Испытание войной – выдержал ли его Сталин? - Борис Шапталов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ничего из ничего не берется» – этот физический принцип применим и к политике. Быть великой державой и не быть экспансионистом невозможно по определению. Статуса «великого» государства можно добиться, только расширяя свое влияние за пределы национальных границ. Советский Союз мог стать великой страной, лишь избрав путь экспансии. Другое дело: какой?
Разновидностей экспансии много: территориальная, колониальная, экономическая, идеологическая, культурная, научно-техническая. И методы по реализации экспансионистских целей столь же разнообразны: военные, дипломатические, пропагандистские, финансово-экономические и т. д. Именно экспансионисты становятся цивилизационными лидерами, определяющими вектор эволюции в том регионе (и даже мире), где они начинают доминировать. Известны малоуспешные лидеры (древняя Персидская держава Ахеменидов, средневековые Испания и Португалия) и государства, сыгравшие огромную роль в цивилизационном развитии (античные Греция и Рим, Нидерланды в XVI–XVII вв., Англия в XVIII – начале XIX в., США, Германия, СССР, Япония в XX в.). И войны в их становлении сыграли огромную роль. Без колониальных войн, которые вела Англия, не появились бы в последующем на карте мира такие государства, как Австралия, Канада, Новая Зеландия, ЮАР. Да и современные границы США есть результат войн, а не раскуривания трубок мира с индейцами.
Методы и направления экспансии избираются не произвольно, а исходя из конкретных исторических обстоятельств и возможностей государства, почувствовавшего в себе силы к великой роли. У сталинского СССР этот набор не включал экономические методы в силу избранной – нерыночной – модели хозяйствования. Оставались идеологические, политические, культурные и военные способы расширения своего влияния. Тем более что соседи-соперники – Япония и Германия – выбрали военно-идеологические средства. И за счет кого осуществлять приобретение нового, было ясно: у главного экспансиониста предыдущих двух столетий – Великобритании к 1930-м г. «сели аккумуляторы», иссякли силы не только на удержание мирового превосходства, но даже на европейское доминирование. У Франции были ровно те же проблемы, что доказал крах 1940 г. Причем усилиться за счет раздела колониальных систем хотели не только Германия, СССР, Италия и Япония. Соединенные Штаты также выступали за «роспуск» Британской империи и добились своего! Но произойдет желаемое уже после Второй мировой войны, но как ее следствие!
Одновременно разразившийся небывалой силы экономический кризис начала 1930-х гг. загнал германский капитализм в тупик, из которого правящий класс нашел, как ему казалось, единственно правильный выход: использовать «итальянский» вариант, т. е. призвать к власти националистов в лице партии Гитлера. Это означало, что внутренние проблемы страна должна решать за счет внешней экспансии. Соединенные Штаты на изменение политического строя, дабы выйти из кризиса, пойти не могли, но стагнация требовала какого-то радикального решения. Коммунисты предрекали, что главные капиталистические государства средством выхода из социально-экономического тупика изберут войну. И в этом пункте оказались правы.
Начиная с 1930 г. на планете быстро формировалась принципиально новая ситуация, которой Кремлю надо было воспользоваться, пока ею не воспользовались другие.
Партийное руководство во главе со Сталиным в 30-е гг., наряду с новыми экспансионистами целеустремленно готовилось к неизбежной войне за очередной передел мира. Ответ на вопрос, воевать или не воевать, находясь «во враждебном капиталистическом окружении», был для большевистских верхов однозначным: либо воевать будешь ты, либо воевать будут с тобой. И это предположение оказалось совершенно верным. Потому все нынешние попытки доказать, будто были в 30-е гг. некие способы обретения «прочного мира», форменная чепуха. Наоборот, по прошествии всех событий ясно, что Вторая мировая была неизбежным способом разрешения накопленных противоречий. Соответственно, проблема в Москве формулировалась в следующей плоскости: когда примерно начнется война, с кем и в какой коалиции (или в одиночку, что нежелательно) придется воевать СССР, с какими силами?
