Журнал «Компьютерра» № 31 от 28 августа 2007 года - Компьютерра

Еще один аргумент: термодинамически жизнь – диссипативный, рассеивающий энтропию процесс [Как, например, и ячейки Бенара или реакция Жаботинского-Белоусова]. Для его образования нужен устойчивый поток энергии через среду. Может ли он быть обеспечен на кометах, с учетом их небольшого размера и эксцентричных орбит? Вряд ли. Поток радиоактивного тепла направлен из ядра кометы в космос и не совершает колебаний. Нагрев со стороны звезды меняется циклично, но его колебания запредельно сильны. Не исключено, что кометы и метеориты могут переносить жизнь (или "преджизнь") с планеты на планету, но сам абиогенез должен быть связан с планетами – с Землей или с какой-то иной планетой, о которой проще всего судить, сравнивая ее с Землей.

Итак, Викрамасингх изменил свою точку зрения. Его нынешние взгляды соответствуют тому представлению об абиогенезе, которое он сам когда-то высмеивал: о возникновении жизни как результате случайного совокупления молекул. Что же вызвало такой поворот? Можно высказать одно предположение.

Викрамасингх настаивает, что глобальные эпидемии вызываются вирусами, которые приносят на Землю кометы. Так, по его мнению, пришла к нам испанка (грипп 1917—19 гг.), атипичная пневмония и птичий грипп. Собраны некоторые аргументы, подтверждающие такую гипотезу, но есть и одно, как кажется, смертельное для нее обстоятельство. Геномы потенциальных космических визитеров находятся в определенном родстве с другими, явно оседлыми вирусами, и несут следы эволюции в своих хозяевах. Чтобы птичий грипп заражал и птиц, и млекопитающих, ему нужно пройти эволюцию и в тех, и в других. На кометах птиц со зверями нет. Откуда такой вирус? Викрамасингху приходится утверждать, что такие вирусы получаются случайно. Коли так, тогда можно поверить, что и жизнь возникла сама по себе…

Глядя в небо в поисках причин и истоков жизни, не надо терять почву под ногами. Поддерживающая нас Земля не менее достойна нашего внимания.

МЫСЛИ: Невидимая революция Феликса Клейна

Автор: Ваннах Михаил

Тема компьютерного образования сегодня обсуждается всесторонне. Официальная точка зрения такова: надо как можно скорее оснастить школы как можно большим количеством компьютеров, скоростным выходом в Сеть, а также снабдить деньгами для покупки большого количества лицензий на самые дорогие проприетарные программные продукты.

Реже можно встретиться со здравым мнением, что, в общем-то, все нужное для образования имеется и в виде свободного софта. Вторая точка зрения, надо сказать, менее популярна среди деятелей образования. И понятно почему. Дело-то в том, что мотивацией их деятельности является обеспечение СЕБЯ средствами к существованию, а отнюдь не снабжение детишек знаниями. Исключения, конечно, бывают. Но лучше исходить из того, что они нечасты – это убережет от многих разочарований!

Так что успокоимся по поводу судьбы бюджетных средств. Несколько смягчая высказывание одного опытного финансиста, можно сказать: то, что должно быть украдено, украдено и будет. Не на закупке профессиональных пакетов трехмерной графики в сельские малокомплектные школы поживятся, так на ремонте последних или хотя бы на противопожарной обработке. Да и на поставке сборок свободного софта тоже кто-то ведь заработает.

Поэтому попробуем добиться объективности в данном вопросе путем поиска исторических аналогий. Страсти, пылавшие в минувшие годы, давно покрылись золой и остыли, а свет идей остается надолго.

Так когда же впервые была поставлена задача знакомства школьников с вычислительной техникой? Похоже, что произошло это давным-давно, еще в начале прошлого века. И поставил эту задачу выдающийся математик Феликс Клейн.

Феликс Клейн родился в 1849 году, в богатом и культурном Дюссельдорфе, свободном порте Рейнской провинции Королевства Пруссии, в чиновничьей семье. Учился в гимназии родного города, ходил в богатейшую по тем временам библиотеку, насчитывавшую полсотни тысяч томов, любовался богатейшим собранием рисунков и гравюр, гулял по садам – ботаническому, зоологическому и философскому. В последнем философ Якоби принимал Гёте и Виланда, воскрешая нравы платоновского Академа. Обратим внимание – детство Клейна прошло хоть и в семье пунктуального прусского чиновника, но в атмосфере самого посещаемого на Рейне купеческими кораблями порто-франко, по-нынешнему – в свободной экономической зоне, среди интенсивного обращения продуктов, диковинок и идей со всех краев света.

