Том в горах - Ингвалл Свинсос

Том сам не мог понять, как это вышло, но вдруг у него вырвалось громкое "мяу!" - так сильно он увлёкся поединком. Он даже вздрогнул от собственного голоса. А птицы? Они сразу насторожились, потом взлетели и скрылись за густыми соснами. Том только проводил их взглядом из засады, щурясь и стуча зубами.

* * *

Подошла пора, когда луга совсем очистились от снега. И сразу Тому стало легче жить. Он прилежно охотился, ловил возле норок шустрых мышей и кротов. Столько добычи было, что он не успевал всего поедать. В жёлобе весело журчала вода. Том много раз в день ходил на камни возле жёлоба напиться. А вечером его ждала мягкая постель на тёплой овчине. В погожие дни Том утром выходил на крыльцо понежиться на солнышке. Про выстрел он давно забыл, забыл, как щёлкнула пуля о камень совсем рядом с ним... Солнечные лучи быстро нагревали каменную плиту. Ляжет Том, вытянется во весь рост, и перекатывается с боку на бок, и мурлыкает - совсем как дома, когда его гладили Пер и Лиза. Удивительно, в глубоких тайниках его памяти ещё сохранился их образ. До сих пор он иногда просыпался ночью от того, что ему чудились далёкие голоса: "Том, Том, кис-кис, иди сюда, Том!"

* * *

Зазеленели склоны долин. С утра до вечера пели неугомонные ручьи. По ночам они звучали глуше, будто тихая музыка доносилась издалека. Снег растаял, только в ущельях на склонах самых высоких вершин ещё остались почерневшие снежные языки. В тёплые вечера долину поливал ласковый дождь. А днём опять ясно, и яркое солнце золотит прошлогоднюю стерню, голубит редкую зелень новых ростков. Пер и Лиза радовались: скоро на сетер опять. Никогда ещё они не ждали переезда с таким нетерпением и волнением. С утра до вечера только о Томе речь шла. Как ему там живётся? Не ушёл ли он с сетера? Досыта ли ест? Папа и мама отвечали, как могли. Дескать, за Тома беспокоиться не надо, он теперь охотник первостатейный. А сами, по чести говоря, тоже тревожились. Мало ли что могло приключиться?.. Выжить-то он, может быть, и выжил, да ведь одичал, наверно, и след его давно простыл, на сетер не вернётся. Папа и мама не меньше детей волновались. Вон как Пер и Лиза радуются скорому свиданию - верят, что Том их встретит и всё будет по-прежнему. А только вряд ли Том вернётся домой, в долину. Так, верно, дикарём и останется. Мама уж стала исподволь готовить ребят к тому, что придётся, быть может, совсем проститься с Томом. С прошлого года кошка дважды приносила котят, и мама отбирала самых красивых, предлагала Перу и Лизе вырастить их. Какое там! Дети и слышать не хотели об этом. Пусть соседи котят забирают. - Нам, кроме Тома, никого не нужно! - говорили они. Мама сказала, что Том, пожалуй, давно из тех мест ушёл. Дети - в слезы, и пришлось их утешать: никуда-то он не делся, сразу объявится, как только они приедут. Уж подойдёт на зов-то! Эти мамины слова обрадовали, обнадёжили Пера и Лизу, они снова с нетерпением стали ждать переезда на сетер.

