Собрание сочинений. Т. 1. Лирические произведения - Семен Кирсанов

Грузинская

О, Картвелия целит за небо,пули легкие дальше не были.В небо кинемся амхинагебо,двинем в скалы на взмахи сабли.

Чика красного, чика белого,Чиковани и Жгенти, чокнемся! —Сокартвелоши ми пирвелад вар! —Говорю я, ко рту рожок неся.

Зноем обдал нас город Тбилиси.Хорохорятся горы голубо.Дождь на Мтацминде, тихо вылейсяи до Майдани мчи по желобам…

Любовь математика

Расчлененные в скобках подробно,эти формулы явно мертвы.Узнаю: эта линия — вы!Это вы, Катерина Петровна!

Жизнь прочерчена острым углом,в тридцать градусов пущен уклон,и разрезан надвое явами, о, биссектриса моя!

Знаки смерти на тайном лице,угол рта, хорды глаз — рассеки!Это ж имя мое — ABC —Александр Борисыч Сухих!

И когда я изогнут дугой,неизвестною точкой маня,вы проходите дальней такойпо касательной мимо меня!

Вот бок о бок поставлены мынад пюпитрами школьных недель, —только двум параллельным прямымне сойтись никогда и нигде!

ТБЦ

Роза, сиделка и россыпь румянца.Тихой гвоздики в стакане цвет.Дальний полет фортепьянных романсов.Туберкулезный рассвет.

Россыпь румянца, сиделка, роза,крашенной в осень палаты куб.Белые бабочки туберкулезас вялых тычинок-губ.

Роза, сиделка, румянец… Втайне:«Вот приподняться б и „Чайку“ спеть!..»Вспышки, мигания, затуханьяжизни, которой смерть.

Россыпь румянца, роза, сиделка,в списках больничных которой нет!(Тот посетитель, взглянув, поседел, какзимний седой рассвет!)

Роза. Румянец. Сиделка. Ох, какв затхлых легких твоих легкобронхам, чахотке, палочкам Коха.Док-тора. Кох-ха. Коха. Кохх…

Бой Спасских

Колокола. Коллоквиумколоколов.Зарево их далекоеоволокло.

Гром. И далекая молния.Сводит землякрасные и крамольныеграни Кремля.

Спасские распружинило —каменный звон:Мозер ли он? Лонжин ли он?Или «Омега» он?

Дальним гудкам у шлагбаумовв унисон —он до района Бауманадонесен.

«Бил я у Иоанна, —ан, —звону иной регламентдан.

Бил я на казнях Лобногопод барабан,медь грудная не лопнула, —ан, —

буду тебе звенеть яночью, в грозу.Новоград и Венециякнесов[2] и амбразур!»

Била молчат хвалебные,медь полегла.Как колыбели, колеблемыколокола.

Башня в облако ввинчена —и онапробует вызвонить «Интерна —ционал».

Дальним гудкам у шлагбаумовв унисон —он до района Бауманадонесен.

Девичий Именник

Ты искал имен девичьих,календарный чтил обычай,

но, опутан тьмой привычек,не нашел своей добычи,

И сегодня в рифмы бросишьнебывалой горстью прозвищ!

Легкой выправкой оленеймчатся гласные к Елене.

В темном лике — Анастасья —лепота иконостасья.

Тронь, и вздрогнет имя — Анна —камертон, струна, мембрана.

И потянет с клички Фекла —кухня, лук, тоска и свекла.

Встань под взмахом чародея —добродетель — Доротея!

Жди хозяйского совета,о модистка Лизавета!

Мармеладно-шоколаднаОриадна Николавна…

Отмахнись от них рукою,зазвени струной другою.

Не тебе — звучали этиимена тысячелетий.

Тишина! Silence! и Ruhig!Собери, пронумеруй их, —

календарь истрепан серый, —собери их в буквы серий,

чтобы люди умирали,как аэро, с нумерами!

Я хотела вам признаться,что люблю вас, R-13!

Отвечаю, умилен:Я люблю вас, У-1 000 000!

Северные письма

Севернее!Севернее!В серое!В серебряное!В сумерки,рассеянныенад седыми дебрями!

Выше!Выше!Севернее!Северней полет…Шумный ветер стервенеет,нескончаем лед.

