Моя борьба. Книга четвертая. Юность - Кнаусгор Карл Уве
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давай твою тоже, – сказал я Хильде, на которую двоюродная сестра совершенно не обращала внимания, и та, застенчиво улыбнувшись, протянула мне куртку. Я повесил их на спинку стула, стоявшего возле письменного стола, и сунул руку в карман брюк, чтобы девушки не заметили, как оттопырились у меня брюки. Мои гостьи немного нерешительно вошли в комнату.
– Мои вещи еще не доехали, – сказал я, – но скоро доедут.
– Да, грустновато тут. – Ирена улыбнулась.
Девушки уселись на диван и плотно сдвинули колени, а я, сев на стул напротив, закинул ногу на ногу, потому что бугор на штанах никуда не делся. Еще бы, ведь она сидела в метре от меня.
– Сколько тебе лет? – спросила она.
– Восемнадцать, – ответил я, – а тебе?
– Шестнадцать, – сказала Ирена.
– Семнадцать, – подала голос Хильда.
– Ты, значит, только после гимназии? – спросила Ирена.
Я кивнул.
– А я во втором классе гимназии учусь, – сказала Ирена, – в Финнснесе. Там школа-интернат. Я в общежитии живу. Если хочешь, заходи в гости. Ты наверняка будешь в Финнснесе.
– Хорошо, зайду, – согласился я.
Наши взгляды встретились.
Она улыбнулась. Я улыбнулся в ответ.
– Но вообще-то я из Хеллевики. Это такая деревня – если дальше ехать, через гору, то приедешь в Хеллевику. Несколько километров отсюда. Ты машину водишь?
– Нет, – сказал я.
– Жалко, – она вздохнула.
Мы немного помолчали. Я встал, принес пепельницу и пачку табака и скрутил себе самокрутку.
– Не угостишь? – попросила она. – Мои в куртке лежат.
Я бросил ей пачку.
– Я когда вчера тебя в автобусе увидела, – проговорила она, мастеря самокрутку, – то даже посмеялась. У тебя был такой вид, будто ты в окно решил вылезти.
Они расхохотались. Ирена облизнула клейкую полоску на бумаге, примяла самокрутку указательными и большими пальцами, сунула ее в рот и закурила.
– Здесь так охрененно красиво оказалось, – сказал я, – а я же не знал, как оно тут будет. Я про Хофьорд только название и знал, да и его узнал недавно.
– А почему тогда ты сюда приехал?
Я пожал плечами:
– Мне на бирже труда дали список мест, и я выбрал это.
Этажом выше послышались шаги, и мы все посмотрели на потолок.
– Ты уже познакомился с Туриль? – спросила Ирена.
– Да вроде как, – ответил я, – а ты ее знаешь?
– Конечно. Тут все друг друга знают. В Хеллевике и Хофьорде.
– И на Фюглеойе, – добавила Хильда.
Повисла тишина.
– Хотите кофе? – я привстал.
Ирена покачала головой:
– Нет, нам, наверное, пора. Что скажешь?
– Надо идти, – поддакнула двоюродная сестра.
Мы встали, я взял их куртки и, подавая ей куртку, подошел ближе, чем, строго говоря, требовалось. Полный воспоминаний о ее бедрах, туго обтянутых джинсами, о ее икрах, лодыжках и удивительно маленьких ступнях, о ее горле и полной груди, ее небольшом носике и голубых глазах, одновременно доверчивых и наглых, я прикрыл дверь. Девушки просидели у меня минут десять, может, пятнадцать.
Я пошел на кухню варить кофе, когда в дверь снова постучали. Она вернулась, но на этот раз одна.
– На следующие выходные в Хеллевике вечеринка будет, – сказала она. – Я поэтому и заходила – хотела тебе сказать. Хочешь сходить? Как раз с местными познакомишься.
– Ясное дело, хочу, – ответил я. – Если получится, то обязательно приду.
– Получится? – переспросила она. – Просто поезжай с кем-нибудь – туда все поедут. Там и увидимся! – Она подмигнула, повернулась и пошла вниз по дороге, к Хильде, которая ковыряла ботинком асфальт на обочине.
