Балагурки деда Тихомира - Андрей Иванович Горляк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это отчего же?
Просто всё из-за того,
Что медведю нелегко
Находить еду зимой,
Когда снега толстый слой.
И к декабрьскому сроку
Мишка прячется в берлогу.
В спячку он впадает,
Крепко засыпает.
— Теперь понятно! — закивала головой Нина.
— Умный зверь. — сказал Арсений. — Есть еда — гуляет, нет — ложится спать в берлогу.
— Всё так. Михал Михалыч — мудрое животное. Но иногда и пошалить горазд. Как-то даже ко мне в гости за сладостями наведывался. Прихожу однажды с речки домой, а половина ульев повалено. Мёдиком хотел разжиться. Было всё примерно так:
Раз на пасеку пришёл
Косолапый мишка.
Вздумал мёд забрать у пчёл
Хитренький Топтыжка.
Опрокинул ульев пять,
Мёд добыть пытался.
Только сладость не достать,
Как он ни старался!
Манит чудный аромат,
Но крепки домишки.
И не могут их сломать
Лапища воришки.
Сладкоежке не везёт,
Он ревёт с досады.
Для сластёны настаёт
Горький час расплаты.
Разозлились на разбой
Пчёлы не на шутку.
Налетел сердитый рой
И прогнал мишутку.
Почесал в лесу медведь
О берёзу спину
И отправился поесть
Спелую малину.
— А вдруг он где-то рядом? — забеспокоилась Нина.
— Не волнуйся. — успокоил девочку рассказчик. — Потапыч на людей не бросается, встречи с ними избегает, а почуяв человечий дух уходит подальше.
— У дедушки ружье. Если что, то отпугнёт.
— Верные слова, Сеня.
Глава 8
На поляну, сделав плавный круг, приземлилась большая птица.
— Кто это? — увидев пернатую ткнула пальцем девочка.
— Глухарь.
— У него красные брови! — заметил Арсений.
— Этой птице можно подивиться! — промолвил старик. — Тот ещё красавец. Настоящий щёголь! Чёрный фрак, изумрудная манишка, хвост веером, рубиновые брови, метёлочкой бородка… Важная птица.
— А почему он глухарём называется? — Арсений испытующе посмотрел на деда Тихомира. — Он, что, глухой?
— На самом деде у этой птахи отличные слух и зрение. Но весной, когда она начинает радоваться солнышку и токовать — своеобразные хороводы водить с пениями, теряет свою бдительность. В эту-то пору глухарь так увлекается, что ничего вокруг не слышит. Оттого так и прозвали этого франта — глухарь.
Порой глухарь,
Как пономарь.
На ухо туг,
Не слышит звук!
— А пономарь это кто? — озвучил очередной вопрос Арсений.
— Звонарь, что в колокола бьёт на звоннице, отчего он со временем и слышать начинает плоховато. А глухарь птица особая — весьма древняя. Этот токовик существует со времён эпохи мамонтов.
— Ого! — подивилась Нина и вздохнула. — жаль, что они вымерли.
— Мамонты не вымерли. Они переродились.
— Как переродились? — девочка выронила жёлудь и уставилась на старика.
— Всё было так…
И дед Тихомир пустился в очередное повествование:
Сказка про Глухаря и Мамонта
В древние, глубокие времена мамонтам жилось привольно и вольготно. Еду было вдоволь, а врагов у них не было. Но тут напасть случилась — холода нагрянули, морозы ударили. Снега толстым покровом накрыли всё вокруг, льды с севера плитами поползли, стужа лютовать принялась.
Мамонты на первых порах посчитали, что зима раньше срока пришла и совсем не озаботились. Подумаешь, суровые денёчки! Десятком больше, десятком меньше! Перетерпим, выдюжим, осилим! Мамонт ведь могуч, жилист и живуч!
И впрямь: шкура у мамонта толстая, шерсть длинная, кровь горячая. Ходят мамонты спокойно, холода не страшатся, дрожи не ведают. Всё бы ничего, да вот незадача, снега такими слоями устлались, что до травушки-муравушки не добраться. Они его и ногами гребут, и бивнями роют, и хоботами ворошат, а всё зазря да без толку. Листву, что осталась на деревах пооборвали, ветки обглодали, кору со стволов обгрызать взялись, а потом крепко задумались. Выходит, что напасть в беду обратилась! Если снег не растает, голода не миновать. Сбились мамонты в кучу, думают, как быть.
Тут глухарь пролетал мимо. Уселся на сосну, глянул вниз на мохнатые туши и спрашивает:
— Что сгрудились? Греетесь?
— Мороз нам нипочём. — ответил вожак. — А вот еды для нас тут почти не осталось. Ума не приложу, где её добыть.
— Так сосен, елей и можжевельника повсюду уйма!
— Это для тебя, глухаря, хвоя — зимний корм. Съел и стал сыт, бодрым на вид! А нашим животам зелёные иголки не годятся.
— Оно всё так. — ответствовал глухарь. — Хвойку жую, да на воле живу. А коль иголочки еловые да сосновые вам не по нутру, то кору обдирайте!
— Пробовали. И кору обгладывали и ветки обгрызали. Такая пища нам не годится. Желудки от них крутит.
Примолк пернатый советчик, покрутил головой и выдал:
— Ступайте на юг!
— На юг? — загудели мамонты.
— Ну да! Туда все перелётные птиц отправляются. Ведь там нет снега и еда никогда не кончается. Но та сторонка не для нас. У нас, у глухарей, полёт тяжёлый. Не преодолеть нам такого долгого пути, да к тому же здесь мы всегда прокормимся, а от стужи научились в снегу прятаться. Плюхнешься в него с высоты ветки, и лежишь там покойно, точно в белом пуху. Над головой холод, а в сугробе тепло. Ну, а вам, мамонтам, за теплом и пищей на юг следовать надобно. Ваша порода выносливая, выдержите переход.
От стужей и вьюг
Идите на юг!
Там солнцем нагрето
И вечное лето.
Послушали мамонты птицу да и отправились туда, куда зима не добирается и теплынь ласковая царствует. Шли они долго. Через леса, горы и реки. Чужой сторонкой, путём-дорогой неведомой, тропами нехожеными. И с каждым днём их долгого и тяжёлого похода от сильного голода и усталости у них стали уменьшаться бивни и выпадать клочьями шерсть. Затревожились мамонты, посчитали, что они заболели и дни их сочтены.
— Зря мы послушали этого глухаря и направились в безвестные страны! — роптали обессиленные животные. — Давайте вернёмся!
— Надо потерпеть. — уговаривал сородичей вожак. — Глухарь не мог нас обмануть.
— Откуда ему знать о юге! Он же сам сказал, что туда он никогда не латал!
— Не летал, но другие птицы там бывали! — Вожак задрал хобот вверх и призывно затрубил. — Пути назад нет! Там погибель!
— А что если там уже начал таять снег? — спросил один молодой мамонт.
— И в самом деле! — поддержали его товарищи. — Никто не знает, сколько нам ещё брести, а обратную дорогу каждый вспомнит!
Стадо разделилось на две части: одни стояли за вожака, другие — за молодого мамонта. И тут вожак вновь поднял хобот и втянул в себя воздух.
— Чуете? С юга тёплым ветерком повеяло.
— Что? Где? Откуда? — посыпались вопросы и животные принялись делать большие вдохи. — Мы ничего не чувствуем!
— Это было дыхание лета. — громко, чтобы