Интерферотрон Густава Эшера - Андрей Черноморченко

— Кажется, восемнадцать. Эвелина Роджерс умерла в апреле, до нее был Трофим Эстевес в ноябре… Да, восемнадцать. По крайней мере, с десяток пустых домов найдется.

— Спасибо за приглашение, я подумаю. Точно могу сказать, что дня два-три придется задержаться: передохнуть, набраться сил. Но не смею вас больше отвлекать от увлекательного рассказа. До свидания!

Стив огорчился: уход Франца означал, что ему придется до конца терпеть рассказ Густава, который он за время их знакомства слышал, наверное, уже в десятый раз. Макналти спасла погода — не успел Богенбрум выйти за порог, как ударил гром и начался обычный для этого времени года снежный ураган. Франц вернулся с проклятиями:

— Вот чертовщина! Всю дорогу меня поливало аммиачным дождем, пару раз чуть не въехал в миномор, а теперь, пожалуйста: прелести летней погоды!

Миноморы были еще одним генетическим чудом, доставшимся от какой-то мировой войны, — гибридом мухомора и противопехотной мины. Их засеивали авиационным способом, причем до определенного момента они нисколько не отличались от обычного мухомора. Единственным усовершенствованием была грибница, расходившаяся в радиусе пятидесяти ярдов. С поступлением команды извне в миноморах происходила внутренняя химическая реакция, превращавшая их клетчатку в мощнейшее взрывчатое вещество, которое детонировало при получении сигнала от грибницы. Наиболее сочные экземпляры обладали психотротиловым эквивалентом до пятисот тонн. Грибница же, обладавшая рудиментарным интеллектом, регистрировала прохождение человека и оптимальным образом, в зависимости от веса цели, осуществляла подрыв. После пятой мировой войны миноморы разрослись повсеместно, однако ни у кого не было желания проверять, находятся они в вооруженном состоянии или просто отравляют жизнь случайным боевым насекомым.

Франц обратился к Густаву.

— Вы не сочтете нахальством с моей стороны, если я попрошу у вас разрешения переждать, пока не распогодится?

— Вообще-то хозяин дома — Стив, но, полагаю, он не будет против. Да мы и забыли вас предупредить — большинство домов здесь защищено сигнализацией. Кто-то из нас должен будет вас проводить, чтобы снять защиту. Что скажешь, Стив?

— Да, конечно. Располагайтесь, свободного места тут всем хватит. Тем более, что я — не настоящий хозяин, тот со всей своей китайской родней перебрался на Меркурий… вы, наверное, помните тот инцидент…

Франц закивал головой.

— Как не помнить! Я работал на Тянь-Шане и занимался высшей хореоматикой, но после казуса с китайцами остался без дела, почему вынужден был перебраться на Анды. Можете быть уверенным, Стив, что особняк теперь у вас никто не попросит назад.

Все рассмеялись. Казус, упомянутый Богенбрумом, в свое время наделал много шуму. Китайское правительство решило полностью переселить оставшееся после войн население — шестьдесят миллионов — на Меркурий, так как жизненного пространства не хватало. Поскольку телепортирование обычным способом заняло бы слишком много времени, был заключен договор с Яркендским университетом на разработку методов логической компрессии данных при их передаче с Земли. Передовой китайский отряд уже высадился на Меркурии, строя бараки и танцуя вприсядку вокруг огромного приемника-телепорта. Операция планировалась следующим образом: все население Китая необходимо было в течение двадцати минут пропустить через местные пункты транспортировки, затем накопленную информацию сжать, переслать на Меркурий, а там уже распаковать и трансформировать обычным способом. Земной этап прошел благополучно, однако в момент космической трансляции случилась, как утверждали впоследствии исполнители, неожиданная электромагнитная вспышка на Солнце. К ужасу отряда, из приемника вытекло почти пять миллионов тонн теплой белковой массы; Китай, таким образом, прекратил существование. Сублимированная в брикеты белковая масса была складирована в одном из бараков — на случай, если кто-нибудь решится на восстановительные работы, но такого предложения ни от кого не поступило. Несколько фирм с Венеры предложили вывезти порошок для использования его в качестве сельскохозяйственного удобрения, но столь кощунственные идеи были категорически отвергнуты.

— А вы имели отношение к этому инциденту? — поинтересовался Стив.

— Ровным счетом никакого. Подрядчиком выступал Институт архивации, а я работал в совершенно другом колледже, где занимался проблемами мини-интеллекта. Но после этого случая финансирование всего университета было полностью остановлено.

