Дальше некуда ! - Сан-Антонио

Глава 7

Между заставами Мадрид и Майо разъезжают несколько машин. Месье и дамы в них перемигиваются фарами. Иногда тачки останавливаются, месье выходит из своей, подходит к другой и начинает переговоры. Они что-то не двигаются. Наверное, из-за материальных вопросов. У ведущего переговоры такой деловой вид, что он, должно быть, печатает на визитках номер своего банковского счета. Машину ведет Матиа. Я ему говорю, куда ехать, а сутенер М-Т тем временем молча посасывает свой потухший бычок с видом человека, нуждающегося в поддержке. Вот наконец и его "203-я". Я не свожу с него глаз. Узнав свою тачку, он сильно дергается. - Ты уже видел эту лайбу, Альфредо?- спрашиваю я медово-сладким голосом. - Естественно. Она моя. - А чего она тут стоит? - У меня ее угнали сегодня вечером. Может, пацаны захотели покататься. А потом бросили ее тут. - Пацаны, о которых ты говоришь, преимущественно угоняют спортивные машины, а не такую рухлядь, как твоя. - А сегодня они угнали мою! Мы остановились в нескольких метрах от машины. Матиа, знакомый с моими необычными методами, спрашивает себя, к чему я веду. Он нервно барабанит пальцами по рулю и насвистывает мелодию одной английской песенки. Альфредо тоже смущен. Он догадывается, что влип в неприятную историю. Как загнанный зверь, он ждет, настороженно всматриваясь и вслушиваясь. - Выходи!- приказываю я.- Хочу тебе кое-что показать... Он без слов вылезает из зеленой "прерии". Месье Пакретт, бывший сотрудник бригады нравов, очевидно, узнал машину конторы, потому что не высовывает носа. Ночь ледяная. У меня вдруг мелькает мысль, что малышка М-Т должна получить сильный насморк в этой неотапливаемой машине. Надо будет попросить для нее у Пакрет-та хорошее лекарство от простуды. - Вперед! Альфредо злится. - Да что это такое в самом деле! У меня угоняют тачку, и я же получаю стальные браслеты и кулаком по морде! - Иди вперед, я тебе сказал... И вот мы у "203-й". Я открываю дверцу, и включается лампочка на потолке. Путана неподвижно лежит в той же позе, ноги поперек сиденья, голова прислонена к дверце. Альфредо узнает свою камбалу и подскакивает. - Черт! Что это значит? - То, что ты ее замочил, бестолочь! - Она мертвая? - А ты думал, что она занимается йогой? И, опасаясь, что он заметит подвох - девице достаточно немного пошевелиться или сильнее вздохнуть,- я подталкиваю его к "прерии" крепким пинком в задницу. Парень в нокауте от удивления. - Не может быть, я сплю,- бормочет он. - Останови свою песенку, Альфредо, я ее уже слышал. Я отвешиваю ему затрещину, от которой у него начинают сыпаться из глаз искры. - Ты странный фермер - убиваешь собственную телку в такое время. - Я?!- протестует он.- Чего вы несете, комиссар! За кого вы меня держите? За идиота? Чтобы я убил свою путану? Да еще оставил ее в своей лайбе? ~ Вот именно, дружок. Хочешь, я скажу тебе, почему ты это сделал? Именно для того, чтобы отвести от себя подозрения. Ты решил, что легавые подумают, что ты не можешь быть таким идиотом и что тебя подставляют. Вот так, малыш. Он задыхается. -Да это какое-то кино для малолеток, комиссар! Я должен быть совершенно чокнутым, чтобы кокнуть девочку, с которой имею ежедневно по шестьдесят штук старыми! - Ты оценил свою безопасность дороже бабок, Альфредо. Он на некоторое время замолкает, сглатывает слюну и шепчет: - Как это - мою безопасность? -Дело Буальвана, зайчик. Ты испугался, что Мари-Терез, с которой я встречался после инцидента, заложит тебя. - Не понимаю, о чем вы говорите! Я отвешиваю ему удар кулаком по зубам. Он сплевывает слюну, пересчитывает языком зубы и бормочет: - Что за манеры! - Увидишь, Фредо, у меня есть и другие, гораздо лучше, и такие эффективные, что меня попросили издать пособие по ним. Я швыряю его в "прерию", как тюк с грязным бельем. - Поедем побеседуем в комнате со звуконепроницаемыми стенами. Когда я собираюсь сесть в машину, Матиа возвращается от "203-й". - Труп оставляем на месте, совсем один? Я улыбаюсь и отвожу его в сторону, чтобы шепотом объяснить: - Во-первых, труп не один. За ним присматривает доблестный Пакретт, сидящий вон в той машине. Во-вторых, труп не труп. Я просто усыпил малышку. Матиа смотрит на меня честными глазами честного полицейского. - Зачем вы это говорите, господин комиссар? Я только что ее пощупал. Ваша красотка мертва, дальше некуда. Я бросаюсь к "203-й" и дрожащей рукой ощупываю девицу. Матиа не соврал, Мисс Тротуар мертва, как асфальт, по которому она ходила. Я присматриваюсь к ней повнимательнее и вижу, она задушена.

