Я сжег Адольфа Гитлера. Записки личного шофера - Эрих Кемпка

Когда под его власть попал весь персонал, он получил право нанимать и увольнять кого хотел. Горе подчиненному, который у Мартина Бормана попал в немилость! Он преследовал его со всей своей ненавистью.

Совсем иначе он относился к людям, о которых знал, что им симпатизирует шеф, и которые не стояли на его, Мартина Бормана, пути. Его дружелюбие по отношению к таким людям не знало границ, и он был безмерно любезен, стремясь расположить к себе шефа.

Его величайшей страстью было строительство. Излюбленный метод — изображать из себя страстного поклонника того, чем увлекался, как он знал, сам шеф.

Так, он начал перестраивать в Оберзальцберге некоторые дома. Те, которые были пригодны для перестройки. Он делал из них гостиницы и маленькие виллы. При этом ему представлялась чудесная возможность обсуждать с Гитлером планы строительства и таким образом все сильнее привязывать его к себе.

Шеф особенно любил домик Дитрих-Экхарта в Платтерхофе, так как с ним у Гитлера было связано много воспоминаний. Мартин Борман приказал снести все здания, кроме домика Дитрих-Экхарта, и вокруг него построил новый Платтерхоф.

Все это очень нравилось Гитлеру.

При этом надо сказать, что Борман выполнял все поручения шефа абсолютно точно и весьма быстро.

Однажды Борману пришла мысль построить для «своего фюрера» нечто поразительное. Это было совершенно бессмысленное здание, на постройку которого ухлопали бешеные деньги. На самой вершине скалы высотой свыше 1800 метров он приказал построить чайный домик. Он провел к горе автомобильное шоссе, которое кончалось примерно в 100 метрах от вершины. Затем Борман соорудил лифт, на котором можно было подняться к чайному домику.

Гитлер вначале не оценил эту затею Бормана. Но позже ему понравились прогулки к чайному домику, которые он совершал со своими гостями.

Когда осенью 1940 г. y шефа в гостях была итальянская кронпринцесса, сестра бильгийского короля, она была принята в чайном домике. Устройство приема было поручено интенданту Ганненбергу, специально вызванному из Берлина. Он должен был обеспечить безупречность приема.

Случилось так, что чай подали слишком горячим. Кронпринцесса обожгла себе рот. Это было очень неприятно Гитлеру. Он все время, пока продолжался прием, приносил извинения. Хотя знатная гостья отвечала шутками, Гитлер после ее отъезда сильно разгневался. Ганненберг свалил вину на старшего адъютанта Брюкнера, так как тот отказался дать ему в подчинение ординарцев. Чтобы исключить возможность повторения подобных происшествий, Гитлер поручил расследование этого случая Мартину Борману.

Для Бормана это было как нельзя кстати.

Он давно хотел удалить Брюкнера из окружения шефа. В течение ряда лет он собирал против него материал, но этот материал не имел сколько-нибудь серьезного характера. Теперь он увидел, что для выполнения задуманных планов благоприятный момент наступил. Борман доказывал, что Брюкнер стал слишком стар, чтобы занимать пост, требующий постоянного напряжения. Он советовал фюреру отпустить Брюкнера на пенсию, говоря, что тот охотно примет такое предложение, если это будет почетная отставка. Обязанности старшего адъютанта гораздо лучше мог бы выполнять более молодой человек.

Когда он предложил Гитлеру ознакомиться с дополнительными материалами о непригодности Брюкнера, шеф отказался их рассматривать. Однако Гитлер все-таки позволил убедить себя в необходимости дать Брюкнеру отставку, полагая, что ему все же лучше уйти на покой. Он сердечно распрощался с ним.

После этого Борман занялся основательной чисткой состава личных адъютантов. Он удалил всех неприятных ему сотрудников, даже если они хорошо работали и были надежными и дельными. На их место пришли другие люди, на которых Борман целиком мог положиться.

После ухода Брюкнера обязанности старшего адъютанта и руководителя личной адъютантуры официально были возложены на господина Шауба. В действительности же Шауб не играл никакой роли. Борман стал движущей силой во всех делах. Теперь он держал все ключи в руках и мог продолжать плести интриги против всех неугодных ему лиц.

Стремясь во что бы то ни стало добиться влияния на Гитлера, Борман не останавливался ни перед чем, чтобы удалить людей, которые не повиновались ему слепо. Если он не мог изобличить этих людей в каких-либо проступках, а сами они добровольно не покидали места, несмотря на его угрозы, то он инсценировал «дело», в чем ему охотно помогал его «друг» Генрих Гиммлер.

Между этими двумя людьми существовали весьма странные отношения. Внешне они казались лучшими друзьями. При встрече они осыпали друг друга любезностями. Так, например, здороваясь, они не ограничивались простым рукопожатием, а демонстративно трясли друг другу обе руки. На самом же деле каждый из них был полон взаимной ненависти и между ними постоянно шла борьба за меру влияния на Гитлера. Каждый старался расширить собственную власть.

Мои личные отношения с Мартином Борманом были с самого момента его возвышения и до конца империи очень напряженными.

Он все время пытался что-либо предпринять против меня, но неизменно получал отпор Гитлера, так как я пользовался доверием шефа. Кроме того, я при моем постоянном личном контакте с Гитлером всегда имел возможность опровергнуть обвинения, выдвинутые Борманом против меня. Борман знал, что я невысокого мнения о нем.

Особенно обрадовался Борман, когда в 1941 г. мы получили в Бергхофе известие о полете Рудольфа Гесса в Англию. Адъютант Гесса передал шефу письмо, в котором Гесс сообщал о своем полете в Англию и обосновывал его необходимость. Гесс хотел попытаться найти почву для переговоров с англичанами, чтобы затем заключить сепаратный мир.

Гесс, знавший о проанглийской позиции Гитлера, полагал, что он окажет немецкому народу великую услугу и предохранит Германию и весь мир от несчастья. Сам Гитлер, несмотря на свои взгляды, не мог установить личного контакта с Англией. Он считал, что и попытки Гесса будут напрасны. Несомненно, Гитлер не был осведомлен о намерении своего заместителя.

Полет в Англию чрезвычайно поразил всех нас. Шеф немедленно сделал известное заявление о том, что Гесс одержим навязчивой идеей. Адъютант думал, что он принес хорошее известие. Тем неожиданнее оказался для него внезапный арест.

Немедленно был отдан приказ об аресте всех без исключения сотрудников личного штаба Гесса, как соучастников случившегося. Позднее на допросах было установлено, что Гесс предпринял свой полет в Англию по совету астрологов.

Шеф очень редко вспоминал в разговорах о поступке своего бывшего заместителя. Если кто-либо вспоминал о нем, то он тут же энергично заявлял, что свой полет Гесс предпринял из идейных побуждений и с самыми лучшими намерениями. Не могло быть и речи о какой-либо измене.