Разве есть на свете юг?Дай ответ!Разве этих синих дуггде-то нет?

Холод молод и растущ,холод гол,и гудит полярных стужколокол.

И назад уйти нельзя,задрожав, —выше — в гибель поднялсядирижабль.

Сколько дымныхбелых лет,сколько длинныхкинолентзамерзало?Сколько темныхзвезд воследзамерцало?

Путешествуем? Путешествуемв снах туманных высот.Мы над северным снегом шефствуемс высоты пятисот.

Что за право? Какая охота?Чьи ладони несутмиллион ледяных Хара-Хотоподо мною внизу?

Милая!В таком аду,где и ледкричит «ату»,с лету, сразуразберешь,до чегонаш мир хорош!

Слушай!Мной осиротев,вспомни,вдруг похолодев,на какойя широте,на какойя долготе.

Недавно в безмолвную темень,от ужаса сузив зрачки,на самое полюса темяони побросали флажки.

Смешные! Зеленые с красным,но белое их замело.Назад возвращаться не страшно,и айсберг принять за мелок.

А южнее — лучше,лучше — ближе к лету.Северные людипели песню эту:

«Пимы наши,пумы,чумы наши,шумы,думы наши,дымыкажутсяседыми».А южнее — лучше,лучше — ближе к лету.Мурманские людипели песню эту:

«Роба наша —рыба,слава наша —ловля,сельдиидут в сети,тропы наши —трапы».

А южнее — лучше,лучше — ближе к лету.В Новгороде людипели песню эту:

«Снится мнепшеница,рожьвсего дороже,а ячменнойжменена пшенежениться».

А южнее — лучше,лучше — ближе к лету.Черноморья людипели песню эту:

«У купальни —пальмы;ляг плашмяу пляжа;камбаларукам былатяжела,как яшма».

Ниже! Туже! Туже!Вдруг запахло стужей.Кто-то у Батумаобо мне подумал.

Ты не проворонишьзвук из южных комнат?Может, у Воронежа тоже,может, помнят?..

Льдины, льдины, льдины…Дирижабль, падаяна лед, в крик единыйразорвался надвое.

Предъявляйте полюсу счет,стиснув брови до морщи,от замерзших уже и ещене замерзших.

Отбивая крылья грачам,промерзало и пролетало,сломя голову и крича,голубое тело Латама[3].

Небывало низка земля,не бывало пространства ниже.Сколько градусов ниже нуляи меня, обхватив, пронижет?

Но увидит пингвиний съезд,как убит самолет разбегом,как дотягивается SOS,чтоб рукою схватить Шпицберген.

Этот кромешный округ,граничащий с нами рядом,подписывает картографсловом: «Dediseratum».[4]

Парусники-нетопыритак же носили Пири,от ледяных осколковтак же спасался Кольгоу.

На ледяную крепостьшел погибать «Эребус»,и, как они, замучендыбою льдов Амундсен.

Спросишь, беглопроглядевши прессу,что за пеклобьет в нас из обреза?

Где «Малыгин»?В ледовитом гудебледноликии бесследны люди.

У какой оннынче параллели?Он спокоен,льды не поалели.

За тобоюя плыву, «Малыгин»,китобоемв этот лед великий,

и прилаженпарус к верху улиц,такелажемрифмы протянулись.

Уплывает, как дельфин —фин-Финляндия.Моря ширится разлив —лиф-Лифляндия.

Как медведь пластами лап —лап-Лапландия.Корабля широкий крен —грен-Гренландия.

Коду и азбукевыучим айсберги,килем железнымв гущу влетим,на поворотенам побороть их,бело-зеленыеглыбы льдин.

Страшные лопастив волны вплавивши,мы пробиваемзаторы,громы кларнетови грохоты клавишейв имени той,о которой…

Первым теплом,как тобою, обласканный,ветер меняоблетает,орден снежинкина меховом лацканетает, дрожити не тает…

Скоро встретимтоварищей,возвратившихсясверху.Скинут шапкида варежкида проделаютсверку.

Перед днямихорошимишапки теплыестащат,у когоотморожено,а когонедостача…

Там,где воет и мечетсяморе,льдом облитое,будет житьчеловечествоголубойтеплотою.

Будем петь,созывая,кто смелееи гибче,острованазываяименамипогибших.

Аладин у сокровищницы