Глава 8

Несколько лет назад со мной произошел странный случай. Много ночей Подряд мне снилось, что я еду по набережным к Лионскому вокзалу, вдруг слева выскакивает маленький бородач за рулем "дина панхард" и врезается в меня. И вот однажды утром, когда я как раз ехал на Лионский вокзал, чтобы встретить Фелиси, возвращающуюся от родственницы, с площади Шатле выскочил "дина панхард" и врезался в мое переднее крыло. В первые секунды после аварии я думал, что это какое-то четвертое измерение. К счастью, за рулем сидел не маленький бородач, а дама, которой ненормальный инструктор по ошибке выдал права. Констатировав смерть М-Т, я испытываю то же странное чувство полного освобождения. Я витаю где-то в пустоте, вне связи с нашей планетой и ее реалиями. Двигаясь, как страдающая ревматизмом сомнамбула, я закрываю дверцу и направляюсь к машине Пакретта. Она пуста. На сиденье остались только тюбик "Симфо-рила" и целлофановые упаковки от таблеток. Пакретта нет, как кролика в цилиндре герцога Эдинбургского. - Пакретт! Пакретт! Рядом со мной останавливается "ланчия", в которой сидят месье и дама, и водитель спрашивает, не соглашусь ли я выпить с ними стаканчик. Я мрачно посылаю его к матери, а он называет меня хамом. Тогда я решаю, что не стоит оставлять тут Альфредо. Незачем ему видеть мое смятение. Я возвращаюсь в "прерию" и при помощи второй пары наручников приковываю Альфредо к ручке заднего сиденья. - Вези клиента в фирму, Матиа,- резко говорю я.- Запрешь его в секретной камере и вернешься сюда со "скорой". Все - тройным галопом. Его впечатляющий старт показывает, что он готов в точности выполнить мои инструкции. Тогда я начинаю осмотр местности. Я люблю тайны, при условии, что они не слишком темные. До доказательства обратного, медам, ваш обожаемый Сан-Антонио играет роль большого идиота. В этот чертов вечер я занимался двумя девушками, и обеих кокнули прямо у меня под носом! Это не может продолжаться. И так уже дальше некуда! (Уф! А я думал, как оправдаю название этого шедевра!) На данную четверть часа самой важной тайной является то, куда запропастился Пакретт. Я осматриваю его тачку и не обнаруживаю в ней ни единого подозрительного следа. Я возвращаюсь к "203-й", тщательно обследую кузов при помощи фонарика и на косяке передней двери обнаруживаю два маленьких пятнышка крови. Я провожу тоненьким лучом фонаря по асфальту дороги. Под машиной лежит нечто похожее на неподвижную змею. Это шарф пропавшего инспектора. Вот что меня смущает. Неужели моего доблестного пожирателя пилюль похитили? Я представляю себе происшедшее примерно так: этой ночью по лесу гулял маньяк. Увидев брошенную машину, он подошел к ней. Спящая женщина- это идеальная добыча для извращенца. Он уже сдавил шею мадемуазель Мари-Терез ожерельем из своих пальцев, когда явился Пакретт. Но после того, как я его отругал, инспектор не решился стрелять. Это было ошибкой, потому что маньяк бросился на него и дохлик-полицейский не смог с ним справиться... Я продолжаю осматривать окрестности. И правильно делаю: на газоне, который от мороза стал хрустящим, как сухари, лежит коробочка со свечами, которые так любит Пакретт. Мне вспоминается Мальчик-с-Пальчик. Благодаря фармацевтическим препаратам, возможно, удастся установить, куда людоед унес щуплого полицейского. Я прохожу метров двенадцать в сторону рощи и замечаю на траве под кустом темную массу. Это Пакретт! Я ощупываю его впалую грудь. Сердце бьется. Луч моего фонаря позволяет оценить нанесенный ему ущерб. Маньяк не миндальничал. Уж не знаю, чем он колотил моего подчиненного, но у того лоб превращен в мармелад. Нос наверняка сломан. Нижняя часть лица залита кровью, которая натекла ему на грудь. Настоящее кровавое месиво. Я поднимаю жалкую голову хлюпика. - Эй, Пакретт!- говорю.