Утраченный символ - Дэн Браун

Все было точно так же, как тогда, на лекции.

Кроме одного.

Сегодня зал пустовал.

Ни стульев, ни посетителей, ни Питера Соломона. По залу бродили туристы, которым не было дела до эффектного появления Роберта Лэнгдона.

«Может, Питер имел в виду Ротонду?»

Профессор бросил взгляд в сторону круглого зала — там тоже гуляли посетители.

Эхо курантов стихло. Лэнгдон бесповоротно опоздал.

Он торопливо вышел в коридор и поймал там экскурсовода.

— Простите, сегодня здесь должно быть мероприятие от Смитсоновского института… Не подскажете где?

Экскурсовод растерялся.

— Не знаю, сэр. А когда оно начинается?

— Сейчас!

Гид покачал головой:

— Извините, на сегодня никаких мероприятий не намечено… По крайней мере здесь.

Опешив, Лэнгдон вернулся в центр зала и еще раз осмотрел помещение.

«Питер решил меня разыграть? Нет, быть такого не может».

Он достал мобильный, листок с факсом и набрал номер Питера.

В огромном здании телефон не сразу нашел сеть.

Наконец гудки пошли.

Ответил мужчина со знакомым с южным акцентом:

— Офис Питера Соломона, говорит Энтони. Чем могу помочь?

— Энтони! — воскликнул Лэнгдон. — Как хорошо, что я вас застал. Это Роберт Лэнгдон. Тут какая-то путаница… Я в Скульптурном зале, но здесь никого нет. Собрание перенесли в другой зал?

— Вряд ли, сэр. Сейчас уточню. — Секретарь немного помолчал. — А вы разговаривали с мистером Соломоном лично?

Лэнгдон смутился.

— Нет, с вами, Энтони! Сегодня утром!

— Помню-помню. — В трубке воцарилась тишина. — Довольно неосмотрительно с вашей стороны, профессор.

Лэнгдон встревожился:

— Простите?

— Судите сами… Вы получили факс с приглашением и сразу же набрали указанный в нем телефонный номер. Вам ответил совершенно незнакомый человек, представившийся секретарем Питера Соломона. После чего вы охотно уселись в частный самолет и прилетели в Вашингтон, где вас встретил водитель. Так было дело?

Лэнгдон содрогнулся.

— Кто это, черт возьми? Где Питер?

— Боюсь, Питер Соломон понятия не имеет о вашем приезде. — Южный акцент исчез, и мужчина низко, сладкозвучно зашептал: — Мистер Лэнгдон, вы здесь исключительно потому, что это нужно мне.

Глава 9

В Скульптурном зале Роберт Лэнгдон прижал мобильный к уху и зашагал по кругу.

— Кто вы такой?!

Его собеседник ответил спокойным медовым шепотом:

— Не волнуйтесь, профессор Лэнгдон. Я вызвал вас не просто так. На то есть причина.

— Вызвали? Скажите лучше «похитили»! — Лэнгдон чувствовал себя загнанным зверем.

— Ну что вы… — прозвучал до жути умиротворенный голос. — Если бы я хотел причинить вам вред, ваш труп уже лежал бы в багажнике «линкольна». — Он многозначительно умолк. — Поверьте, у меня исключительно благородные цели. Я лишь хотел вручить вам приглашение.

«Нет уж, спасибо».

Европейские приключения принесли Лэнгдону излишнюю популярность, он стал настоящим магнитом для психов всех мастей, но этот серьезно перегнул палку.

— Слушайте, я ничего не понимаю и вешаю трубку…

— Безрассудство с вашей стороны, — сказал незнакомец. — У вас и без того мало шансов спасти душу Питера Соломона.

У Лэнгдона перехватило дыхание.

— Что?!

— Вы меня слышали.

От того, как этот человек произнес имя Питера, у Лэнгдона кровь застыла в жилах.

— Что вам известно о Питере?

— В данный момент я знаю его самые сокровенные тайны. Мистер Соломон у меня в гостях, а я умею быть весьма настойчивым хозяином.

«Бред какой-то!»

— Вы лжете, Питер не с вами.

— Послушайте, вы со мной говорили по его прямому номеру, стало быть…

— Я звоню в полицию.

— Нет необходимости, — ответил незнакомец. — Блюстители порядка присоединятся к вам в ближайшее время.

«О чем он?!»

— Если Питер у вас, — твердо проговорил Лэнгдон, — немедленно дайте ему трубку.

Молчание.

— Он сейчас в Арафе.

— Где?! — Лэнгдон сжал трубку так крепко, что у него побелели пальцы.

— В Арафе. Или, если вам так угодно, в Хамистагане. В том самом месте, которому Данте посвятил песнь сразу после «Ада».

Религиозные и литературные познания незнакомца убедили Лэнгдона в мысли, что он разговаривает с безумцем. «Песнь вторая…» Лэнгдон хорошо ее помнил; все ученики Академии Филипс-Эксетер знакомы с творчеством Данте.