На следующее утро, когда едва перевалило за восемь, я впервые за сутки вышел из квартиры. Солнце, висящее над горами на востоке, светило прямо в дверь, а когда я закрыл ее, то лицо мне погладил ласковый летний воздух. Однако стоило мне отойти на несколько метров, туда, где тянулась тень от гор, как стало холоднее, и мысль о том, что в воздухе тоже существуют омуты, течения и заводи, стремнины и пороги, странным образом бодрила. Передо мной, на небольшой площадке, располагалась школа. Я не то чтобы боялся туда идти, но нервничал, и по мере приближения меня крошечными молниями пронзала тревога.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Школа ничем не отличалась от других: с одной стороны – длинное одноэтажное здание, связанное смахивающим на туннель переходом с другим корпусом, более новым и высоким, где располагались мастерские, спортзал и маленький бассейн. Между двумя корпусами был школьный двор, он продолжался и позади, до полноценного футбольного поля. За ним на насыпи возвышалось здание, которое я принял за общественный центр.
Перед входом в школу стояли две машины – большой белый джип и низенький черный «ситроен». В школьных окнах блестело солнце. Дверь была открыта, и я вошел в вестибюль, где линолеум казался почти белым в солнечных лучах, падающих длинными полосами сквозь стекло на двери. Пройдя по коридору, я завернул за угол и увидел три двери справа и две слева, а дальше коридор заканчивался просторным помещением. Там кто-то стоял и смотрел на меня. Это был мужчина с бородой и лысиной. Лет тридцати – тридцати пяти.
– Привет! – сказал он.
– Привет, – ответил я.
– Ты, наверное… Карл Уве?
– Так и есть, да. – Я подошел ближе и остановился.
– Стуре, – представился он.
Мы обменялись рукопожатием.
– Что ты Карл Уве, это чистая догадка, – он улыбнулся. – Просто на Нильса Эрика ты не похож.
– На Нильса Эрика? – не понял я.
– Да, вас тут двое – учителей с юга. Ты и Нильс Эрик. Все остальные – наши местные, без специального образования, поэтому их я знаю.
– А вы отсюда?
– А то!
Он несколько секунд смотрел мне прямо в глаза. Мне сделалось неприятно. Он что, как-то проверить меня решил? Но сдаваться не хотелось, и взгляд я выдержал.
– Ты очень молодой, – проговорил, наконец, он и посмотрел в сторону, на дверь, возле которой мы стояли. – Но мы это знали. Все будет хорошо! Иди познакомься с остальными.
Он показал на дверь. Я открыл ее и вошел внутрь. За ней оказалась учительская. Кухонный уголок, кресла, диван, заваленный бумагой закуток с ксероксом и боковая комнатка с письменными столами по обе стороны.
– Здравствуйте! – сказал я.
За столом сидело шесть человек. Все взгляды обратились ко мне.
Они закивали и забормотали приветствия. Тут из кухонного закутка вышел невысокий, но крепкий и энергичный мужчина с рыжей бородой.
– Карл Уве? – Он широко улыбнулся, а когда я кивнул, пожал мне руку и повернулся к остальным.
– Этот молодой человек – Карл Уве Кнаусгор, он приехал к нам работать из самого Кристиансанна!
Потом он представил мне всех сидевших в учительской, но их имена я забыл в следующую секунду. У каждого была чашка с кофе – в руках или на столе, и все, кроме одной женщины, были молодые. Насколько я мог судить, слегка за двадцать.
– Присаживайся, Карл Уве. Кофе выпьешь?
– С удовольствием, – я втиснулся сбоку на диван.
Следующие несколько часов директор – ему было около сорока, и звали его Ричард – рассказывал нам про школу. Практикантам показывали разные помещения и выдавали ключи, потом между нами распределяли столы, а после мы знакомились с расписанием и всякими мелочами. Народу в этой небольшой школе училось так мало, что на многих уроках классы объединяли. Туриль взяла классное руководство в первом и втором классах, Хеге – в третьем и четвертом, я – в пятом, шестом и седьмом, а Стуре – в восьмом и девятом. Почему именно меня назначили классным руководителем, я понятия не имел, но мне сделалось не по себе, во многом оттого, что Нильс Эрик – другой учитель-практикант, тоже с юга, – был, во-первых, существенно старше меня, ему было двадцать четыре, а во-вторых, на следующий год он собирался в пединститут. К работе он относился серьезно, видел в ней будущее, мне же было все равно, уж кем-кем, но учителем становиться у меня и в мыслях не было. Остальные практиканты были местные, знали особенности работы и наверняка лучше справились бы с ответственностью за собственный класс. По всей видимости, директор выбрал меня исходя из моего резюме, и мне стало не по себе, потому что там я приукрасил себя больше, чем позволяют приличия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})