- Как вы себя чувствуете, старина? Но он в глубоком нокауте. Вот это пролет. Если я представлю Старику детальный рапорт, он так разорется, что мурашки побегут даже по коже обложки его блокнота. Вам не кажется, что у Сан-Антонио бледный вид? Он ставит волку капканы, а попадает в них сам. Итог эксперимента: две убитые девушки, один тяжело раненный инспектор и репутация знаменитого Сан-Антонио, запачкан-ная, как простыни в дешевом отеле. Своевременный приезд "скорой" кладет конец моим мрачным мыслям. Из нее вылезают Матиа и санитары с носилками. Я показываю на Пакретта. - Отвезите нашего товарища в больницу, а уже потом девицу в морг. - Что с ним случилось? - Очевидно, застал преступника с поличным, и тот долбанул его по башке. Бедняге предстоит проглотить много таблеток. Когда отвезешь клиентов, зайди в мой кабинет в конторе,- добавляю я уже только для Матиа.- Скажи в больнице, чтобы нас немедленно известили, как только Пакретт придет в себя. - Если вообще придет!- шепчет скривившийся Матиа. Я адресую небу срочную заявку с просьбой о выздоровлении Пакретта и прошу подтвердить ее получение, после чего сажусь в его машину и еду в контору. Маленькая специальная камера находится в подвале конторы. Она бы очень понравилась добрейшему королю Луи Одиннадцатому, который превращал свою шляпу в иконостас, а деревья своего парка в виселицы. В нее ведет дверь, в которой ревнители гигиены проделали маленькое окошко размером с почтовую открытку, чтобы заключенные могли дышать свежим воздухом. В темноте камеры у достопочтенного Альфредо будет время собраться с мыслями и помянуть Мари-Терез. Я поворачиваю выключатель снаружи. Белый свет большой лампы заставляет блатного зажмуриться. Он смотрит на меня сквозь ресницы. - Ну что, Фредо?- вздыхаю я, закрывая дверь.- Поговорим? Он пожимает плечами. - Что я могу вам сказать! - ворчит малый.- Мне кажется, я свихнулся. У меня угоняют тачку, потом меня арестовывают и показывают труп моей девочки в украденной машине. Я ни хрена не понимаю! Его руки сцеплены браслетами, которые Матиа специально не снял с него. Ничто не подавляет моральный дух человека лучше, чем такие браслеты. - Хочешь, я скажу тебе одну вещь, Альфредо? Может, ты и есть маньяк? Шмаровоз начинает смеяться. - Ну еще бы! Это же сама очевидность! - Если я продолжу поиски в этом направлении, то у тебя будут большие неприятности. Хочешь поспорить? Он холодно смотрит на меня. - Я себя спрашиваю, к чему вы ведете, господин комиссар. Блеск его черных глаз меня немного смущает, однако я не отступаю. - Ты отправишься в суд, красавчик. И я готов поклясться, что в один прекрасный день ты обнаружишь, что кое в чем похож на Луи Четырнадцатого. Очевидно, он учил историю Франции, потому что бледнеет. - Это один треп! - У тебя есть алиби на сегодняшний вечер между без четверти десять и половиной одиннадцатого? - Ну... - Я тебя слушаю. Смажь язык, так он будет лучше работать. - Я был в бистро на авеню Жюно. Вышел, чтобы ехать за моей кошкой. Машины нет! Я подумал, что кто-то подшутил, и поехал на улицу Годо на такси. Ее там не было. Сначала я решил, что она работает, и стал ждать. Через двадцать минут я зашел в отель. Мне сказали, что ее там нет. Из этого я заключил, что она пошла к клиенту, иногда такое бывало. Она была работящей девочкой, добросовестной, аккуратной. Мужиков, которые ее снимали, обслуживала по первому разряду... Потом я вернулся в свой клуб и увидел, что там ее тоже нет. А тут ваш рыжий подошел ко мне и сказал, что вы хотите со мной поговорить насчет Мари-Те. Я пошел за ним без возражений. Он может это подтвердить. Я хохочу, как Мефистофель в опере: - Поданная таким манером, твоя версия выглядит вполне съедобной, Альфредо. Но могу тебе сообщить, что есть нечто, что может ее начисто поломать. - Да? - Да. Когда присяжные узнают, что у тебя были дела с Буальваном, они не клюнут на твою историю, как