Чернобуров 2: Таежные войны - Александр Майерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Требую допроса с менталистом, — лязгнул я, продолжая сверлить Сергея взглядом. — Отказываюсь работать с вашим, найду своего.
— До окончания следствия вам придется дать подписку о невыезде, — скрипнув зубами, Тихомиров отвел глаза.
— Без проблем, — я откинулся в кресле. — В ближайшее время у меня все равно будет много дел в городе…
6
Написав подписку о невыезде, я отправился домой. Свой экземпляр акта о капитуляции Шершневых, конечно, забрал. Велел Мокрухе вернуть заложников, а Молчанову — возвращаться в казармы.
Война была официально закончена, хотя несколько вопросов оставались открытыми. Во-первых, с контрибуцией, или вирой, как ее называли на старый манер. Во-вторых, с убийством Шершнева.
В-третьих, с тем, кто его убил…
Ожидаемо, никто не поверил, что это сделал таинственный человек из черного портала. Все думали, что я прикончил графа. Из поместья мы с гвардейцами уезжали, со всех сторон пронзаемые осуждающими взглядами.
Вернувшись домой, я отдал несколько распоряжений: возобновить работу городских предприятий, снять военное положение в поместье, подготовить полный отчет о потерях в гвардии. Алле велел заняться документами, которые сопутствовали объявлению и окончанию войны. И то и другое произошло очень быстро, но бюрократы не дремали. Нам предстояло оформить кучу бумаг.
Мама отправилась в поместье Иволгиных. Юлия вряд ли будет ей рада, но Светлана Григорьевна все равно хотела помочь ей подготовиться к похоронам и в целом разобраться с последствиями войны.
— Не торопитесь хоронить покойного барона, — сказал я. — Пусть Юля охладит тело своей магией, чтобы… сама понимаешь. Надо будет вызвать некроманта и поговорить с душой Михаила Романовича. Я займусь этим завтра.
— Зачем? — удивилась Светлана Григорьевна.
— Кое-что спросить, чтобы кое-кого наказать. Не бери в голову, дорогая.
Костя, который успел зайти к целителю и убрать свой фингал, вечером предоставил мне список активов побежденных. Я изучил его, и мы вместе решили, что хотелось бы получить в качестве виры.
В первую очередь, конечно, деньги. Они нам требовались на восстановление сгоревших цехов «Чернобурского леса» и военных сил. Со Сплюшкиных больше и взять было нечего: их предприятия оказались слишком далеки от наших интересов. Забрать можно было разве что доходный дом в центре Красноярска, но мы решили, что лучше рублями.
А вот Шершневы, как выяснилось, владели двумя салонами элитной мебели. Их покупателями были аристократы и богатые простолюдины, включая крупных чиновников. Салоны отлично вписывались в нашу структуру: мы могли бы хорошо экономить на производстве, поставляя собственные пиломатериалы, и тем самым увеличить прибыль. А еще, учитывая уровень покупателей, завести полезные знакомства.
— Почему я раньше не знал, что Шершневы делают мебель?
— Они закупали сырье у Пихтина, — поправив очки, сказал Костя. — Мы просто не пересекались.
— У Пихтина, говоришь… — я вспомнил последние слова Родиона Павловича. — Они как-нибудь еще сотрудничали?
— Насколько я знаю, нет.
— Попытайся найти. Перед смертью граф Шершнев сказал, что это Василий Пихтин подтолкнул его к войне. Хочу понять, как ему удалось.
— Ты же понимаешь, такие вещи не оформляются официально. Если была договоренность, то негласная.
— Само собой, — пожал плечами я. — Но мало ли какие следы остались. Бесплатная поставка от Пихтиных, или беспричинное прощение долгов, что-нибудь такое. Василий Демидович вполне мог умаслить Шершнева перед этой негласной договоренностью.
— Ладно, — кивнул Константин.
— Вот еще что: позвони на монетный двор. Я хочу изготовить медали для наших гвардейцев. Одну, за участие в войне, вручим абсолютно всем. В том числе погибшим, награду надо будет передать родственникам вместе с компенсацией.
— Хорошо.
— Еще одну медаль — скажем, за отвагу — вручим тем, кто особо отличился. Также закажи отдельные ордена «За военные заслуги» для Богдана Богдановича и Владислава. Ну и на будущее, пускай отчеканят десятка три медалей с нашим гербом и надписью «За заслуги перед родом». Будем награждать тех, кто проявит себя на благо Чернобуровых.
— Хорошо, Георг. Сделаю.
После этого разговора я наскоро перекусил и отправился спать. Слишком много всего случилось за последние дни. Телу и мозгу требовался отдых.
