С ведьмой в постели - Андрей Анатольевич Федин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алиса появилась в комнате беззвучно, подобно приведению. Сходство дополняла светлая рубашка Максима, достававшая ей почти до колен, — та самая, которую когда-то любила так же носить Люда. У Максима на миг возникло дежавю и, в то же время, ощущение неправильности происходящего. Он непроизвольно моргнул, прогоняя наваждение.
Нет, конечно же, это была не Люда. Девушки различались очень сильно. И ростом, и фигурой. Даже волосы не походили ни длиной, ни цветом. И Люда, признал Максим, в сравнении внешних данных Алисе существенно проигрывала.
— Ты уже лег?
— Да. Тебе тоже постелил.
— Я еще не хочу спать, — сказала Алиса. — После душа так легко стало. Я даже протрезвела... почти. Все же, зря я так налегала на твои коктейли. Можно я присяду рядом с тобой?
— Конечно.
Максим подвинулся к стене, освобождая половину пространства на кровати. Девушка скромно уселась на самый край, продемонстрировав не только царапину на коленке. И никаких уточек, отметил Максим, припомнив слова Светы. Пристыдил себя за нелепые мысли; но все же, согласился с тем, что новым бельем Алису родители давно не баловали.
— Все никак не привыкну, что разговариваю с тобой вживую, а не по телефону, — сказала Алиса. — Когда мы перезванивались, ты представлялся мне немного другим.
— Лучше, или хуже?
Девушка пожала плечами.
— У тебя приятный голос в телефоне. Такой, что иногда мурашки по коже бегут. Хочется, чтобы он говорил долго-долго. И самой болтать без остановки. Я настолько привыкла слушать его, что даже сейчас хочу набрать твой номер.
Алиса скользнула по телу Максима взглядом.
— Рельефные кубики. Руки, плечи — заметно, что занимаешься спортом. Тренажерный зал?
— Когда работа позволяет, — сказал Максим. — Стараюсь не запускать себя. А то не успеешь оглянуться, как пивной животик вырастет.
— А я танцами занималась. Ну, ты знаешь, я уже говорила. Когда училась. Только в последний год забросила. Мне нравилось. У меня хорошо получалось.
— Почему же бросила?
Девушка ладошкой расправила только ей заметную складку на простыне, вздохнула.
— Так получилось. Решила уйти. Не хочу об этом вспоминать. А твоя бывшая сразу согласилась тебе позировать для тех рисунков, или уговаривал? — сменила Алиса тему разговора. — Тех, где она голая.
— Уговаривал, — признался Максим. — Пришлось даже задабривать подарком.
— Что подарил?
— Колечко какое-то. Она сама выбирала.
— Ну, еще бы! Я бы, блин, на ее месте тоже постеснялась выставлять напоказ такое тело. А долго ей пришлось позировать?
— Не очень. Я обычно рисую по памяти. Я хорошо запоминаю все, что видел. А Люду я видел много раз. С натуры я только пару набросков сделал. Да и то, лишь затем, чтобы понаблюдать за ее смущением. На стене не всё. Там, в папке, есть еще пара десятков вариантов.
Девушка потянулась к столу, оказавшись перед ярким торшером. Худощавая девичья фигура. Четко очерченные на фоне света женственные линии.
Алиса раскрыла на кровати папку, стала перебирать рисунки.
Максим ощутил исходящий от девушки мускусный аромат, который выделялся на фоне спиртного запаха. Он был точно таким, каким Максим его запомнил. Максим подавил неуместное сейчас желание достать из шкафа альбом со старыми фотографиями.
Видавшие виды шторки едва покачивались, подсказывая, что какое-никакое движение воздуха в комнате все же есть. С тихим шуршанием Алиса перекладывала листы бумаги.
— Здесь почти везде эта твоя мадам, — сказала она. — Сидя, лежа, голая, одетая. Сразу видно, что ты рисуешь то, о чем больше думаешь. Ты считаешь ее красивой?
— Все люди по-своему прекрасны. А некрасивых женщин так и вовсе не бывает.
Алиса поморщилась.
— Это ты кого-то цитируешь? — спросила она. — Ты бы еще мою соседку алкоголичку красавицей назвал, особенно, когда она спит на коврике у своей двери.
— Так и в ней можно что-нибудь интересное рассмотреть, — ответил Максим. — Четкую симметрию мешков под глазами, или, к примеру, причудливое созвездие родинок на щеке.
— Ага. Или странной формы мокрое пятно на юбке.
— И это неплохой вариант, если рассуждать, как настоящий художник.
— А мне вот этот рисунок больше всех нравится.
Алиса выудила из пачки портретов Люды изображение немецкой овчарки. Максим нарисовал его по просьбе Люды. Отдать забыл.
— Это, и правда, прекрасно, — сказала она. — Всегда мечтала о собаке. Даже когда была маленькой. Никогда их не боялась, лезла обнимать и гладить. Смотри.
Алиса придвинулась к Максиму ближе, пальцем показала на крохотный шрам, белевший на верхней губе. Мускусный аромат стал более отчетливым.
— Поцеловала болонку, когда мне было три. И она меня. Большинство детей после такого начинают бояться собак. Но только, блин, не я. Представляешь, мама говорит, что я и ту скандалистку так и не научилась остерегаться. Истинная собачница. И сейчас, что странно. Теперь, казалось бы, мне должны нравиться кошки. Ну, так положено, наверное. А у меня к ним совершенно не лежит душа!
— Я тоже не очень люблю кошек, — сказал Максим.
Он зевнул, не сумев сдержаться. Прищурился, силясь рассмотреть положение стрелок на настенных часах. С улицы, выделившись из обычного ночного шума, донесся чей-то смех.
— Скажи, а я красивая? — спросила Алиса.
Она чуть откинулась назад, предлагая Максиму себя рассмотреть. Выгнула спину, словно акцентируя внимание на своей груди. Приподняла подбородок, демонстрируя шею. Смахнула с оголившегося плеча волосы.
Предательская улыбка не позволила Максиму поддержать серьезность момента.
— Очень. Очень красивая.
Алиса хитро прищурилась.
— На самом деле? Или с точки зрения настоящего художника?
— Да какой из меня художник? — сказал Максим и кивнул на стопку рисунков. — Ты же видишь, никакого вкуса. Лучше бы рисовал собак.
— Да уж. Что есть, то есть.
Девушка пальцем сдвинула несколько листов бумаги с похожими изображениями.
— Блин, как ей вообще удалось тебя подцепить? — спросила она. — Ты уж прости, но внешние данные у нее, мягко говоря, не очень. Нет, мила, не стара. И только-то. У нас в классе большая часть девчонок посимпатичнее были. Не обижайся, ладно?
— Не обижаюсь, — сказал Максим.
— Или тебе нравятся такие... похожие на мальчиков? Что тебя в ней больше всего привлекало?
— Я не знаю. У нас был банальный производственный роман. Она работала в моем зале официантом. Была сменщицей Марго. Мы много