щука на леденец! На этот раз он раздавлен. Я мастерски поработал, а теперь надо ковать железо, пока горячо. - Твоя мочалка умерла в твоей машине в то время, когда у тебя нет и намека на алиби. Можешь не сомневаться, я и следователь сделаем эту очевидность очевидной и для присяжных. Он не отвечает. - А теперь раскрываем карты, Альфредо. Я тебе скажу, что знаю я, ты - то, что знаешь ты, а потом посмотрим, что мы сможем сделать для твоего здоровья. Идет? Он не отвечает, но я делаю вывод, что его молчание - знак согласия. - Сегодня утром я был в Сен-Дени, когда ты навестил Бержерона. Ну вот. Нет нужды плести кружева, он все понял. Этот скрытный человек, который не раскололся бы при других обстоятельствах, чувствует, что попал в крепкую паутину. Он пожимает плечами. - Слушайте, то, что произошло, слишком глупо. Согласен, я не иисусик, но в этой истории я чист. - Опусти предисловие, Альфредо, переходи сразу к сути дела, я спешу. -Я познакомился с Буальваном в Индокитае, когда французское правительство начало собирать манатки и готовилось сваливать домой. У меня там было дело. - Да? - Конечно, это было не Эльдорадо... - Да, это был Индокитай, страна риса и пиастров, правда, чувачок? - Ну, в общем... - Ладно, что дальше? - Так вот, я познакомился с Буальваном- Он тогда был унтер-офицером. Мы подружились. - Он участвовал в твоих махинациях? - Нет. Барное знакомство. Лучше не настаивать. - Продолжай! - После возвращения во Францию мы несколько лет не виделись. И вдруг однажды встретились на Елисейских Полях. Случайность. - Ну и? - Выпили, вспомнили прошлое. - Возле Священного огня самое место. - Он организовал какой-то маленький бизнес в Сен-Дени. Дела, кажется, шли хорошо, он был доволен. Мы расстались, договорившись встретиться снова. Я назвал ему бар, в котором часто сижу. - Не произноси это слово, а то накаркаешь. Альфредо скрещивает два пальца, заклиная судьбу, и продолжает: - Время от времени мы встречались, и вот вечером, накануне своей смерти, Буальван заявился в мою тошниловку с похоронной мордой. Он оглядывался по сторонам, как будто за ним гнались сто чертей... Я ему дал выпить и попросил объяснить, в чем дело, но он молчал, как воды в рот набрал. Из него не удалось вытянуть ни единого слова. Он только сказал, что у него большие неприятности, ему грозит страшная опасность и единственный способ спастись - это сесть на нары по достаточно серьезному обвинению. То, что мне любезно излагает блатной, удивляет меня до крайности. Согласитесь, что это не банально! Честный бизнесмен мечтает отправиться за решетку. - Отсюда и покушение на твою камбалу? - Точно. Это была моя идея. С этим маньяком-убийцей не надо было долго думать. Буальван делает вид, что душит девицу, его арестовывают, так? - Для этого надо, чтобы поблизости были полицейские. - А вы думаете, я не заметил вашу засаду на улице Годо? Инспектора Пакретта можно узнать по одним его шарфам. - Дальше? - Мысль выдать его за маньяка Буальвана не вдохновила. Комбинация казалась слишком рискованной. Я ему разжевал, что он сможет оправдаться, когда захочет, представив алиби на прошлые убийства... (Знакомство с правосудием заметно обогатило словарный запас Альфре-до. Как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься.) - Согласен, дорогой сценарист, но на это?.. - Он мне сказал то же самое. И тут ему пришла идея... - Какая? - Он захотел, чтобы Мари-Те написала расписку, что нападение - туфта, ну и так далее. - Она тоже была в курсе? - Естественно. А вы думаете, она была такой дурой, чтобы поехать с типом на машине при том, что происходит в Париже? - Она хорошо играла роль. - Черт возьми, она струхнула, когда увидела, что вы пристрелили Буальвана. Дело сразу осложнилось, понимаете? - Скажи, она написала ту расписку? - Да. - Для проститутки оскорбление полицейского при исполнении чревато большими неприятностями. Он пожимает плечами. - В жизни надо уметь рисковать. А потом, Буальван дал немного деньжат. - Сколько? Он колеблется. - Пятьсот штук старыми! - Черт, сразу видно, что твое маленькое кино было срочным. Ты уверен, что он тебе не сказал, в чем дело? - Клянусь памятью Мари-Терез. Нас разделяет новое молчание Каждый подводит промежуточный итог ситуации. - Теперь глава вторая, Альфредо.