Горькая Алёнка. История очередной блудницы - Татьяна Роллин

– Неожиданный вопрос. Я должен подумать. У меня три варианта: грузинская, армянская, азербайджанская.

– А вот и не угадал! – Алёна накрыла лицо одеялом, чтобы опять не рассмеяться. – Ляля у меня настоящая цыганка. Дочь барона.

Для Андрея настал очередной момент удивления этой девушкой. Потенциальные вопросы повисли в воздухе. Но она их сразу перехватила.

– А ничего особенного тут нет. По таким сценариям жизни как у меня сейчас сериалы снимают.

И Алёна рассказала ему историю своей первой любви.

– Как-то одним майским днём я гуляла со своей подружкой на окраине города. И забрались мы с ней в цыганский посёлок. Можно сказать, шли по следу звучащей издалека весёлой музыки и экзотическим песням. Во дворе одного дома нас сразу же окружили маленькие цыганята. Девчонки дёргали за юбки, а мальчишки, даже те, кому наверняка и пяти лет не было, всё норовили за задницу ущипнуть. Стоим, мы значит, обе растерянные, на просёлочной дороге, в окружении десятка детей, и с места сдвинуться не можем. Тут на крыльцо этого дома вышли покурить взрослые, если их так можно назвать. Парни, девчонки с виду от 18 до 25 лет. И вдруг, в этой толпе я увидела настоящего Антонио Бандераса. Ну, не того самого, конечно, а качественную подделку. Он моментально оценил, что нам требуется помощь, и одним своим громким, непонятным для меня и Кристинки, словом разогнал всю эту шайку чумазых цыганят. Затем вальяжной походкой направился к нам. Моя подружка, была довольно симпатичной девчонкой, но Бандерас, как настоящий джентльмен тогда предпочёл блондинку. А я, в свои 13 лет уже хорошо освоила пергидроль. На голове был ужасный блонд с жёлтым оттенком. Для Кристинки молодой барон тоже подобрал какого-то смазливого ухаря. Она то, к слову, в отличие от меня, первопроходца, была уже порядочной блядью. Старше всего на год, а парней меняла как перчатки. И меня всё сватала. Но вернёмся к баранам. Усадили нас за общий огромный стол, где сидели все гости. Кавалеры за нами ухаживали – наливали, накладывали. Я по чуть-чуть всё попробовала. Ничего не скажешь, вкусно они готовят. Помню, мне этот Бандерас всё на ухо шептал на ломаном русском: «Кушай, кушай, тебе надо поправляться. Тогда мамой хорошей будешь». Потом началась какая-то безумная пляска, где вскоре начали солировать мы с Кристинкой. Наша «цыганочка с выходом» пришлась местным мужикам явно по душе. С нас все глаз не сводили, забыв про своих жён и невест в пёстрых юбках. Мы ведь выкаблучивали в «мини», с голыми ляжками. Но при этом, ни одна волосатая рука во время танцев, нас не коснулась. Двух коров с хозяйским клеймом на заднем месте уже никто не посмел тронуть.

Подрягались мы с Кристинкой минут сорок, а потом потерялись. По разным комнатам. Оказавшись в горизонтальном положении, я начала сомневаться. Шла внутренняя борьба всех «за и против». Отдаться образу любимого актёра, либо ждать другого принца. А время поджимало. У нас двор такой был преступный. Половина жильцов в доме – отсидевшие зэки. Кстати, они то себя вели порядочно и довольно тихо. Показательных разборок не учиняли. Чего не скажешь про их сыновей. Нет, ну это разве нормально, если девятилетний шкет постоянно ходит с кастетом на руке, или другой, чуть постарше глушит палёную водку и в пьяном угаре делает себе татуировку самодельным станком?

За мной же охотился совершеннолетний амбал Дима Гвоздёв, с энтузиазмом пытавшийся «пристроить свой гвоздь». Всё остальное свободное время он посвящал рыночным потасовкам с лицами кавказкой национальности. Одним словом не парень – мечта. Но не моя. Вот так я и оказалась на цыганской постели. Он мне говорит: «Яв кэ мэ, камлы», а я его с пеной у рта предупреждаю о своём первом опыте, о средствах защиты. Наконец, мой ромалэ понимает, о чём я твержу, достаёт упаковку презиков. Но как он резинку надевал – не видела, глаза закрыла в самый ответственный момент. Стеснялась. А дальше уже было не разобрать, как говорится, всё смешалось – люди, кони. А утром, прямо как в сериале, этот Антонио Бандерас доставил меня до самого подъезда моей малосемейки, причём, верхом на коне. Что-то сказал на своём «французском», поцеловал и ускакал. Больше я своего кочевника не видела. А через три месяца узнала, что беременна. А через пять – моей бабулечки не стало. Ну а в семь, меня с пузом никто не посмел запереть в детский дом. По малолетству и по каким-то медицинским показаниям меня положили в роддом, в отделение патологии, где в срок и прокесарили. Лялька родилась большая, почти 4 килограмма. Здоровая. Меня же после родов еле откачали. Было сильное кровотечение. Но врачи выход нашли – меня спасли, а матку удалили, со всеми женскими «аксессуарами». Так что, Андрей, больше я не смогу стать матерью. Ты, наверное, заметил тогда в ванной у меня шрам ниже пупка?

Комнату освещал мягкий тёплый свет ночника, который был прикреплён к настенному ковру. После того, как Алёна замолчала, Андрей придвинулся к ней и скользнул своей ладонью туда, где находился шрам. Его рука была словно перегревшийся диод, Алёна же привычно ёжилась под одеялом как лягушка. Ласковое и трепетное прикосновение стало пусковым механизмом в её животе. Она начала целовать первая. Потом, забравшись сверху, сняла бюстгальтер и просто легла на него, положив свою голову на обнажённый широкий торс. Она ждала его реакции, дразнила. Андрей одним движением поменялся с Алёной местами, и остановился, оказавшись с ней лицом к лицу.

– У меня сейчас кровоизлияние в мозг случится, я сума схожу… – прошептал он дрожащим голосом, – но я не могу в этой комнате…

– Пойдём в ванную. У тебя домочадцы спят в это время?

Андрей без слов взвалил её к себе на плечо и понёс как первобытный мужчина свою добычу.

– Давай включим душ, как будто кто-то моется. А то, я смотрю у вас в дверях замок так и не появился.

Душевой вентиль был повёрнут на пол оборота, кружевные трусики заняли своё место на чуть тёплом полотенцесушителе, в который Алёна тут же вцепилась, чтобы не упасть. Андрей без каких-либо прелюдий сразу же проник в неё и начал двигаться с бешеным ритмом. На белых ягодицах сразу появились малиновые отпечатки его пальцев.

Он сжал её в объятьях так сильно, что казалось, грудная клетка не выдержит и даст трещину. В этот момент по выработке гормонов и напору инстинктов с ними могли конкурировать лишь дикие животные. Вода в ванной продолжала хлестать, и сразу же эвакуироваться в смыв. Отдышавшись пару секунд, Андрей вспомнил про существование нежности и начал покрывать её тело поцелуями.

Конец ознакомительного фрагмента.