Дневники Города Дождей - Виталий Либер

Зонт хорошо помогал ориентироваться в полной темноте. Я простукивала им пространство. Отец, ты наверняка думаешь, что мне было страшно. Да, ты прав. Я думала, что этот тормоз, который шел позади, споткнётся и упадет на меня. Это единственное, что меня беспокоило. И ты знаешь что? Ведь все почти так и произошло. Он споткнулся о выступающий камень, и как грохнется! Я упала следом за ним. Вот гадость! Я упала на что-то мягкое, и на мгновение меня пронзил страх, но я тут же смекнула, что упала на слизня.

- Кто здесь? Кто? Кто здесь?

Он заскрежетал старческим голосом, так что слушать было противно, и начал выползать из-под меня. Генри в это время поднялся и страшно извинялся, чем сбил меня с толку. Я треснула ему зонтом. Не знаю, куда попала. Но он заткнулся так же неожиданно, как и начал приносить извинения. В это время слизень уже был где-то в конце коридора, если конечно это был его конец. Я погналась за ним, он свернул в проход справа. Старческие причитания было хорошо слышно. Через десяток шагов я оказалась в слабо освещенном помещении. Маленьком таком, и противном. И тут Генри вновь споткнулся и упал на меня. Теперь мое лицо оказалось в дюжине слизней поменьше, они завизжали, как испуганные дети. Я завопила на Генри!

- Еще раз ты так сделаешь, и я прикончу тебя! Ты понял! Ты понял!

Я уже не контролировала себя, мой зонт опустился ему на голову, от чего он зажал ухо. Я была в ярости. Но быстро забыла о неудачнике и повернулась к слизням, оказавшимся в ловушке. Впервые в жизни я видела семью. Самую настоящую слизнявую семью! Старый отец стоял в центре комнаты, а позади него копошилась дюжина слабо светящихся слизняков поменьше. Было бы здорово взять парочку с собой, фонарики нам не помешают. И почему старые особи не светятся, можно был бы их подвешивать вместо фонарей!

- О, дети слизни!

- Генри, заткнись!

Я крутанула зонтом в руке пару раз и приставила кончик к старому слизняку:

- Ну, что ты скажешь в оправдание?

Он запричитал:

- Кто ты, я не знаю тебя. Уходи отсюда. Мы не звали гостей.

- Я Алисия. А ты гадкий сноб! Ты наверняка знаешь что-нибудь о моей матери!

- Уходи отсюда. Здесь небезопасно находиться людям. Склидлл узнает и прикончит тебя и нас! Убирайся!

- Ты не слышал моего вопроса?

Я треснула ему хорошенько.

- Мы не водимся с людьми, и ничего не знаем о них. Пожалуйста, не надо накликать на нас смерть!

Меня всегда бесила неразговорчивость слизней и их тупой нрав.

- Хорошо, я не буду накликать на вас смерть. Я сама стану ею для вас.

Взяв зонт поудобнее, я размахнулась как следует, предвкушая как эта тварь разлетится кусочками желе по комнате. Моих ушей коснулся возглас деток, они запищали, словно им и вправду было жаль папочку слизней. Отвратительные существа! Генри запричитал позади меня, что это негуманно! Бедолага! Я зажмурила глаза и устремила зонт в воображаемую точку снизу, которая от такого силы удара должна была в тот же момент исчезнуть с лица земли. Но этого не случилось, зонт вонзился во что-то твердое. Я закипела! Если этому идиоту Генри жалко мерзких слизней, то чего он тогда с гусеницей так расправился, ему совсем ее не было жалко. Открыв глаза, и ожидая обнаружить его под зонтом, защищающим уродливых существ, я очень удивилась. Меня ошарашило то, что я обнаружила перед собой.

Я видела много удивительных вещей в нашем городе. Он особенно отличается от тех городов, куда ты меня возил, Отец. Ненавижу лето, ненавижу солнце и ненавижу жару. Кажется, все самое хорошее и незабываемое им выжигается напрочь. Вот наш город - это удивительное место. А те жалкие пустыни, где мы были. Они навсегда останутся жалкими. Солнце не оставляет места удивительному. Что-что, а к удивительному я привыкла. Знаешь, как и к обыденности. Но это превзошло всякие рамки! Даже Генри опешил, а ведь он вообще спокойный, даже когда его лупишь, а тут вылупился, словно только что проснулся. Он уставился на это создание, что склонилось перед слизнем, защищая его. Я с ужасом наблюдала, как что-то хорошо знакомое закрывало гадкого слизня. У меня сердце заколотилось. Ожидание того, что может произойти сковало меня. Ужас......

Папочка! Это необъяснимо. Этого ты точно не испытывал! Перед собой я увидела свою копию. Знаешь, все в точности такое же, как у меня. Единственное, я еще надеялась, что это не так. Что, когда она повернется, то лицо у нее будет не мое. Но надежда рассеялась, когда она повернулась и в гневе, со слезами сказала мне, чтобы я убиралась вон! У нее было мое тело, мое лицо и мой голос! У меня свело живот. Дурнота подступила. И сделав несколько шагов назад, споткнувшись о Генри, я вышла прочь, пробираясь к выходу по темноте туннеля. Меня стошнило за первым поворотом, хорошо, что этого не видел этот псих, который все еще следовал за мной.

Отец, ты знаешь. Мне и до сих пор дурно. Я не понимаю, что это и как это. Но эта мерзость, эта кучка разумных слизней стала мной. Наверное, по этой причине меня и тошнило. Я представила на секунду, как они ползают у меня в животе. Брррр... Отвратительно. Надеюсь, сон прогонит плохие мысли. Я бы хотела разозлиться, но не могу. Было бы лучше, если б я злилась, но... не выходит...

Спокойной ночи, папа, пожелай мне счастливого плавания, как ты это делал... спи...

Дневник Генри Коуэлла. Запись шестая.

Дорогой читатель, у меня начинается активная неделя утомленно-маленького времени. Ах, хоть бы ты понял, ты, невидимый читатель, что у меня происходит. Я пишу очень быстро, так что у меня могут возникнуть проблемы с адаптацией моих тяжеловесных мыслей для твоего столь изысканного слуха. Послушай меня, наконец. У меня начинается неделя утомленного времяпровождения. Или, если проще, то контрольная неделя в школе. Это последняя неделя перед каникулами, и мне предстоит сделать все, чтобы сдать ее. Я не хочу на каникулах бегать в Ствидвирдоф и сдавать все бестолковым преподавателям. Я их, конечно, люблю, но, бывает, недолюбливаю. Сами причину, догадываюсь, знаете. Они могут и проставить все оценки, как ты хочешь, то есть, сделать по-своему. Следовательно, мне нужно как следует постараться!

Я вот недавно только вернулся, Алисия очень утомила меня. Всю дорогу назад шаталась как пьяная. И что с ней стряслось. Ах, вы бы знали, вы бы знали. В общем, нет особо времени на эти слюни. Нужно описывать как есть. Да, я восхищаюсь Алисией и ее смелостью, но ухо у меня серьезно распухло. Это выглядит смешно. Надеюсь - это не повлияет на мои оценки. Ах... время. Я вообще-то не любитель жертвовать сном. Тем более, нужно рано встать и подготовиться по Биоптике и вообще я теряю с вами время. Вот если бы не ценил вас, то бы не терял. А Биоптику и сон я тоже ценю. Ну не могу я разорваться, уж извините, вот поэтому спешу. Ну, не нравится мне лицемерие. Поэтому говорю как есть и есть, как говорю.