Твои отношения с Бержероном? Он прочищает горло. - Когда я увидел, что моя комбинация закончилась хреново, я тоже струхнул. - Из-за чего? - Ну, из-за того письма, что моя телка написала Буаль-вану. Я себе сказал: "Если оно попадет к мусорам, они могут насесть на мою девочку и на меня, если у нее сдадут нервы". Кроме того, Буальван погиб, а дело, мучившее его, осталось. Я подумал, что типы, которых он боялся до того, что готов был от них спасаться на киче, могут решить, что я его сообщник, и меня это пугало. - Да? - Да. Вчера, когда вы явились в мой бар, я себе сказал: "Выпал твой номер, сынок. Легавые нашли письмо. Они пока хитрят, чтобы разузнать побольше, но момент, когда за тобой закроется дверь камеры, приближается". - Короче, ты решил, что я тебе леплю горбатого с моим предложением действовать совместно? - Ну да. Это выглядело так несерьезно... Я кусаю губу. А ведь я был искренен! Неужели я стал утопистом? - Что дальше? -Я раскинул умишком, посоветовался со знающими корешами, и они мне не рекомендовали ждать дождя. - И ты рассчитывал, что Бержерон даст тебе зонтик? - Да, в некотором смысле. - Объясни. - Я узнал, что у Буальвана был компаньон, ну и подумал, что этот месье мог знать, какая такая опасность грозила его другану. Вот я и пошел к нему. - И он тебя сразу принял? - Я ему сказал по телефону, что я старый друг Буальвана и хочу с ним поговорить о Жероме. - Как прошла беседа? - Неплохо. Я сыграл ва-банк и все ему выложил, как сейчас вам. - И как он отреагировал? - Казался заинтересованным, но не больше. - Тебе не показалось, что он тебе не поверил? Альфредо размышляет. Чувствую, он взвешивает все "за" и "против". Наконец он отрицательно качает своей красивой средиземноморской головой. - Не могу сказать. Он вел себя так, будто верил, но мне кажется, что это он из вежливости. - А что он сказал потом? - Стал демонстрировать презрение. Сказал мне что-то вроде "Надеюсь, что полиция не получит этот безумный договор".- "А если получит?" - спросил я. Он встал, чтобы показать, что достаточно на меня насмотрелся. "В таком случае, обратитесь к специалисту, я не адвокат-сказал он мне. Лично мне реакция Бержерона кажется хорошей. - А ты его не спросил, знает ли он об опасности, грозившей его компаньону? - Спросил, конечно. - Его ответ? - Постучал себе пальцем по лбу, как будто хотел меня убедить, что Жером был чокнутым, я, между нами говоря, господин комиссар, я начинаю думать, что это, может, и правда. Я уже видал такое: парни, возвращавшиеся из колоний, свихивались. - В общем, ваша встреча закончилась ничем? - Верно. - И как вы расстались? - Довольно сухо. Мой приход не вызвал у него восторга. Наверное, он перепугался, что я попытаюсь его шантажировать. Я хлопаю Альфредо по плечу. -А может, ты туда пошел отчасти и затем, чтобы разнюхать обстановку? Если бы Бержерон не вел себя твердо, ты бы запел ему песенку под названием "Выкладывайте бабки". Он отвечает уклончиво: - Любите вы, легавые, придумывать! Я глубоко убежден, что месье выложил все, что знал. - Я прикажу перевести тебя в более комфортабельную камеру,- решаю я. Он мрачнеет. - Значит, вы оставите меня в тюряге? - А ты чего думал? Что тебя отвезут домой на лимузине? - Если вы меня забираете, я хочу болтуна! - Завтра. Сейчас поздно, все адвокаты спят. Я приказываю перевести его на второй этаж, в камеру предварительного заключения. Там по крайней мере есть свет, тепло и нары, чтобы лечь. - Скажешь, что хочешь на завтрак,- шучу я.