Дожить до завтра - Марина Серова

Зимин явно был очень напуган. А запасные документы и отходные пути могли быть им давно предусмотрены — человек он, судя по сегодняшним событиям, конкретный. Надо было срочно что-то решать.

Можно было попробовать сбежать, но я знала: меня как юрисконсульта комитета вычислят к восьми часам утра, и тогда за каждый неумный шаг придется отвечать.

Из машины меня вывели первой.

— Капитан, — обратилась я к старшему наряда. — Я буду говорить.

— Конечно, будешь, — усмехнулся капитан.

— Вы не всех взяли! — нажала я на больное место. — Я расскажу!

— А куда ты денешься, — уверенно улыбнулся он.

— Надо сразу! — крикнула я уже в подъезде отдела внутренних дел. «Черт! Вроде не должен тянуть», — думала я, послушно пройдя в камеру. С меня сняли наручники и захлопнули дверь.

В камере не было никого и ничего, кроме короткой скамейки, и только редкие истошные вопли подследственных вносили разнообразие в унылый антураж.

— А-а! — разносилось по коридору.

— Кто еще был с тобой?! — Резкий щелчок и снова:

— А-а-а!

Я прикоснулась ко лбу: он горел, там наверняка торчала огромная шишка.

Меня вывели минут через восемь. Массивный милиционер вежливо провел странную задержанную в порванной футболке и камуфляжных штанах по коридору и легонько втолкнул в маленький кабинет. Там сидело и стояло человек пять как в форме, так и в штатском.

— Фамилия, имя, отчество? — строго спросил меня тот самый капитан.

Я распрямилась и посмотрела ему в глаза.

— Юрисконсульт Тарасовского комитета солдатских матерей Максимова Юлия Сергеевна, — представилась я. — Убит мой подопечный по линии комитета. Заказчик убийства — прапорщик Зимин Николай Иванович.

— У-у, какие мы слова знаем, — усмехнулся капитан. — «Заказчик»… Ты что — следствие проводила? А? Что молчишь, юрисконсульт Максимова? Я тебя спрашиваю: следствие проводила?!

— На «вы», пожалуйста, — поправила я.

— Ух ты, какие мы нежные! — засмеялся капитан. — А кто сержанту Уразову кричал: «Отпусти, гад!»? Если ты юрисконсульт, то должна понимать, что это «оскорбление при исполнении». Свидетели есть.

Допрос шел по самой банальной схеме…

— Послушайте, капитан, — прямо глядя ему в глаза, заговорила я. — Он может сесть на московский поезд, и, если он уйдет, у вас будут неприятности.

Капитан засмеялся — он никак не хотел воспринимать меня всерьез.

— Знаешь, сколько я таких видел? Угрожают, обещают, а потом прощения просят. Как тот… Уразов, помнишь? — этот… — капитан нетерпеливо защелкал пальцами.

— Пискунов, — подсказал Уразов.

— Точно, — обрадовался капитан. — Такой концерт устроил! То он — генеральский зять, то — капитан ФСБ, то — лучший друг губернатора! А потом, не поверишь, какой тихий стал.

Кто-то заглянул в дверь, и капитан вышел.

«Ну что, — услышала я за дверью шепоток. — Привез?»

На перепалку ушло порядка четырех минут, и у меня складывалось впечатление, что капитан просто тянет время. Еще через минуту он снова вошел.

— Вы стриженого допросили? — повернулась я к нему. — Он бы сказал.

— А что тебе стриженый? — усмехнулся капитан. — Ты за себя отвечай.

— Он — убийца, — сказала я.

— Он — убийца?! — засмеялся капитан. — Ладно, теперь буду знать. Ты лучше скажи, кто с вами третий был? — Он определенно собирался искать Грома, а не Зимина.

— Пистолет у вас? — спросила я. — Там отпечатки.

Капитан покрылся красными пятнами.

— Я тебя не спрашиваю про отпечатки! — заорал он. — Я тебя спрашиваю: кто третий был?

В этот момент я пожалела, что не решилась на побег. И тут меня осенило:

— Так Зимин и был третий! — еще громче заорала я. — Сколько можно объяснять?!

Капитан впал в прострацию.

— Сколько надо, столько и будешь объяснять, — зло, но уже без крика ответил он. — А почему он старшего требовал?

— Поймаешь — спросишь. Поехали, капитан, — попросила я. — Московский вот-вот придет… Я ж его опознать могу… А на ходу и приметы расскажу. Время уходит.

Капитан автоматически глянул на часы.

