Двойная сплошная жизни - Наталья Бобло

– Хорошо. Но если мужчина умеет владеть своими эмоциями, являющимися побочным продуктом работы того самого мозга, и к тому же гормоны уже своё отыграли. Что тогда?

– Тогда на помощь приходит тот самый мозг, который методом сравнения и анализа в том числе и умственного удовольствия с элементами отключения гормонов (по принципу светомузыки), начинает кричать: «Хочу, хочу, хочу именно это и прямо сейчас…»

– А если не сработает? Если мы имеем индивид нетрадиционной сексуальной ориентации, например?

– Тогда, конечно, всё гораздо хуже…, хотя, если провести глубокий психологический анализ, можно обнаружить дефекты в выработке гормонов мозгом подобных индивидов и уже найти-таки методы и способы воздействия на них…

Смеялись все. Даже Матильда. Люся любила иногда поумничать, неплохо владея терминологией из литературы по психологии и различных её ответвлений, сидя дома. Хотя особо анализировать её принципы, она не считала нужным, будучи убеждена, что именно интуиция и удача играет ключевую роль в конечном результате отношений не только между мужчиной и женщиной, но и вообще во всём.

– А у тебя, Пандора, оказывается, есть своё устойчивое мнение по поводу данного вопроса.

– Да ничего у меня нет. Просто мне кажется, что как бы ты ни знал психологию, будь то мужчина или женщина, группа людей или целый народ, всегда может найтись какой-нибудь урод, который в секунду разметёт все знания в пух и прах своим отсутствием логики, незнанием основ психологии и, что самое главное, нестандартностью мышления, к стандартности которого нас постоянно подгоняют в детском саду, школе, институте или другом учебном заведении. В общем – везде. Стереотипы и стереотипное мышление навязываются нам везде, чтобы, как я понимаю, было нами проще управлять. Это, конечно, моё личное мнение. – Почему-то вдруг застеснялась Люся.

– Интересно… вернёмся к твоей ранее высказанной теории. Ты хочешь сказать, что, владея навыками соблазнения или интуитивно, воздействуя на мужчину сексуальной притягательностью, ты, отключив его способность логически рассуждать, сможешь навязать свою волю и заставить делать то, что захочешь ты?

– В простонародье – манипулировать. Именно так, но с одним единственным условием, я его не должна воспринимать, как личность. Другими словами: не уважать. Тогда – да.

– И ты смогла бы сейчас нам это продемонстрировать?

– На ком?

– Ну, кто тут у нас мужчина нормальной сексуальной ориентации? Мне кажется – все. Выбирай.

– Я думаю, вы забыли о самом главном условии – я не должна его уважать, а они все мои… коллеги. Я уже не имею никакого морального права их не уважать.

– А если всё же представить. Так сказать, вжиться в роль. У тебя ещё будут уроки актёрского мастерства, где, как мне известно, студентам (или всё-таки студентам?) предлагают вживаться в любую роль.

– Простите, но у меня ещё не было возможности дойти даже до анализа, куда уж мне до вживания в роль… – маленькая сладенькая месть Пандоры Матильде.

– Конечно. Я понимаю. Всё новое – страшновато. Хорошо, мы подождём…

Люся считала, что её невозможно взять «на слабо», но в данном случае, она не смогла проглотить… такое неуважительно – недоверительное отношение к своему, пусть и не профессионализму, а житейскому опыту.

– Почему бы и не попробовать.

– Отлично. Кого ты выберешь из мужчин?

– Понятно, что не кого-то из этой аудитории. Они уже осведомлены… В вашей компетенции пригласить кого-нибудь из других классов?

Матильда опять легко усмехнулась:

– Конечно. Ты хотела бы выбрать мужчину из уже знакомых тебе, или кого-нибудь новенького?

– А как считаете вы? Кого бы вы мне посоветовали, как знаток психологии? – Было грубовато, но, как говориться: «Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Даже если меня и попрут после таких выходок, Серёжа даже обрадуется…»

– Я бы посоветовала того, кого ты знаешь. Хотя бы чуть-чуть.

– Значит, я выбираю незнакомца!

По боксу пронёсся лёгкий ропот. Однако Матильду весь процесс веселил, похоже, всё больше.

– Хорошо. Я так понимаю, твоё главное условие, чтобы мужчина был традиционной ориентации?

– Именно. И не в курсе нашего разговора.

Матильда нажала на столе кнопку коммутатора и тихонько отдала распоряжение. Люся в это время решила немного подготовить свою линию поведения и вспомнить уже хорошо известные фразы, которыми она в разговорах с мужчинами пользовалась теперь крайне редко, хотя и знала об их стопроцентной эффективности.

