Пифагор - Игорь Суриков

Одним из наиболее распространенных типов таких объединений была амфиктиония — религиозно-политический союз ряда полисов с центром в каком-нибудь авторитетном святилище. Наиболее известной и влиятельной была Дельфийская амфиктиония, в которую входил ряд сильных полисов (в том числе Афины, Спарта и др.), ставивших своей задачей охранять святилище в Дельфах от посягательств любых врагов. Амфиктионии были, конечно, очень рыхлыми структурами, расплывчатыми по составу участников и политической ориентации.

Более сплоченными были симмахии — союзы чисто военного характера, заключавшиеся полисами или на началах равноправия, или (чаще) под главенством какого-нибудь одного, наиболее сильного из них. Типичным примером симмахии был Пелопоннесский союз во главе со Спартой; это мощное объединение к концу VI века до н. э. охватывало собой почти весь полуостров, от которого оно получило название. Впрочем, ввиду характерных для полисного мира партикуляристских тенденций полномасштабные и долгосрочные военно-политические союзы были скорее редкостью. Полисы предпочитали заключать союзные договоры на небольшой срок или для конкретного военного мероприятия. Ведь спустя краткое время могла сложиться ситуация, когда приходилось воевать против своего же недавнего союзника.

Межгосударственные отношения, сложившиеся в древнегреческом полисном мире, начали распространяться и за его пределы. Греки вступали в связи экономического и политического характера с окружавшими их государствами. Все негреческие народы, всех иноплеменников они объединяли под общим названием варваров («невнятно говорящих»). Впрочем, слово «варвар» в эпоху архаики еще не несло уничижительного оттенка. Презрение к негрекам, признание их людьми «второго сорта», чуждыми свободе, «рабами от природы» — явление более позднего порядка. Пока же греческие аристократы охотно вступали в ксенические и брачные связи с царями и вождями «варварских» народов.

В целом внешнеполитическая ситуация VIII—VI веков до н. э. была весьма благоприятной для греческого мира. В течение нескольких столетий Греция не знала сколько-нибудь серьезных внешних угроз: никто из соседей не имел ни достаточных сил, ни желания покушаться на независимость этой страны, иметь дело с ее воинственным, свободолюбивым народом. Более характерным было установление дружественных отношений между греками и окружающими государствами. Так, на востоке главным партнером греческих полисов была уже знакомая нам Лидия.

Лидийские цари, правда, осуществляли давление на населенные эллинами города Ионии, стремясь подчинить их своему влиянию. Но с самой Грецией они старались оставаться в дружбе. Самый знаменитый из владык Лидии — Крез (правил в 560—546 годах до н. э.) — всячески демонстрировал свое почтение к Дельфийскому оракулу, заключил союз со Спартой.

На севере греки активно контактировали с фракийцами, находившимися на стадии формирования государственности. На юге, за Средиземным морем, лежал обильный зерном Египет, с которым установились взаимовыгодные связи: греческие полисы закупали у египтян хлеб, а египетские фараоны привлекали греческих гоплитов на свою службу в качестве воинов-наемников. Следует сказать, что отсутствие крупномасштабной внешней опасности было одним из важных факторов спокойного, поступательного развития Греции в архаическую эпоху, которое привело к столь выдающимся результатам.

Вот такая-то эпоха, в самом кратком абрисе, прошла перед нашими глазами. Именно в период архаики в греческом мире появилось большинство реалий, которые в дальнейшем являлись основополагающими, неотъемлемыми чертами античности. Собственно, был сотворен «образ Эллады». Несокрушимая на полях сражений гоплитская фаланга и ставшая «хозяйкой морей» триера, мир колоний, усыпавших Средиземноморье, и чеканная монета, ордерная система в архитектуре и лирическая поэзия, философия и спорт — всё это порождения архаической эпохи. Никогда уже больше после этого не делалось столько плодотворных открытий, не осваивалось такое количество новых форм бытия и сознания…

Это был воистину кипучий задор юного народа, радующегося своей силе и свежести. Во всяком случае, так может показаться нам ныне, с дистанции в две с половиной тысячи лет. На самом же деле, насколько можно судить, все было гораздо сложнее. В VIII—VI веках до н. э., как мы могли видеть, Греция была ареной самых разнообразных противоречий и конфликтов. То, что нам представляется игрой молодых сил, подчас было судорогами страдающего от тяжелой болезни организма. Впрочем, эта болезнь была все-таки болезнью роста. Рождался, выходил из зачаточного состояния греческий полис, и «родовые схватки» были мучительны.

И вот еще о чем хотелось бы сказать. Своеобразный тип полисной государственности — «ионийский вариант» — сложился в архаическую эпоху в Ионии, греческой области за Эгейским морем, на западном побережье Малой Азии и прилегающих островах (в числе которых был Самос, где родился и вырос Пифагор).

Местные особенности во многом обусловливались географическим положением и природными условиями региона. С одной стороны, ионийские полисы (Милет, Эфес, Фокея, Хиос, упомянутый Самос и др.) лежали на оживленных торговых путях, обладали удобными гаванями. С другой стороны, их хора (сельская территория) была хотя и плодородной, но явно недостаточной по размеру для сколько-нибудь крупного населения. Проявившийся в Ионии уже в архаическую эпоху «земельный голод» стал одной из главных причин активнейшего участия греков-ионийцев в Великой греческой колонизации.

В целом в Ионии сложилась как бы особая ветвь древнегреческой цивилизации, отделенная морем от самой Эллады, но ни в коей мере не отрезанная от нее каким-то непроходимым барьером. Ионийцы вполне разделяли все перипетии исторической судьбы остальных греков, а через какие-то стадии развития порой проходили даже несколько раньше других.

В архаическую эпоху Иония во многих отношениях шла в «авангарде» греческого мира. Бурно прогрессировали ремесленное производство и торговля. Процветала культура: именно ионийские города — родина эллинской философии и науки. Поэт Ксенофан, о котором мы тоже уже упоминали, так писал о жителях ионийского города Колофона, в котором он родился:

К роскоши вкус переняв у изнеженных ею лидийцев,Не помышляли они, что тирания близка,И на собрания шли, щеголяя одеждой пурпурной;Многие тысячи их, ежели всех посчитать.Гордо они выступали, искусной прической красуясь,Распространяя вокруг мазей и смол аромат.(Ксенофан. фр. В 3 Diels — Kranz)

Вот яркая зарисовка атмосферы, в которой возрастал Пифагор!