- Повара в твоем распоряжении. Матиа вернулся со снежинками в огненных волосах. Кажется странным, что снег не тает на них сразу. - Поганая погодка,- ворчит он.- Внезапно потеплело и начал валить снег. - Как Пакретт? - Ничего. В больнице он пришел в себя, и я получил от него первые показания. Матиа стряхивает снег, снимает пальто и достает из кармана блокнот на спирали. Он пробегает по записям своим орлиным взглядом. - Вот. Пакрегг следил за той машиной из своей. Неожиданно он заметил вышедшую из кустов фигуру. Он абсолютно уверен: машины у убийцы не было, если только он не оставил ее в другом месте. Я перебиваю Матиа: - Ты его спросил, не заметил ли он, что перед появлением убийцы по аллее проехала машина? - Да. Он ответил, что в том районе ездит много проституток, снимающих в Лесу клиентов. В это время их охота в самом разгаре. Но ничего особенного он не заметил. - Продолжай. - Человек, которого он увидел, подошел к "203-й" и заглянул внутрь. Потом отошел, и Пакретт решил, что он ушел совсем. Но через несколько секунд тот человек вернулся, посмотрел по сторонам, потом резко распахнул дверцу и нагнулся внутрь машины, хотя и не сел в нее. Матиа хорошо рассказывает. Спорю, в школе он писал сочинения на "отлично". - Очень увлекательно. Дальше? - Тогда Пакретт вмешался. Но он не взял свой револьвер, потому что, как утверждает... - Знаю,- перебиваю я.- Я отругал его из-за этого. Продолжай. - Человек не слышал, как Пакретт подошел. Он почти лежал на девице и душил ее. Кажется, Пакретту было очень трудно заставить его разжать пальцы. Тот был как одержимый. Вдруг убийца распрямился и повернулся к Пакретту. Инспектор уверяет, что он даже испугался выражения его лица. - Слава богу!- восклицаю я.- Наконец-то хоть кто-то увидел его вблизи. Его описание? - Сию секунду, господин комиссар. Я записал его отдельно. Полагаю, что... - Правильно, распространи его по всем службам. Завтра же полицейский художник отправится в больницу к Пак-ретту и нарисует с его слов портрет-робот. Слушаю тебя. - Среднего роста... - Неважное начало. Он продолжает безликим, как у судебного исполнителя, голосом: - Жгучий брюнет, темные глаза. Немного нависающие веки. Много золотых зубов. Одет в довольно легкое пальто. Порывшись в своем кармане, Матиа что-то кладет на мой стол. Это бежевая с сероватыми переливами пуговица. - Во время борьбы он оторвал у напавшего эту пуговицу. Дежурный врач нашел ее в сжатой руке Пакретта. Бедняга так и не выпустил ее! - Чудесно,- уверяю я.- Случай действительно удивительный, Матиа. Несколько недель все полицейские Франции и Наварры ищут маньяка, принимают масштабные меры для его поимки. И вдруг, когда мы ставим капкан совсем на другого зверя, этот хищник попадает в него! - Да, любопытно. - Как шла драка? - О, все закончилось быстро. Пакретт отличный стрелок, но в рукопашной ни на что не годится. Преступник нокаутировал его ударом головой в живот, потом схватил за волосы и несколько раз стукнул головой о дверцу, чтобы добить. Потом, несомненно для того, чтобы тревога не поднялась слишком рано, оттащил в кусты, где вы его нашли. Я не могу удержаться от улыбки. При нашей профессии становишься циничным, особенно после столь богатого на сильные эмоции и подлянки дня. - Бедный Пакретт! Он сильно пострадал? - Врач считает, что у него сломан нос, но без рентгена точно сказать не может. - Ладно, подождем результатов рентгена. Думаю, мы можем отправляться спать. Я снимаю трубку телефона: - От Берюрье новости есть? - Никаких, господин комиссар. Он, наверное, уехал на поезде. - Это возможно, спасибо. Если он даст о себе знать, звоните мне домой. - Понял. Я кладу трубку. - Пойдем выпьем по последнему за день,- предлагаю я Матиа.- Я так долго работал языком, что сейчас просто дохну от жажды.