Китай. История страны - Рейн Крюгер

Глава 3. Западная Чжоу (1027(?)-771 гг. до н. э.)

К концу II тысячелетия до н. э. эпохальный бронзовый век заложил основы для развития человеческой цивилизации. Он возвел свои монументы — города Междуречья, Нила, Инда и Хуанхэ. Он способствовал появлению минойского, финикийского, вавилонского и хеттского государств и вывел Моисея из Египта; поднял ассирийское войско; подготовил эгейские берега к расцвету классической греческой культуры и в целом познакомил индоевропейские племена, загадочным образом вторгнувшиеся на Ближний Восток и в Европу, с возможностями приближающегося железного века.

После падения династии Шан наступил период Чжоу, продолжавшийся восемьсот лет, но только триста из них чжоуские цари обладали реальной властью. Эта первая фаза, получившая название Ранней или Западной Чжоу, и будет сейчас рассмотрена.

Когда силы Чжоу двинулись в восточном направлении, они, помимо возделываемых земель, оккупировали также целинные и охотничьи угодья. Поначалу земля считалась собственностью племени, но затем была разделена на частные владения нового класса аристократов, приходившихся родственниками царю, лидеров союзников и местных вождей, включая тех шанцев, которые успели сдаться достаточно быстро. Новое царство превзошло старое по размеру, достаточно быстро поглотив почти весь северо-восток Китая, от реки Янцзы до пустынь. Поскольку дороги были плохими и немногочисленными, путешествия по ним опасными, а в отдаленной столице Чжоу отсутствовал административный аппарат, способный управлять такой обширной территорией, возникла потребность в совершенствовании феодальной системы, созданной Шан, и в результате она стала напоминать ту систему, которая превалировала в средневековой Европе. Недавно занятые и завоеванные земли были пожалованы во владение удельным князьям, которые поклялись в верности верховному властителю-вану и обещали нести службу. Они также собирали налоги со своих территорий, часть которых поступала в царскую казну.

Чжоуский ван назначал вассалов, а также избранных чиновников, на высокие должности в ходе пышных церемоний. Сначала он усаживался лицом к югу в центральном зале храма предков, после чего человек, назначаемый на должность, по сигналу Великого мастера церемоний вставал перед владыкой. Ван заявлял о своем намерении назначить кандидата на должность, объяснял, чего именно ожидает от назначенного, и объявлял, какие дары будут ему вручены. После этого он отдавал распоряжение Великому историографу составить документ, содержащий приказ о назначении. Человек, получивший назначение, восхвалял и благодарил царя, совершал двойной поклон — то есть дважды касался лбом земли — и удалялся. Ценность полученных даров зависела от ранга, варьируясь от просяного вина до бронзовых сосудов, рабов, лошадей, колесниц, оружия, изделий из нефрита, домашнего скота, красных туфель, одежды и раковин. Самые важные персоны часто получали бронзовые сосуды с надписями, увековечивающими событие, и те из сосудов, что сохранились, стали ценными источниками информации для историков.

Удельные князья также получали нефритовый скипетр — по размеру меньше царского, который они должны были держать в руке всякий раз, когда встречались с ваном.

В ходе сплочения нового государства один человек приобрел влияние, которое поставило его в один ряд с самыми выдающимися фигурами китайской истории. Вскоре после завоевания шанского царства У-ван умер, и на престол взошел его сын, получивший от отца беспокойное наследство — недостроенное, необъединенное государство, обуреваемое центробежными настроениями. В этот момент младший брат У-вана, Чжоу-гун, назначил себя регентом. Благодаря силе характера и интеллекта, а также за счет безжалостных военных операций и искусного убеждения он даровал царю мир и укрепил его власть.

Для этого ему пришлось подавить шанское восстание, которое разжег его собственный брат, правивший как вассал дома Чжоу и заподозривший Чжоу-гуна в чрезмерных амбициях. Обуздав недовольных чжоуских лидеров, он сражался в течение трех лет за то, чтобы навсегда искоренить влияние свергнутой династии Шан. Затем он переселил весь цвет знати и трудового населения на юг от Хуанхэ. Здесь он поручил построить новый город, расположенный значительно ближе к центру нового развивающегося государства, чем прежняя столица их далекой родины. При помощи гадания было получено одобрение богов на строительство, и после выбора точного места последовали церемониальные жертвоприношения божествам. (Их жертвами стали животные. Человеческие жертвоприношения совершались все реже и реже.)

