Кнопка управления мужем - Дарья Донцова

Костя сделал глубокий вдох и, запретив себе нервничать, произнес:

– Остановись, хватит слов. Сейчас я позвоню Владимиру Олеговичу. Нам всем вместе необходимо сесть и поговорить.

Честно говоря, Константин ожидал очередного скандала или по крайней мере шквала вопросов с припевом «Зачем тебе мой папа?». Но истеричка почему-то молча кивнула и отправилась в ванную. Фокин же взялся за телефон, попросил тестя приехать. Карелин поинтересовался причиной, по которой ему следует спешить к дочери с зятем, и Костя не смог сдержаться, выложил все, что думает о Владе, и выпалил:

– Завтра же подаю заявление о разводе.

– Не глупи, – ответил Карелин, – не нервируй девочку. Скоро буду. У молодых всегда трения. Медовый месяц лишь называется сладко, а на самом деле во время него все здорово ругаются. К тому же ты заболел. Вы еще не наладили семейную жизнь по-настоящему.

– Я не хочу ее даже начинать, – отрезал Константин. – Все. Хватит. Забирайте свою дочь обратно.

Завершив беседу, Фокин отшвырнул трубку, повернулся лицом к двери и увидел на пороге кухни Владу. Та пару секунд молчала, а потом внезапно кинулась к разделочному столику, выхватила из держателя здоровенный шеф-нож и ринулась на супруга с воплем:

– Убью тебя! Никому не достанешься! Если не мой, то ничей! Хочешь уйти к другой? Никогда!

Костя в последний момент умудрился вцепиться в руку обезумевшей супруги. Затем связал ее с помощью полотенец, усадил на диван и велел:

– Тихо! Сейчас сюда явится твой отец, тогда и поговорим.

Но Влада неожиданно заорала:

– Помогите кто-нибудь! Убивают! Люди, на помощь! Сюда! Скорей!

Он схватил жену за плечи, встряхнул и приказал:

– Заткнись!

И Влада неожиданно притихла. Фокину что-то показалось странным, но что именно, он понять не успел, Влада вдруг прошептала:

– Прости, Костик, я тебя очень люблю. И всегда любила.

На него навалилась усталость, он сел на табуретку.

– Ты странно демонстрируешь свои чувства.

– Не понимаю, что происходит, – зарыдала Влада. – Меня прямо трясет порой от ярости. Я никогда такой не была, до конца декабря прошлого года не скандалила, а потом стало накатывать. В глазах темнеет, всех убить готова! Ничего с собой поделать не могу. Пока ты лежал в больнице, припадков безумного гнева не было. А сейчас ты домой пришел, и я снова занервничала. Пошла принять свое гомеопатическое успокаивающее, разжевала таблетки, и через минуту истерика накатила. Что со мной?

– Похоже, пилюли тебе не помогают, – констатировал Фокин.

Влада плакала, продолжая жаловаться, что не может справиться со своим характером, клялась в любви к мужу, обещала исправиться, умоляла не подавать на развод. Фокин, стиснув зубы, терпел этот концерт. Он очень надеялся, что Карелин скоро приедет и навсегда заберет свою дочь из его квартиры.

В конце концов Влада устала и попросила:

– Дай мне воды.

Фокин налил в стакан минералки и поднес его к губам жены.

– Ты мне руки завязал, – простонала она, – освободи!

– Сам тебя напою, – не сдался Фокин. – Не хочу получить от любящей женушки удар ножом.

У Влады вытянулось лицо, но она без возражений сделала несколько глотков. Минут десять супруги сидели молча. Потом Влада подняла голову и прошептала:

– Я твоя жена, значит, мое имущество принадлежит и тебе. А я богата. Ты не представляешь, сколько я могу получить денег. Если захочу, весь бизнес отца будет наш.

– Сиди смирно, – велел Костя. – А еще лучше молча.

– Только намекну, что расскажу про калоши и бабу Клаву, и папаша на меня торговый центр «Май» перепишет, – с отчаянием произнесла Влада. – А я отдам его тебе. Не уходи от меня, пожалуйста! Или нет, я прямо сейчас все расскажу про калоши и бабу Клаву, а ты сам пойдешь к моему отцу и потребуешь: «Отдавай мне свой бизнес, иначе я всем сообщу, всему миру…» Хотела тебе сразу правду выложить, как только мы в гостинице оказались, но ты меня избегал, слушать не желал. Я так плакала… Потому что с детства люблю тебя, одного тебя и никого кроме тебя. Вот! Пожалуйста, прости меня и позволь высказаться. Нагнись поближе, умоляю тебя… Умоляю!

Косте вдруг стало жаль явно нездоровую девушку. Он склонился над Владой, та подняла лицо. Фокин очень близко увидел покрасневшие белки глаз – похоже, от очередной истерики у нее полопались сосуды. А еще он, ни во время свадьбы, ни после нее особенно не разглядывавший новобрачную, вдруг сообразил: ресницы у Влады наклеены. Они не гипертрофированно длинные, но совершенно точно искусственные. Сейчас один пучок волосков чуть-чуть отклеился. Вероятно, это случилось, когда Влада отчаянно зарыдала.

