Знала мама, когда мне его оставляла, всё знала, всё видела. Свадьбу мою благословляла, но не с барином старым.

Алексей вскочил на ноги, подхватил меня на руки и закружил, сжимая в объятиях. Я смеялась, так громко и звонко в ночной тишине, что, казалось, весь мир был свидетелем моего странного счастья.

— Я заберу тебя, утром послезавтра, завтра теперь уже, — горячо обещал он, целуя моё лицо, беспорядочно, лихорадочно, куда только попадали губы. А я смеялась и плакала одновременно. — Жди меня, Сонюшка. Собери всё, что тебе понадобится, и жди. Я на рассвете за тобой приду.

— Подожду, — обещала я и верила, всем сердцем верила, что он меня не обманет.

Глава 11

Второй день на ярмарке я весь не высидела. Толку от этого так и не было, а нетерпения у меня заметно прибавилось. Так и подмывало домой бежать, собираться.

Вечером отец принёс мамино платье. Белое, свадебное, своими руками она его когда-то вышивала, словно до сих пор хранило воздушное кружево тепло её исколотых пальцев. Я прижала платье к себе и долго сидела в тишине, понять хотела, как же поступить правильно.

Отцу пока говорить правду не решилась. Подумает, что сбежала, переживать станет. Только я ему здесь всё равно ничем не помогу, только рот лишний на наши скудные запасы. До зимы долго ещё оставалось, заработать успею или супруг поможет, там уж и видно станет.

Не нравилось отцу моё настроение, то приходил он, то из дома уходил, дела себе выдумывал. То заговорить пытался, а я отмахивалась, улыбалась спокойно, кивала. Всё, мол, у меня замечательно и переживать так сильно не надобно, слюбится, свыкнется, брак-то не плаха, жизнь своим чередом дальше пойдёт.

Всю ночь я пролежала без сна. Смотрела в окно, снова и снова пересчитывала знакомые звёзды, там, в столице, небо, наверное, совсем другое. Тишка мурчал под боком, жался поближе, словно пожалеть хотел, то ли меня, то ли себя самого. Ему тоже предстояло со мной в столицу-то отправляться. Куда ведьмочка без фамильяра своего любимого сунется, да и он без меня долго не протянет, крепкой нитью мы с ним были связаны. Очень Тишка наше село любил, нравилось ему себя здесь особенным чувствовать, первым красавцем среди всех кошаков. А на новом месте пойди ещё найди столько желающих покормить да погладить.

Я хихикнула, Тишка лениво открыл один глаз:

— Чего тебе неймётся-то? — поинтересовался он.

— Да вот подумала, как же ты в столице без Анки-то будешь жить? Без горячих объятий?

Вместо ответа Тишка на меня зашипел, шерсть на спине у него так дыбом и встала. Я засмеялась, за стеной заскрипела отцовская кровать. Пришлось заткнуть рот обеими руками, чтобы не шуметь так сильно.

С трудом я заснула, усталость взяла своё, а проснулась с первыми лучами солнца. За окном уже вовсю надрывались птицы, хоть ещё толком-то и не рассвело. Я бросилась умываться, быстро проверила вещи в котомке. Много нужного у меня и не было, но на первое время хватит. Подхватила мамино платье.

Надевала медленно, аккуратно, дёрнуть лишний раз боялась, тянула кончиками пальцев, словно реликвию какую дорогущую в руках держала. Косу заплела, бантом украсила да так и осталась посреди комнаты стоять. Не знала совсем, куда себя деть.

Медленно тянулись минуты, вот уже почти рассвело, посветлело небо, тёплые лучи ложились на землю, дотягивались до дома, заглядывали в окно, словно любопытные соседи, желавшие проверить, что творилось внутри.

Послышались первые шаги на улице. Знакомые шаги, много раз я их тут по утрам слышала. Метнулась к сундуку, достала красный платок, накинула на плечи, расправила, чтобы платье сразу не заметно было, и выглянула в окно.

— Лиска, — замахала я рукой.

Подруга развернулась, к окну подбежала, разулыбалась.

— Чего не спишь в такую рань? — спросила она и зевнула. — Хорошо тебе с утра хлеб не печь, я б ещё полежала.

«Какая ж это рань, милая, — думала я, сама себя не узнавала. — Рассвет уж давно наступил».

Переминалась с ноги на ногу, потом решилась, спросила:

— А ты за углом сейчас никого не видела?

Лиска снова сладко зевнула, почесала затылок.

— Видела, — отозвалась она. — Военного видела, из тех, что в барском особняке ночуют. При мундире, с медалями, красивый, тёмненький.

«Тёмненький», — растерянно подумала я и спросила:

— Там он ещё? Что делал-то?

— Не-а, — протянула Лиска, — стоял просто. Развернулся так резко, чуть в меня не врезался, я как раз мимо проходила. Извинился и быстренько так ушёл.

— Как ушёл? Куда?

— Не знаю, — удивлённо воззрилась на меня Лиска, казалось, даже сонливость у неё от любопытства проходить начала. — А тебе-то что до того?

«Ушёл».

— Ах, интересно просто, что вокруг делается.

— У барина сегодня праздник какой-то, — пожала плечами Лиска. — Тайный. Всех служанок почти спровадили. Две доверенные остались. Самой жуть как интересно, что там происходит. Завтра кухарка всё выболтает.

— И мне расскажешь, — привычно попросила я её.

— Обязательно, — кивнула Лиска, а я помахала ей рукой на прощание.

Отошла от окна, прислонилась спиной к стене, да так и сползла по ней вниз, упала на колени, смяла мамино платье. Ни слёз не было, ни криков, пусто стало, совсем пусто, словно все из груди вынули.

Знала я, какой в особняке праздник-то намечался. Нарядилась уже. Туда и пойду. Хорошо, хоть Лиска не увидит.

Глава 12

Сама не помнила, как дорогу до барского дома прошла. За отца держалась, за края платок сжимала, чтобы не разворачивался. Зубы стискивала. Только не помогало ничего, люди-то у нас с глазами и не глупые. И так с первого взгляда каждому понятно было, куда девку ведут. А уж как точно поняли — в какой дом, так совсем плохо стало. Недобро смотреть начали. Многие у нас на барский особняк-то взгляды бросали. Всё раздумывали, кто богатство к рукам приберёт, когда хозяина в живых не останется. Если своим не дадут, из столицы пришлют, так оно и не обидно никому. А вот я — дело другое, где это видано, чтоб какая-то ведьма малолетняя, на которую даже на ярмарке не посмотрели, вдруг выше всех оказалась.