Чжоусцы оставили религию шанцев практически без изменений, за исключением того, что они позаимствовали у северных кочевников концепцию поклонения звездам, которая сделала Небо верховным богом. В результате «скрещивания» этого верования с верой шанцев в Шан-ди как в верховного бога Шан-ди стал олицетворять собой Небо, а также приобрел представителя на земле в лице верховного правителя, которого с тех пор начали называть Сыном Неба. Концепция «Неба» была столь же необычайно расплывчатой, как и западная концепция Всемогущего. Небо одновременно представлялось местом — например, местом обитания духов предков, в которых чжоусцы также верили, — космической моральной силой, направленной на поддержание всеобщей гармонии, и существом с разумом и волей, частично управляющим судьбами людей. В истинно феодальном стиле Небо возглавило иерархию подчиненных ему природных богов, из которых самыми важными были бог земли и бог зерна, всегда получавшие свою долю жертвоприношений.

Затем Чжоу-гун собрал на месте будущего города лидеров Чжоу и несчастных шанцев, оказавшихся вдали от дома. На встрече он провозгласил доктрину, которая на протяжении нескольких тысячелетий будет сохранять доминирующее положение в китайском политическом мышлении. Согласно ей царская власть обусловлена «мандатом Неба». Правитель заслуживает этот мандат своей добродетелью: если он перестанет следовать добродетели, мандат будет у него отобран. Хотя главным инструментом свержения власти можно считать оружие, в действительности падение династии Шан было обусловлено утерей ею Небесного мандата. Поэтому, сказал Чжоу-гун, «новый царь должен уделять самое пристальное внимание своей добродетели. Посмотрите на его древних предшественников, правителей Ся: Небо лелеяло их и защищало, пока не отвернулось от последнего из правителей, жестокого и беспощадного». Точно так же, продолжил Чжоу-гун, обращаясь к покоренным шанцам, «последний правитель Шан предался праздности, забросил дела управления и не совершал должных жертвоприношений. И тогда Небо уничтожило его… Наш же чжоуский царь хорошо относился к людям, следовал добродетели и исполнял долг перед божествами и Небом. Небо наставило нас, оказало нам милость, избрало нас и наделило нас мандатом Шан, чтобы править в ваших бесчисленных землях».

Прослеживая происхождение своего царственного племянника от древней династии Ся, Чжоу-гун таким образом пытался придать легитимность власти нового дома, а называя волю Неба главной причиной падения династии Шан, он дипломатично позволял покоренным шанцам сохранить лицо. (Кстати, он также позволил номинально продолжиться шанской династической линии с тем, чтобы ее представители не прекращали совершать должные жертвоприношения своим царственным предкам. Но в ответ на приписываемое шанцам падение нравов он ввел запрет на употребление спиртных напитков, нарушение которого каралось драконовскими мерами.) Он закончил свою речь, объявив, что целью создания новой столицы является ее перенесение в самый центр царства Чжоу, и призвал царя построить великий город, который «станет двойником сиятельного Неба. Он должен исправно совершать жертвоприношения великим и малым духам и из этого центра управлять своим царством».

В месте, расположенном в десяти милях от современного Лояна, был построен великий город Лои. Его внутренние стены окружали территорию площадью девять квадратных миль, а внешние — территорию, которая больше еще примерно в десять раз. За стенами находились дворцы, сады, охотничьи парки, сокровищница, зернохранилища, кумирня, посвященная богу земли, и другая, воздвигнутая в честь бога зерна, дома министров и чиновников, постоялые дворы для посланников. Вокруг стояли дома горожан, раскинулись кварталы ремесленников и рынки, расположенные у городских ворот. За внешними воротами находился наполненный водою ров, через который перебрасывался подъемный мост. Как внутренние, так и внешние ворота постоянно охранялись, независимо от того, подняты мосты или опущены, причем ворота всегда запирались по ночам, а дозорные в темное время суток патрулировали по всему городу, отбивая стражи. Их служба оплачивалась товарами или раковинами каури.