— Давай-ка мы сначала твою личность установим, — внезапно переключился он. — Итак: фамилия, имя, отчество…

«Черт! — подумала я. — А не пытается ли Стругов просто отмазаться? Сколько ему Зимин заплатил — пять штук баксов? А что, если деньги уже у капитана и он действительно просто тянет время? Подумаешь, одно нераскрытое убийство — у них в Воскресенске таких по десять-пятнадцать в год точно повисает… Солдата списать — как два пальца облизать, а пять тысяч баксов — в кармане…» Мне стало дурно. Если капитан действительно отмазывает Стругова, дело плохо. Но ничего другого я придумать не могла.

— Ладно, давайте установим, — нехотя согласилась я.

Когда капитан узнал, что у меня позади прокурорский опыт, он смягчился — чувствовалось, что он размышляет.

— Поехали! — внезапно встал он со стула. — Это ваша куртка? Уразов, Груздь — со мной, Петров, своих ребят возьмешь! Вы, — кивнул он мне, — тоже со мной.

Это было то, что надо. Мы быстро выбежали за дверь, промчались по коридору мимо стеклянного «аквариума» дежурного и залезли в «УАЗ».

— Приметы, — не оборачиваясь, потребовал капитан.

— Невысокий, плотный, лет сорока, лицо квадратное, нос прямой, брови тонкие… — погнала я список примет. «Господи! Хоть бы ты его взял, Гром! Хоть бы ты его взял!»

«Уазик» быстро домчал нас до вокзала и ткнулся колесами в бордюр стоянки частных такси. «Ладно, — подумала я. — При любом раскладе счет за бензин мне не выставят».

Мы выскочили из машины и бегом двинулись на вокзал. Обошли весь — Зимина не было. Мы проверили багажное отделение, кассы автовокзала, заглянули в каждую машину на стоянке, обшарили подъезды стоящей на привокзальной площади «хрущевки». Еще раз обошли вокзал. Прапорщика Зимина не было нигде.

— Ну что, юрисконсульт Максимова, где ваш прапорщик? — отстраненно поинтересовался капитан.

— Давай-ка на остановку…

— Груздь — на автовокзал, Петров, зайди-ка в продуктовый, Семенов, со мной на вокзал, — распорядился капитан. — А вы что стоите? — обратился он ко мне. — Вы с Уразовым, куда хотели — на остановку.

Я и сержант Уразов вышли к остановке, но здесь, кроме десяти-двенадцати ни о чем не подозревающих пассажиров, никого не было. Подошел автобус, и я подпрыгнула, пытаясь заглянуть внутрь. Люди входили и выходили, расплачивались и переругивались с водителем и снова выходили… Но одна из фигур в самом конце пассажирской очереди там, внутри, показалась мне знакомой.

— Слушай, Уразов, давай-ка зайдем. — Я схватила задние дверки и попыталась их растянуть. — Помогай…

— Блин… Кто там хочет… — заматерился водила. Но оторваться от сбора денег у него не хватило сил, и мы — я впереди, Уразов сзади — протиснулись в салон.

Аккуратно, по-армейски подбритый затылок человека в штатском в самом хвосте мне определенно был знаком. Я подошла ближе.

— Зимин, стоять! — приказала я, но человек не отреагировал. — Уразов, разверни! — распорядилась я, и сержант с силой повернул мужчину к нам лицом.

Это был подполковник Гриша.

…Не все в жизни удается человеку. Это как с мужиками — вложишь уйму сил, а результат — кот наплакал.

— Слышь, ты, а может, этот? — дернул меня за рукав Уразов.

Я повернула голову: на переднем сиденье, прямо за кабинкой водителя, прижав к груди кейс, сидел и с ужасом смотрел на меня… прапорщик Зимин.

Прапорщика обыскали тут же, в автобусе, взяв в понятые водителя и подполковника Гришу. При Зимине оказались подлинные документы на другое имя и восемьдесят пять тысяч долларов сотенными купюрами, что вызвало живой милицейский интерес. Хотя эта сумма по нынешним временам и не такая большая — столько жители Воскресенска в автобусах не возили.

Арестованного доставили в райотдел, где меня посадили в отдельный кабинет, и «сказка про белого бычка» началась по второму кругу. Менты знали, что второй мужчина у водонапорной башни был. В том, что это не прапорщик, они были уверены.

Я стояла на своем: было темно, и мне показалось, что это Зимин. Ну, показалось мне! Они вдвоем и притащили меня в башню. На вежливое предупреждение об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и попытки добиться от меня чего-нибудь еще, я ответила импровизацией на тему «Письмо товарищу министру» с обширным административно-юридическим комментарием. Думаю, что после этого капитан понял, что с такой стервой можно встретиться только раз в жизни!

К четырем утра то ли в показаниях Стругова и Зимина что-то стронулось, то ли мою личность по милицейским каналам проверили, но меня отпустили.

Когда я, матерясь, как последний грузчик, вышла из подъезда райотдела, оказалось, что подполковник Гриша до сих пор преданно ждет меня у дверей.