Попадать, так с музыкой — 2 (неокончен) - Михаил Гуткин

— Скажите, товарищ старший сержант. Вы хороший пулеметчик?

— Немцы не жаловались, товарищ лейтенант госбезопасности, тихо лежали после моей стрельбы. Финны, в сороковом году тоже не жаловались. Значит, хороший.

Хм. Парень с юмором. Это неплохо. Решено, возьму его в нашу компанию.

— Как вы сами оцениваете свое состояние? Скоро сможете встать в строй?

— Про контузию уже забыл, но вот рана болит и чешется. Без спирта никак не заживает.

— Понятно, а спиртом протирать собираетесь снаружи или изнутри?

— Да как же можно такой драгоценный медикамент снаружи тратить, товарищ лейтенант госбезопасности? Только изнутри.

— С вами все ясно. Товарищ военврач третьего ранга, — обратилась я к врачу, — я сейчас сама обработаю ему рану и пока бинтовать ее не надо. Забинтуете только через два часа легкой повязкой. А завтра утром я его у вас заберу.

— Но ему еще минимум пять дней лечиться надо, — попытался протестовать врач.

— Доктор, не будем спорить, а подождем до завтра. Может быть, вы тогда измените свое мнение.

С этими словами я вытащила из своей планшетки баночку с мазью и аккуратно нанесла тонкий слой мази на рану. Потом обратилась к бойцу.

— Слушай внимательно, старший сержант. Рану не трогать и, тем более, не расчесывать. Постарайся это место не беспокоить. Я завтра тебя заберу. Получишь новое назначение и новый пулемет.

Все, с пулеметчиком вроде бы понятно. Если не соврал, что хороший, то этот вопрос я закрыла.

11

Вернулась в штаб, а там обязательный Серафимов уже приготовил для меня пулемет Дегтярева. Новенький, в смазке. Я усадила Лешу за протирку, а сама отправилась искать Романова. Нашла его в комнате, работающим с какими-то бумагами. Увидев меня, он приветливо улыбнулся.

— Здравствуйте, Анечка. Вот изучаю бумаги, которые оказались у вашего немца. Кое-что интересное есть. Немцы — аккуратисты. Они заранее предусмотрели возможность того, что пилота могут сбить, и снабдили его отличной картой местности. Нам сейчас такие карты очень и очень нужны. К огромному сожалению, наш генштаб в свое время не озаботился выпуском подобных карт, а зря. Теперь вот вынуждены использовать чужие на чужом языке. Ладно я, или вы. Мы латинский шрифт разбираем и названия поймем. А как быть младшим командирам? Вот то-то.

Я при этом подумала, что совсем недавно генштабом командовал товарищ Жуков, поэтому в нехватке нужных карт есть и его вина. Прохлопал, а теперь вместе с нами все расхлебывает. Ну да ладно. Что есть, то есть.

— Аристарх Ксенофонтович, а ведь я к вам с просьбой. Так получилось, что в диверсанты и в партизаны меня не отпустили, поэтому буду воевать здесь, вместе с вами. Но вот проблема — звание у меня довольно высокое, а знаний, подкрепляющих это звание практически никаких. К сожалению, кроме меткой стрельбы, командир моего уровня должен много что знать. Если что случится, я ведь никем, кроме себя, ну и моего шофера, командовать не смогу. Поделитесь, пожалуйста, знаниями, хотя бы на уровне взвода и роты. Что должен знать и уметь командир роты.

— Но ведь вы, Анечка, относитесь к госбезопасности. Зачем же вам армейские знания? Вам диверсантов и шпионов надо ловить, а не воевать в строю.

— Ну, во-первых, диверсанты и шпионы не каждый день попадаются, а, во-вторых, и это самое главное, сейчас у меня такая должность, а вокруг такая обстановка, что в любой момент кто угодно из нас может оказаться в строю, а то, еще хуже, в окружении. И тогда нужны будут именно армейские знания.

— Да, насчет обстановки — это вы совершенно правы. Боюсь, что не сегодня-завтра наш штаб будет менять место своей дислокации. И тогда действительно будут возможны самые невероятные варианты. В том числе может получиться, что в немецком тылу вам было бы спокойнее, чем здесь.

— Может быть, может быть. Но здесь все-таки мы под защитой всей армии. Будем надеяться, что сумеем справиться.

Впрочем, последнее я сказала без особой уверенности. Романов это понял, но тему продолжать не стал. Мы договорились о времени и примерной тематике занятий. Буду надеяться, что развитые мозги и, как говорил папуля, математический склад моего ума помогут быстро освоить «Науку побеждать»[5]. Не вышло из меня Дмитрия Медведева[6], значит нужно осваивать смежные профессии. Тем временем уже натикало 18 часов, я распрощалась с Романовым и пошла к генералу за очередным поручением.