По этому поводу внутри правящей элиты шли скрытые и открытые дискуссии. Например, одно время Польша рассматривалась в качестве вероятного союзника Германии. В 1938 г. Москва предлагала правительствам Праги, Парижа, Лондона и даже Варшавы союз против Берлина, тем более что уже был заключен договор о взаимопомощи с Чехословакией и нормализованы отношения с Францией (договор 1935 г.). Насколько эти предложения были искренними – вопрос, конечно, спорный. Но опять же, что нового изобрел Сталин? Уже новая, либеральная Россия столкнулась с позицией ряда западных государств, которую затем определили, как «политику двойных стандартов». Разновекторное отношение к Косово и Абхазии – один из многих тому примеров. Позиция «нам можно, а вам нельзя, потому что мы сильные, а вы слабые» – одна из центральных в мировой политике. Сильная сторона ищет выгоды для себя, в том числе за счет ослабевших партнеров. Так было всегда, и постсоветская Россия убедилась, что ничего принципиального в мировой политике с тех пор не изменилось, а список претензий к великой державе прямо пропорционален ее слабости. И никакими уступками этот список не сократить. Так было в 1930-е гг. (Мюнхенское и другие соглашения по «умиротворению» Германии), так получилось в 1990-е гг. в отношении России, и совершенно по-другому западные державы относятся к «социалистическому», но сильному Китаю. В отличие от наших простодушных либералов Сталин это понимал всегда и соответственно действовал, т. е. старался быть сильным. И преуспел: Черчилль всегда отзывался о диктаторе с большим пиететом. Аналогично относился к кремлевскому вождю Рузвельт. А можно вспомнить, как дрожащим голосом на Стамбульской встрече глав государств в 1998 г., в ходе обсуждения чеченской проблемы, Ельцин восклицал: «Вы не можете так с нами разговаривать!» Могли по праву сильных! И потому разговаривали, как старшие со школьником. И поняли, что имеют право на это сразу же, как только Ельцин позвонил из Беловежской Пущи президенту США Бушу и объявил безмерно удивленному американцу о добровольной ликвидации великой державы. Таких не уважают, хотя и одобрительно похлопывают по плечу. Уважают (в политическом, а не в обыденном значении этого слова) таких, как Дэн Сяопин и, увы, как Сталин. Их и приглашают в Большую политику на равных, ибо с ними настоящая сила.
В 1938 г. Сталин предлагал двинуть войска Красной Армии на помощь Чехословакии «во имя мира», и сейчас войска НАТО придвигаются к российским границам исключительно «во имя мира». Так уж получается в политике: как только то или иное государство становится особенно сильным, так его начинает переполнять желание нести мир на штыках. Этому надо не удивляться, а спокойно изучать, анализировать и делать адекватные выводы. Но не идеологические (т. е. подтасованные в угоду текущей политике), а научные.
Также пора понять, что великие революции – не чей-то заговор, а следствие мощного выброса национальной энергии. К власти приходят не просто «бунтовщики», а люди пассионарного (наступательного) типа мышления. Сама же революция становится линзой, фокусирующей социальную энергию. Следствием такого «фокуса» становится экспансия.
Примеры.
Революция в маленькой Голландии через несколько десятилетий привела к появлению большой колониально-торговой империи, раскинувшейся от Островов пряностей (Индонезии) до Бразилии и современных Соединенных Штатов (именно голландцы основали Нью-Йорк).
Английская революция 1640–1648 гг. расчистила путь к диктатуре Кромвеля, который незамедлительно стал разворачивать внешнее наступление, отправив войска завоевывать Ирландию и Ямайку. Лишь смерть диктатора на время затормозила английскую мировую экспансию.
Американская революция XVIII в. была ответом не только на увеличение налогов Англией, но и на требование Лондона прекратить территориальную экспансию – захваты земель индейских племен. Как только сковывающая власть пала, американцы в короткие исторические сроки захватили территории, во много раз превышающие размеры 13 колоний, провозгласивших свою независимость. И это несмотря на знаменитую декларацию, написанную Джефферсоном, где заявлялось, что каждый человек рожден свободным и имеет право на счастье. Быстро выяснилось, что у индейцев и негров в США есть крупные проблемы по этой части.
Французская революция «свободы, равенства, братства» высвободила силы, которые через двадцать лет привели к гегемонии Франции на Европейском континенте. А ведь была еще неудавшаяся египетская экспедиция с попыткой создания новой империи в духе Александра Македонского. Можно не сомневаться: не потерпи фиаско в России, Наполеон продолжил бы экспансию.