— В этом смысле мы с вами, Франц, — товарищи по несчастью. У меня также были обещающие разработки, прерванные в самом начале, — сказал Густав. — Однако, мы ведем себя со Стивом весьма негостеприимно. Вам с дороги необходимо помыться и переодеться. По счастью, этот особняк представляет собой музей антиквариата. Вы можете выбрать себе более-менее прочную одежду по вкусу на верхнем этаже, в гардеробной бывших хозяев. А потом спускайтесь к нам, пообедаем. Вас ждет небольшой сюрприз.

Через полчаса умытый и переодевшийся Франц вернулся в гостиную, где Стив с Густавом смотрели спортивную передачу. Собственно, спорт был ликвидирован еще в XXIII веке, когда ушлые спортсмены и их тренеры вместо классического допинга стали использовать психотрюки — нелегальные танцы с целью изменения физических характеристик среды. Когда одному из атлетов удалось пробежать дистанцию в сто ярдов за полторы секунды, а другому — прыгнуть в высоту (без шеста) на пятнадцать футов, спортивные власти призадумались. Чаша терпения переполнилась на очередной зимней олимпиаде, где на синхронном плавании подо льдом команда Лесото не всплывала целых сорок минут. Поэтому единственным видом спортивных развлечений оставили рыцарские турниры, где соревнующиеся пары внезапно перебрасывались в незнакомую для них местность, щедро уставленную различными видами оружия. Поединок обычно занимал час-полтора, до полного истощения арсеналов или гибели одного из участников. Стив и Густав, естественно, наблюдали уже не реальный бой, а насыщенный жестокостями холовизионный суррогат, причем оба рыцаря демонстрировали сверхъестественную неуязвимость. С прибытием Франца холовизор переключили на музыкальный канал и, в ожидании заказанного обеда, приступили к аперитивам.

— Мм, что за интересный напиток? — поинтересовался Богенбрум после первого глотка. В бокале у него плескалась фиолетовая жидкость с кусками полосатого желто-красного льда.

— Это настоящий уральский кампари. По счастью для Стива — и для меня, когда я тут бываю — хозяин оставил после себя приличный винный погреб. Лет на десять хватит, даже при самом серьезном подходе. Все настоящее, никаких холовизионных помоев.

— Весьма веский аргумент в пользу того, чтобы закрепиться в Кантабиле. Если возьмете в свою компанию, конечно, — Франц поднял бокал в знак тоста.

— Будем рады интересному собеседнику. Надо заметить, тут в Кантабиле особенно не с кем общаться. Не сочтите за снобизм, но все наши соседи — в прошлом простые труженики. Холовизор превратился для них в пуповину, отрежь — тут же погибнут. Мы с Густавом, похоже, перебрали за последние десять лет все темы для разговоров, так что свежая струя нам никак не помешает.

— А какими именно разработками, занимались вы, Франц, в Тянь-Шане? Что из себя представлял этот мини-интеллект? — задал вопрос Густав после того, как Стив налил всем по второму бокалу.

— Я возглавлял лабораторию, которая работала над созданием компактного устройства, антропоморфно реагирующего на внешние раздражители, плюс к тому же способного на проявление эмоций. Занимались мы этим по заказу Стоматологической ассоциации Тянь-Шаня, ориентируясь на создание протеза, который должен был в перспективе заменить гибнущие модули центральной нервной системы и, заодно, зависящие от них мозги. Мне, однако, не хотелось бы отравлять вам сейчас аппетит физиологическими подробностями, тем более, как я вижу, стол почти накрыт.

Стив при сервировке пользовался услугами холовизионных фантомов. Один из них, выряженный под средневекового камергера, стукнул об пол палицей, провозглашая «кушать подано!», а трое лакеев уже успели к этому моменту стремительно расставить посуду, зажечь свечи и застыть в углу в ожидании приказаний. В глубине гостиной тихо играл традиционный струнный квартет — благоухающие струнные инструменты, выкрашенные в золотистый цвет, висели в воздухе, звуча сами по себе.

Франц набросился на еду: было видно, что он сильно проголодался. Густав и Стив, как вежливые хозяева, не тревожили его расспросами, ожидая, пока он сам не продолжит разговор. Дожевывая второе, Франц прервал тишину:

— Прошу меня простить, но я не ел почти два дня. Эта отбивная была просто замечательной.