– Успокойся, – велел Костя. И миролюбиво добавил: – Ладно, выкладывай, что собиралась. Давай.

Влада отвела взгляд в сторону, посмотрела куда-то за спину мужа и дернулась. Ее личико вдруг сменило выражение, стало то ли удивленным, то ли испуганным. Фокин хотел обернуться, но внезапно ощутил что-то вроде укуса комара где-то в районе шеи и провалился в темноту.

Когда мрак рассеялся, Костя открыл глаза и понял, что лежит в коридоре на полу. Он сел, потряс отчаянно гудящей головой, потом спросил у мужчины в спортивном костюме, который почему-то стоял в проеме открытой входной двери:

– Кто вы? Что здесь делаете?

– Саша я, – с испугом ответил дядька, – сосед сбоку. Кричали тут у вас. Ну, мы с Катюхой типа… заволновались… Потом в нашу дверь позвонили. Я открыл, глянул – на лестнице никого… в твою квартиру дверь нараспашку… Пошел посмотреть… может, помочь надо… плохо соседу, вот он нам и позвонил… Гляжу, ты на полу… то ли спишь, то ли в обморок упал… Хотел воды налить, тебе в лицо плеснуть, чтоб очнулся… Двинул на кухню, а там… вообще кранты! Ты это… того… живой?

– Вроде да, – пробормотал Костя, с трудом вставая. – Надо моему врачу позвонить. С чего бы мне падать? Нехороший симптом! Уф, как шатает…

Саша перекрестился.

– Так ты того… этого… туда не ходи… не надо…

– Куда? – не сообразил Фокин.

– Ну, туда, где холодильник стоит… – выдавил из себя сосед. – Жуть там… Эй! Лучше здесь останься.

Но Фокин уже ринулся на кухню.

Влада, по-прежнему со связанными полотенцами руками, полулежала на диване. Горло ее было перерезано, и все вокруг залито кровью. Константин схватился за косяк. Потом ринулся в туалет, его стало тошнить.

– Слышь, щас полиция приедет… – бубнил в коридоре Саша, – я вызвал… Может, тебе «Скорую» кликнуть?

– Кому тут врач понадобился? – раздался голос Владимира Олеговича.

Саша спросил:

– Вы ваще кто? Сюда нельзя. Там жуть… Эй! Погоди!

Фокин вышел в коридор, услышал вопль, несшийся из кухни, замер. А Карелин закричал:

– Где мерзавец, убивший мою дочь? Он сумасшедший! Держите его!

И только тогда Константин понял, в какую переделку попал. Ноги сработали быстрее мозга, сами понесли его к выходу. Саша попытался схватить его, но Франклин с силой оттолкнул мужика. Тот упал, а Костя ринулся по лестнице… вверх.

Обычно человек, пытаясь удрать из многоэтажного здания, кидается вниз, он спешит добраться до подъездной двери, чтобы попасть на улицу. А вот Фокин, перепрыгивая через три ступеньки, направился в другом направлении. Он знал, что, пробежав по подкрышному пространству, можно очутиться на чердаке соседнего дома, а уже оттуда легко будет скрыться. Косте было плохо, снова отчаянно тошнило, но, очевидно, его ангел-хранитель не спал и подсказывал правильные решения. Владимир Олегович, не ведавший о проходе в другое здание, бросился по лестнице вниз. Почему сосед Саша не указал ему, куда двинулся хозяин квартиры? Ну, наверное, растерялся от испуга. И похоже, вообще был не особо сообразительным человеком.

Фокин выскочил на улицу, остановил первого попавшегося «бомбиста» и приказал ему ехать к дому, где у него оборудована студия. Черноволосый, темноглазый, плохо говорящий на русском языке водитель затрапезного «жигуленка» молча закружил по улицам, иногда с видимым страхом посматривая в зеркальце заднего вида на странного пассажира. Кошелька у Фокина при себе не оказалось, он снял с руки дорогие часы и отдал парню.

Здание, где Константин арендует студию, стоит в тихом районе, и оно нежилое, все помещения отданы под офисы, в каждом есть душ, туалет и крохотная кухонька. Фокин быстро помылся, переоделся в джинсы, пуловер и куртку, которые на всякий случай держал в шкафу, взял из сейфа, в котором хранил деньги для оплаты труда моделей, все имевшиеся там средства, запасную кредитку и вышел на улицу. Поймал очередного бомбилу, доехал до центра, пробежался по банкоматам, снимая со своего счета солидные суммы, потом сел в шумном сетевом кафе, торгующем фастфудом, и позвонил Аллочке. Ответила домработница Вера.

– Позови маму, – велел Константин.

– Ей плохо, – прошептала горничная. – А вы сюда больше не обращайтесь, не впутывайте Аллу в беду. Три «Скорые» в доме. Что же вы наделали!