Утром меня разбудила Ульяна. Щеголяя новым платьицем с сеточкой на вырезе, которая будоражила фантазию, девушка предложила мне завтрак в постель. Я согласился. И после того как выпил кофе и перекусил, затащил в постель и Ульяшу.
Мы неплохо порезвились, доставив друг другу максимум удовольствия. Я бы с радостью передохнул и пошел на второй заход, но увы, обязанности не ждали. Сочту за удачу, что мне повезло получить оргазм на десерт ранним утром.
Первым делом я отправился в казарму. Велел построить всех солдат и поблагодарил за службу. Обещал, что как только закончим разбираться с последствиями войны, каждого ждет награда.
После этого я получил доклад от Владислава: полный список погибших и выбывших по ранению, а также утерянной техники и орудий.
Получалось, что всего за сутки с небольшим мы лишились семидесяти четырех гвардейцев. Тридцать два убитых, остальные тяжело раненые и не смогут вернуться в строй. Если бы боевые действия продолжились с той же интенсивностью, то уже через день-другой нам пришлось бы сдаться.
Также мы потеряли три грузовика, три пушки и одну гаубицу. Учет утраченного стрелкового оружия и боеприпасов еще не закончили.
К счастью, победа осталась за нами. Мы получим выплаты от проигравших и сможем не только быстро восстановить былую мощь, но и стать еще сильнее.
Я попрощался с бойцами и отправился в больницу, когда мне позвонил Костя:
— Георг, я нашел независимого менталиста. Правда, он сейчас в Новосибирске и сможет прибыть только через неделю.
— Я никуда не тороплюсь. Отправь за ним наших людей, чтобы никто не перехватил по дороге и не попробовал подкупить. Что-то еще?
— Звонил наш друг Астахов. Говорит, что готов поделиться информацией, сам знаешь о ком. Хочет побеседовать с тобой лично.
— Хорошо, — ответил я. — Передай, что я пообедаю с ним в «Сытнике». Хотя нет, это место уже примелькалось… Ресторан «Горыныч». В три часа.
В больницу, где лежали наши «тяжелые» бойцы, меня пустили неохотно. Мол, часы для посещений строго ограничены и все такое — но стоило поулыбаться симпатичной медсестре на проходной, как мне все же удалось пройти.
Я походил по палатам, пожал руку каждому из раненых, а потом направился в отдельную палату, где лежал Богдан Богданович.
— Георгий, наконец-то, — Богдан приподнялся, скорчив гримасу.
Все его тело было обмотано бинтами, нога висела на спицах. Прошло чуть больше суток, а командир гвардии так осунулся, словно болел уже месяц.
— Хоть ты расскажи мне, как все закончилось! — попросил он. — Лежу здесь один, как в тюрьме. Только слухи долетают.
— А где же ваш мобилет? — поправив висящий на плечах белый халат, я сел на стул рядом с койкой.
— Хм. Понятия не имею. Вылетел, наверное, когда меня взрывом отбросило. Рассказывай! — почти потребовал Богдан.
Я кратко пересказал все события: от моего сражения со Сплюшкиными до штурма их поместья, от успешной операции Мокрухи до внезапного убийства Шершнева.
— Человек в темных очках… Тот самый? Про которого дети из Завденки говорили?
— Возможно. Как знать, — пожал плечами я.
— Так кто он такой? Сильный маг? Житель Изнанки? Или что-то вроде злого духа?
— Не знаю, Богдан Богданович, — вздохнул я. — Скажите лучше, как вы? Что говорят врачи?
— А что я… — скривился командир и почесал старый шрам на брови. — Мы готовились вот-вот начать бой. И вдруг обстрел. Снаряд взорвался прямо рядом со мной, — Богдан хлопнул ладонью по постели. — Духовный щит лопнул, меня нашпиговало осколками и контузило.
— Главное, что вы выжили.
— Выжил. Только что дальше, не знаю теперь. Всего меня изрезало, как через мясорубку пропустили, — Богдан провел ладонью по забинтованному торсу. — И нога еще раздроблена. Большой вопрос, смогу ли я нормально ходить.
— Я постараюсь найти лучшего целителя, какого смогу. Мы обязательно вернем вас в строй.
— М-да… Работал надо мной уже один, четвертого ранга. Только смерти помог избежать. А остальное, сказал, магией уже не вылечить. Да и вообще, знаешь, Гоша… — командир вдруг тяжело вздохнул. — Не уверен я, что хочу обратно в строй. Навоевался. Всю жизнь под ружьем, ни жены, ни детей…
Он потрогал свой перстень слуги рода и улыбнулся:
— Но семья у меня все же есть. Спасибо тебе за это.
— Выздоравливайте, Богдан Богданович, — я пожал ему