– Пандора, как ты относишься к шахматам или шашкам? Мы ведь должны придумать для курсанта причину, по которой вы останетесь с ним наедине…

– Шахматы – долго. Да и не играла я в них давно. Давайте остановимся на шашках. А ещё лучше – поддавки. Или это слишком народная для солидной организации игра?

– Ты ещё увидишь, что в нашей, как ты говоришь, организации, нет разделений по принципу: солидно – не солидно…

– Вот и чудно. Тогда – поддавки. Три игры, из которых я ставлю на то, что две из них я выиграю, какого бы вы аса и специалиста по ним не выдвинули мне в противники.

– Время…

– Я никогда не играла на время… Не знаю. Как получится.

– Хорошо. Условия всем ясны?

Все согласно закивали.

– Тогда приглашаю пройти всем в тёмную комнату.

Тёмной комнатой оказался бокс неподалёку, стены которого лишь слегка просвечивали с внешней стороны – за происходящим можно было наблюдать по небольшому экрану в соседнем боксе, – а внутри вообще было два больших зеркала, и стены были матовыми.

– Все объяснения своему оппоненту ты можешь преподнести сама. Ему никто ничего не сказал. Зовут его Климентий. Это всё. Единственное, что хочу добавить, это последствия проигрыша – возможный вылет из школы.

Последнее Люсю не сильно смутило, а вот по поводу рождения такого незатейливого имени решила подумать позже, а сейчас сосредоточиться на главном, – победе. Она всегда знала, что половина успеха – это вера в себя.

В комнате Люся успела немного освоиться. Посередине стоял не слишком официальный столик с расставленными уже шашками такого же неофициального вида – изящные, лаковые, с бархатным низом. В одном углу стоял небольшой цвета молочного шоколада диванчик. На стене, где не было зеркал, висело огромное, на всю стену панно в виде двух полушарий Земли. Очень дорогой, кстати. Люся знала это, потому что давно мечтала приобрести себе нечто подобное.

В дверь вошёл молодой человек. Такой смешной! Всё его: и лицо, и фигура были такими непропорциональными, но не уродливо, а очень мило. К тому же задорный вид и лукавое выражение лица никак не могли настроить Люсю на нужный настрой – ведь ей нужно было соблазнять, а с таким «типом» здорово только «поржать» (она даже другого слова не могла подобрать, кроме как такого нелитературного).

– Привет! С тобой, что ли, играть будем?

– Молодец! С первого раза угадал! Умный, должно быть, очень.

– А то!

– Ну, присаживайся.

– А можно я к тебе поближе сяду?

– Тогда придётся ещё кого-нибудь позвать, чтобы было с кем играть.

– Я шучу.

– А я шутки, извини, плохо понимаю. С некоторых пор. – Люся всё пыталась нащупать у него место, с которого нужно начать вести линию нападения.

– Пандорой тебя зачем назвали?

– А тебя Климентием почему?

– Есть такие обезьянки – климентины. Вот в честь них.

– Ты серьёзно?! – Люся не смогла сдержать смех.

– А говоришь, шуток не понимаешь.

– А это что – шутка была?

– Со стороны родителей, когда они меня так называли… – Люся уже начинала жалеть, что не успела сходить в туалет после обеда. Она просто заливалась смехом от его вида, слов и интонаций.

– Ты так красиво смеёшься…

Это было неожиданно…

– И вообще – ты знаешь, что очень красивая?

Люся никогда не велась на дешёвую лесть, но в данном случае ею совсем не пахло. (Или Люся совсем не разбиралась в мужчинах, что было не так…)

– Ты тоже очень… оригинальный, с потрясающим чувством юмора. Уверена, что поклонниц у тебя хоть отбавляй.

– Не жалуюсь. Но тебя, я так понимаю, в этом списке не будет…

– А это не факт. Ты забыл? Нам ещё поиграть нужно…

– А повод для игры есть?

– Конечно! Хочу выиграть!

– Ну, этого все хотят! А цена вопроса?

– Прозвучит банально… но… ты – мне, я – тебе.

– Конкретизируй.

– Ты мне проигрываешь, а я записываюсь в список твоих поклонниц. Ну, где-нибудь скромно, сзади, приписочкой такой ненавязчивой…

– Другими словами, ты предлагаешь сделку? – Его глаза снова загорелись лукавым огоньком, хотя до этого он был более чем серьёзен. Люсе вдруг показалось, что она что-то не улавливает… какой-то маленький нюансик, который витает в воздухе, как маленькая дрозофила осенью. Но она верила в себя…