— Вы утверждаете, что Питер Соломон… в чистилище?

— Грубое слово, которое так любят христиане… В общем-то да, в пургатории.

Слова незнакомца повисли в трубке.

— Хотите сказать, Питер… умер?

— Не совсем, нет.

— Не совсем?! — завопил Лэнгдон, и его голос эхом отозвался в стенах зала. Гулявшее неподалеку семейство обернулось на его крик. Роберт заговорил тише: — Человек бывает либо жив, либо мертв!

— Право, вы меня удивляете, профессор. Я-то думал, вы куда лучше разбираетесь в таинствах жизни и смерти. Между ними есть целый мир, и именно в этом мире сейчас пребывает Питер Соломон. Он может вернуться к нам или продолжить свой путь… в зависимости от ваших дальнейших действий.

Лэнгдон попытался переварить услышанное.

— Что вам надо?

— Все просто. В вашем распоряжении оказалось нечто весьма древнее… Пора поделиться этим со мной.

— Понятия не имею, о чем вы.

— Неужели? Хотите сказать, вы не понимаете доверенных вам тайных знаний?

Сердце Лэнгдона ушло в пятки: он сообразил, о чем может идти речь.

«Тайные знания».

Он и словом не обмолвился о своих приключениях в Париже, но фанатики Грааля внимательно следили за сводками новостей. Кому-то наверняка удалось сложить все части головоломки и узнать, что Лэнгдон обладает секретной информацией о Святом Граале — вероятно, ему даже известно местонахождение святыни.

— Слушайте… — начал Лэнгдон, — если вы имеете в виду Святой Грааль, уверяю вас, я…

— За кого вы меня принимаете, мистер Лэнгдон? — отрезал его собеседник. — Меня не интересуют ни пустяки вроде Грааля, ни жалкие пререкания о том, чья версия событий правильная. Пустопорожние споры о вере мне глубоко безразличны. На эти вопросы можно ответить лишь после смерти.

Его слова окончательно сбили Лэнгдона с толку.

— Тогда что вы хотите?

Незнакомец помолчал.

— Как вам известно, в Вашингтоне существует древний портал.

«Древний портал?»

— И сегодня, профессор, вы его откроете. Считайте, вам оказана огромная честь… вы получите уникальное приглашение. Вы избранный.

«А ты — ненормальный».

— Извините, но вы ошиблись, — сказал Лэнгдон. — Первый раз слышу о древнем портале.

— Вы не поняли, профессор. Это не я вас выбрал… а Питер Соломон.

— Что? — едва слышно выдавил Лэнгдон.

— Мистер Соломон рассказал мне, где найти портал, и сознался, что на свете есть лишь один человек, способный его открыть. Это вы.

— Если Питер действительно так сказал, он заблуждается… или лжет.

— А вот это вряд ли. Я склонен верить признаниям, сделанным Питером на грани жизни и смерти.

В груди Лэнгдона вспыхнул гнев.

— Предупреждаю, если вы причините вред Питеру…

— Профессор Лэнгдон, ваши угрозы мне не страшны. Я получил от мистера Соломона все, что хотел. Теперь мне нужны вы. Время пошло… для вас обоих. Предлагаю вам найти и открыть портал. Питер укажет путь.

«Питер?»

— Вы же сказали, он в чистилище!

— Как вверху, так и внизу, — ответил незнакомец.

Лэнгдон похолодел. Странный ответ был древней магической формулой, говорящей о физической связи между небом и землей.

«Как вверху, так и внизу».

Лэнгдон окинул взглядом просторный зал и подумал, как стремительно сегодняшние события вышли из-под контроля.

— Слушайте, мне ничего не известно ни о каких древних порталах. Я звоню в полицию.

— Что, никак не доходит, профессор? Вы понимаете, почему выбрали именно вас?

— Нет.

— Скоро дойдет, — заверил его незнакомец. — Очень скоро.

В трубке пошли гудки.

Лэнгдон замер, пытаясь сообразить, что произошло.

Издалека донесся неожиданный звук.

В Ротонде кто-то кричал.

Глава 10

Роберт Лэнгдон много раз входил в Ротонду, но бегом — никогда. В центре зала собралась толпа туристов. Кричал маленький мальчик, родители его успокаивали. Охранники безуспешно пытались установить порядок.

— Он вытащил ее из повязки, — лихорадочно тараторил кто-то, — и положил на пол!

Подойдя ближе, Лэнгдон бросил взгляд на то, что вызвало переполох. Конечно, предмет был очень странный, но к чему поднимать такой крик?

Лэнгдон и раньше видел предмет, лежавший на полу Капитолия. На факультете изобразительных искусств Гарвардского университета имелось множество муляжей, помогающих скульпторам и художникам правильно изобразить самую сложную часть человеческого тела — как ни странно, это не лицо, а рука.