* * *

Весна. День ли, вечер - звучат в горах птичьи концерты. На вершинах, на лесистых склонах - звонкое разноголосое щебетанье, порхают взад-вперёд прилежные пичуги, собирая веточки для гнёзд. Чуть тронулись зеленью берёзовые рощи, в которых, едва начнёт смеркаться, чисто и ясно звучит посвист певчего дрозда. Река давно взломала лёд и теперь, по-весеннему буйная и искристая, легко прыгала вниз по уступам, по каменным плитам. Быстрокрылые ржанки молнией проносились вдоль берегов, громко, возбуждённо свистя. Тому нравилось рыскать по лесу. Столько нового и для глаза, и для уха! Но на душе было тоскливо. Жизнь кипит, бурлит, а он один-одинёшенек, не с кем дружбу водить. Все обращались в бегство при виде него. Птицы, на ветках ли, на земле ли, улетали. Заяц сломя голову удирал. Даже лиса норовила обойти его сторонкой. Всё дальше и дальше уходил Том, спасаясь от одиночества; ему хотелось кого-нибудь встретить, никогда ещё он так не скучал. Том стал даже ночевать в лесу. Погода тёплая, овчина уже не нужна. И забрался он в неведомые, незнакомые места. Совсем в дикого зверя превратился - где угодно прокорм найдёт, с кем угодно силами померяется. Вот и в то утро, о котором речь пойдёт, Том выследил глухарку. Да помешкал немного, поздно прыгнул, и одни лишь перья ему достались. А глухарка взлетела, с шумом пронеслась над склоном и села на дерево поодаль. Том длинными, упругими шагами пошёл за ней. Лесок сменился осыпью. Том запрыгал с камня на камень, иногда пропадая в кустах и жухлом прошлогоднем папоротнике. Взгляд его был прикован к сосне, на которой укрылась глухарка. Вдруг странный звук донёсся сверху. Том замер на месте, прислушался. Похоже, словно кот мяукает! Прислушался снова: ну да - "мяу! мяу!" Забыв про глухарку, Том ринулся вверх по склону, огибая торчащие корни и бурелом. Неожиданно его взгляду открылось нечто вроде полки под нависшей скалой. Перед полкой - площадка, усыпанная сухой жёлтой хвоей и прочим мусором, а в углублении под скалой что-то шевелится... Том громко мяукнул. И тотчас появились кошки, голос которых он слышал. Три пятнистых кошки, всем складом очень похожие на него, только ростом гораздо меньше. И уши странные. С кисточками наверху. Откуда же ему было знать, что это детёныши рыси?.. Том застал их в разгар игры: рысята совсем как котята играют, затевают весёлую потасовку. От игры и до драки недолго, кто-то кого-то больно куснул, вот и мяукали. Рысята удивлённо смотрели на кота, он - на них. Длинный хвост Тома беспокойно дёргался. Том не сердился, просто ему хотелось поиграть с невиданными кошками. Он присел и мяукнул, приглашая их подойти ближе. Рысята подошли, осторожно обнюхали его - не опасно? Кот, в свою очередь, понюхал их, и вдруг сильная чёрная лапа, метнувшись вперёд, выдала одному рысёнку такого тумака, что тот упал. А Том уже отскочил в сторону, стоит и озорно поблёскивает глазами. Малыш испуганно взвизгнул, два других рысёнка попятились и зашипели на кота. Он миролюбиво мяукнул в ответ и лёг. У животных, как у людей, есть свой язык, и рысята поняли Тома, поняли, что он не желает им зла. Опять обступили кота; теперь он позволил им вскарабкаться на себя. Тому было очень приятно чувствовать прикосновение маленьких лапок. Мяу! Он покатился по камню вместе с малышами. И пошла тут возня на полке над осыпью! Том передними лапами тузил наступающих рысят, они падали, пищали и нападали снова. Мало-помалу игра стала грубой: то укусят, то больно царапнут. Том насторожился: с этими кошками держи ухо востро, вон какие напористые! Он не оставался в долгу, рычал и кусался по-настоящему. Даже когти пустил в ход; сперва-то он их прятал. Теперь уже рысята отскакивали в сторону и громко жаловались. Обида копилась нешуточная, они шипели, рычали, нападали всё коварнее, кусались всё больнее. Уж и не поймёшь - игра или драка? Том едва успевал отбиваться, и глаза его горели сердитым жёлтым огнём. Чёрный кот разозлился не на шутку, и, когда один рысёнок, неожиданно подпрыгнув сбоку, цапнул его за загривок, Том молниеносно повернулся и впился зубами в горло противника. Рысёнок раз-другой дёрнулся и замер. Остальные двое, взвизгивая, забились под скалу - только видно, как глаза светятся в темноте. Том глухо и зловеще зарычал, стал бить землю хвостом.

Рысь ушла с утра на охоту. Детёныши без конца просили есть, она едва поспевала им носить. Нередко бывало так, что схватит мышь-другую, и вся добыча. Но на этот раз ей повезло, целого зайца домой несла. От скудной пищи рысь отощала, шерсть висела клочьями. Но что за звуки? Мяуканье, визг... Это - рысята, а это кто? Голос чужой. Что же там приключилось? Она припустилась бегом, но зайца не бросила, и его длинные задние ноги колотили её по боку. Только увидя Тома, рысь выпустила добычу. И Том сперва заметил упавшего на землю зайца, а уж потом его глаза встретились с рысьими. Она вся напряглась, готовясь к прыжку. Тихое злобное шипенье вырывалось из её пасти, которая растянулась, оскалившись, почти до ушей. Том подпрыгнул и выгнул спину дугой. Потом припал к земле, словно врос в неё, и глухо-глухо зарычал. Почуяв, что вернулась мать, выглянули из своего убежища рысята. Но бежать к ней не решились: чёрный зверь преграждал им путь. Холодная ярость и беспощадная жестокость воплотились во всём облике рыси. Безжалостные глаза грозно смотрели в упор на Тома, косматые уши сами прижимались к голове, когда из пасти вырывалось зловещее шипение. Вдруг рысь присела на задних лапах и прыгнула вперёд. Том встретил нападение, обуреваемый ничуть не меньшей яростью. Игривое настроение давно прошло, кот стал бойцом. И оба зверя с жутким воем покатились кубарем по площадке. Они были почти равны ростом и весом, и всё-таки Тома ждало неминуемое поражение в схватке с огромной кошкой, которая превосходила его и силой и дикостью, унаследованной от хищных предков. Заслышав в лесу мяуканье этой кошки, олени и косули в ужасе обращаются в бегство; даже король лесов лось предпочитает уйти подальше... Рысята отважились наконец оставить своё убежище. Они тоже мяукали, и на осыпи такой вой поднялся, что издали слышно. Вот детёныши попытались приблизиться к сражающимся, но тут же в испуге отпрянули. Рысь и Том разошлись, готовясь к новому прыжку... Уже снова схватились! И опять над склоном разнёсся яростный вой. Том отбивался когтями и зубами, и до сих пор ему удавалось увернуться от грозных клыков противника. Внезапно страшная боль пронизала одно ухо - рысь чуть его не оторвала. Том отчаянно взвыл, вырвался, подпрыгнул высоко в воздух и приземлился на осыпи, прямо на камнях. Ещё прыжок, ещё... Кот прыжками мчался вниз по осыпи, рысь провожала его взглядом. Оглушённая схваткой, она не преследовала противника. Отряхнулась, слизнула кровь с морды. Глубокие царапины исполосовали её шкуру. Вдруг рысь заметила мёртвого детёныша. Раздался протяжный, жалобный вой - жуткий, тоскливый звук, который далеко прокатился по лесу. Рысь принялась облизывать убитого детёныша, а двое рысят нетерпеливо рвали зайца, добытого матерью.