В 1865 году Феликс поступает в Боннский университет изучать математику и физику. Экспериментальной физике и математике учил его Юлиус Плюккер (Pluecker 1801—68), равно крупный математик и физик. Плюккер внес весомый вклад в аналитическую геометрию – обобщил понятие координат, ввел однородные и тангенциальные координаты. Получил важные результаты в теории алгебраических кривых. Успешно исследовал электрические разряды в газах. Добился заметных успехов в спектроскопии, впервые получив в 1862 году атомарные и молекулярные спектры водорода и азота. Наставник Клейна был одним из последних ученых-универсалов – дифференциация научного знания стремительно набирала силу.

И работа Клейна по геометрии, начатая под руководством Плюккера в 1866 году, имела целью приложения геометрии к механике.

Степень доктора философии Боннского университета Клейн получил в 1868 году. Он посещает университеты Берлина и Парижа, служит в медицинских частях Прусской армии во время Франко-Прусской войны и с 1872 года начинает преподавать в университете маленького городка Эрлангена в баварской провинции Средняя Франкония.

Городку этому предстояло быть прославленным в истории математики, поскольку именно там начинающий профессор Клейн в своей лекции обнародовал Эрлангенскую программу – единый подход к различным геометриям: евклидовой, аффинной, проективной. Программа эта была опубликована в статье "Сравнительное рассмотрение новых геометрических исследований".

Обратим внимание на интересный факт – в 1875 году Феликс Клейн вступил в брак с Анной Гегель, внучкой великого философа.

С 1875 года Клейн преподает математику в Высшей технической школе Мюнхена, затем с 1880 года в Университете Лейпцига, а с 1886 года и до самой смерти, последовавшей в 1925 году, в Геттингене.

Всю свою жизнь Клейн старался раскрыть внутренние связи между отдельными ветвями математики, а также между математикой, с одной стороны, и физикой и техникой – с другой. Его работы удивительно многообразны. Это и разрешение уравнений 5-й, 6-й и 7-й степени, и интегрирование дифференциальных уравнений, и исследования абелевых функций, и неевклидова геометрия. Каждому, кто хоть немного знаком с математикой, известна бутылка Клейна, блестящий и очень наглядный пример односторонней поверхности. В ней со всей полнотой проявился и талант математика, и дар выдающегося преподавателя.

С техникой работы Клейна связаны не только через преподавание в Высшей технической школе. В сотрудничестве с Арнольдом Зоммерфельдом (Sommerfeld 1868—1951) он написал многотомную "Theorie des Kreisels" ("Теория волчка", 1897—1903). А недооценить роль волчков – сердец различных гироскопических приборов, начиная от компактных гирокоординаторов «Стрел» и «Стингеров» и заканчивая роторами систем ориентации космических аппаратов, – в истории прошлого и нынешнего веков просто невозможно.

Всегда и везде Клейн стремился сводить достижения науки в систему – и в редактируемом им с 1875 года журнале "Mathematische Annalen", и в "Энциклопедии математических наук" ("Enziklopaedie der mathematischen Wissenschaften"), в создание которой он внес огромный вклад.

И вполне понятно, что выдающийся ученый и педагог высшей школы не мог пройти мимо проблем математического образования в целом.

Гимназия старого времени

Германии как единого государства еще не существовало, а немецкие гимназии уже были лучшими в мире. Их питомцами являлись поэты Гёте и Шиллер, философы Фихте, Шеллинг и Гегель, филологи братья Гримм, историки Нибур, Эверс и Момзен. Всех их выпустила в свет классическая гимназия.

Наблюдательный сын Нового Света Марк Твен, описав вольные нравы студентов-буршей, так говорил об основе их образования: "Было бы ошибочно думать, что у беспечного гуляки студента нет никакого ученого багажа. Напротив! Он десять лет корпел в гимназии при системе, которая не давала ему никакой свободы и принуждала работать как колодника. Так что из гимназии он вышел с полным разносторонним образованием; самое большое, что может дать ему университет, – это усовершенствование в избранной им специальности. Говорят, что, кончая здесь гимназию, молодой человек получает не только всестороннее образование, но и настоящие знания; знания эти не расплываются в тумане, они выжжены у него в мозгу навсегда. Так, он не только читает и пишет, но и говорит по-гречески и по-латыни тоже" [Марк Твен, "Пешком по Европе", 1880, пер. Р. Гальпериной].