Следующие два дня прошли, если можно так сказать, в штатном режиме. То есть я продолжала выполнять функции порученца командующего фронтом наравне с Коротыгиным и Селивановым. Пару часов удалось выкроить на занятия с Романовым. Сержанта-пулеметчика по фамилии Охапкин я второго июля вытащила из медсанбата, причем врач, как в свое время Сергей Палыч, был чуть ли не шокирован скоростью заживления раны. Сам пулеметчик преисполнился ко мне благодарностью и был готов к выполнению любых заданий. По моей просьбе Серафимов проверил качество стрельбы нового пулеметчика и потом потихоньку шепнул мне, что Охапкин — пулеметчик «от бога». Грамотно поражает цели даже на расстоянии одного километра. Теперь, по согласованию с Серафимовым, при выездах Жукова Охапкин ездил в команде охранников, а когда товарищ Жуков был на своем рабочем месте, то сержанта забирала я. Сам Жуков был в курсе и не возражал.

А третьего июля я вляпалась в очередное приключение. Не знаю почему, но видимо прав был относительно меня товарищ Жуков, утверждая, что свинья грязь всегда найдет. Вообще-то я с этим и не спорила, но было обидно, что грязь эта появляется всегда неожиданно, не позволяя как следует к ней подготовиться. После обеда меня вызвал командующий и вручил очередной пакет, который я должна была доставить командующему 13-армии. В этом пакете был приказ, увы, об отступлении. Правда, об отступлении организованном. При этом товарищ Жуков дал мне понять, что задержка с выполнением этого приказа может привести к перерастанию отступления в паническое бегство. Этот приказ я должна была доставить, добираясь в армию в составе мотострелкового полка, направляемого для пополнения 21-го стрелкового корпуса, который за последние двое суток понес серьезные потери.

Комполка предложил мне двигаться вместе с его штабом, но поскольку это был мой первый опыт движения в сторону фронта в составе воинской части, то шило, сидящее в одном месте, толкнуло меня на движение с головным батальоном. А так как пыль от впереди идущих машин вдыхать не хотелось, то Леша, по моему пожеланию (не приказу), поехал почти во главе всей колонны, растянувшейся, наверное, на километр, если не больше.

12

Вся наша колонна вышла в сумерки, чтобы не попасть под очередную бомбежку. Двигались не спеша, тем более, что движение сильно тормозили идущие, бредущие и, иногда, ехавшие навстречу, беженцы. Дорога была относительно ровной, и я, положившись на высланных вперед мотоциклистов-разведчиков, а также на Лешу за рулем и на бодрствующего Костю-пулеметчика, благополучно задремала. Мне приснилось, что мы с Васей куда-то бежим от немцев. Вдруг Вася остановился и стал бросать назад гранаты, которые громко взрывались. Я дернулась и проснулась. Оказывается, взрывы были на самом деле. Вся колонна остановилась. Комбат на своей машине выехал вперед и стал ждать. Через несколько минут показалась наша высланная вперед разведка, причем мотоциклистов стало почему-то больше, чем уехало. Все подъехали к комбату и остановились.

Английская пословица гласит, что любопытство сгубило кошку. Мне стало очень интересно, что же там впереди произошло, поэтому я вылезла из машины и потихоньку пробралась вперед. Там кроме мотоциклов наших разведчиков стояли еще два мотоцикла, и какой-то пришлый капитан возбужденно говорил, что впереди примерно в полутора километрах прорвались немецкие танки. Вот не было печали! Правильно говорил Романов, что неизвестно, где будет спокойнее: в тылу у немцев или в действующей армии.

Комбат с капитаном стали обсуждать, что и как следует сделать. Я подошла еще ближе, чтобы все слышать. Где еще можно набраться опыта, как не в таких ситуациях, слушая профессионалов. По дороге я оступилась, и болтавшийся у меня спереди бинокль больно стукнул по груди. Я от неожиданности выругалась. Капитан обратил на меня внимание, и мне показалось, что по его лицу мелькнула тень удивления. Не знаю, что меня торкнуло, но я вдруг взяла и слегка подмигнула капитану. На его лице снова промелькнуло удивление. И тут я обратила внимание на то, что на груди у этого армейского, между прочим, капитана висит точно такой же бинокль, что и у меня. В памяти сразу всплыли слова Виталия Кузьмича о том, что Абвер всегда обеспечивает своих диверсантов всем самым лучшим. Это что же получается — капитан на самом деле является диверсантом? И он здесь с несколькими помощниками, а я одна. Нет, понятное дело, что вокруг наши советские бойцы, но меня они не знают. Только комбат немного в курсе. Если я сейчас попытаюсь задержать этого капитана с его компанией, то они могут объявить меня немецкой шпионкой и с ходу пристрелить. Резко уйти тоже опасно. В сумраке и в суматохе потом все они быстренько удерут, оставив тут мою тушку. Нет, голубчики, так дело не пойдет. Мне моя тушка дорога и дырявить ее никому не позволю.